Наталия Филимошкина - Предрассветный сумрак

• Название: Предрассветный сумрак
• Автор: Наталия Филимошкина
• Жанр: Историческая проза

Средневековая Европа. Людовик VIII ведет жестокую борьбу с еретическими движениями катаров и вальденсов. На фоне исторических событий разворачивается человеческая драма – противостояние еретика и инквизитора.

---

Бесконечные дни тянулись долго и медленно, обрастая липкой паутиной страха, отчаяния и тоски. Давид барахтался в этой жиже, но чем больше усилий он прилагал, тем сильнее его тянуло ко дну. Он учился привыкать ко всему. И к страху, и к пыткам, и к издевательствам. Он сдался. Просто опустил руки. То, что раньше бы возмутило, заставило защищать своё достоинство, здесь не вызывало ни капли недовольства, всё было так как должно быть. Давид смирился быстро, настолько быстро, что даже сам удивился. Он ожидал от себя мужества, стойкости, он верил в то, что всё вынесет, не сломается. Но все надежды разлетелись в прах на первом допросе.

Пытки были чудовищными, боль нестерпимой, и Давид знал – не выдержит. Расскажет все. Это было делом времени. На допросах он собирал последние капли мужества. Его никто ни о чём не спрашивал. Ему как будто верили на слово, задавали одни и те же вопросы. Но Давида не покидало гадкое неприятное чувство, что это фарс. Инквизитор Гюнкейль осторожно, изредка, не позволяя себе повторяться, намекал на то, что еврея могут отпустить. Но только с условием, если он окажет инквизиции небольшую услугу. Он, Гюнкейль, конечно уверен, что донос с полным правом можно объявить ложным. Ведь были же случаи, когда людей арестованных по доносу отпускали. Давид морщил лоб, пытаясь вспомнить про такой случай, но тут же спохватывался.

– Я ни в чём не виноват! Донос ложный!

– Ну, конечно же, – Клауделино согласно кивал, – мы тебе верим.

– Но если вы мне верите, тогда отпустите меня.

– Отпустим. Скоро отпустим.

Но его никто не отпускал. Давид чувствовал, что всё это, какая-то непонятная игра. Верят кому-то другому. А его готовят к чему-то страшному, наверное поэтому и нет прямых вопросов, наверное поэтому и разыгрывается спектакль.

Идея возникла как бы сама собою. Давид и не заметил, что подбросил её инквизитор. Это было сказано вскользь, мимоходом: пытки могут прекратиться, если он перестанет упрямиться и пойдет на сотрудничество с инквизицией. Еврей отказался, точнее, сделал вид, что ничего не понял, но уже в следующее мгновение, когда его потащили к кипятку, глубоко раскаялся в поспешном отказе. Давид сдался, он решил принять все условия и правила непонятной ему игры, странного обмана, где не ясно, кто кого пытался перехитрить.

Поначалу он сопротивлялся, отгонял от себя страшные, греховные мысли. Утешал себя тем, что открыто ничего не говорилось, а его просто проверяли и вполне возможно обман удался. Следовало немного потерпеть, собрать все силы и всё стерпеть. А если Гюнкейль не обманывал, если его действительно могли отпустить? Взамен… Какая-то слабость опутывала душу. Давид чувствовал, что устал сопротивляться. Он подозревал – они уже давным-давно все знают. И, несмотря на то, что прошло тридцать лет и он сам сильно изменился, инквизитор всё-таки узнал его. И теперь.… Теперь всё в руках Господа, возможно, самого жестокосердного существа.

Инквизитору нужны имена, именно поэтому он ещё жив. Имена друзей, товарищей. Имена…Давид перебирал их в уме и всё никак не мог решиться. Кого назвать? Все, когда-нибудь кого-нибудь предают. Все, рано или поздно совершают сделку с совестью. Только объясняют это по-разному, часто прикрываясь высокими идеями. А у него идея простая – жить хочется. Почему он должен о ком – то думать? А кто подумает о нем? Кто вытащит его из этого ада? Главное спастись любой ценой, а там… будь что будет. Спасение любой ценой… для него это уже не в первый раз. Любой ценой… Давиду стало жутко и мерзко, с самого рождения он такой, или его таким сделали? Но кто? Жизнь, обстоятельства, как всегда отвечал он себе. Уткнувшись лицом в гнилую солому, еврей тихо плакал. Он вновь хватался за бессмысленные надежды: быть может всё ещё обойдется. Глотая слёзы, Давид испуганно прислушивался к судорожному биению сердца. Может всё ещё можно изменить или хотя бы исправить? Он знает Гюнкейля, как свои пять пальцев, этому «мясорубу» следовало быть апостолом, а не инквизитором. Он попросит о небольшой услуге. Как это ни странно, но инквизитор, человек слова, и если он назовёт несколько имён, то Гюнкейль будет молчать о доносчике. Давид немного успокоился. Он не хотел носить клеймо Иуды, не хотел, чтобы после смерти глумились над его именем. Потом, если повезёт, и он будет жить, он исповедуется. Он расскажет, как ему было тяжело и страшно. Его поймут и простят. Для этого Бог и нужен. Засыпая, еврей перебирал в уме всех, кого решил выдать. Он вспоминал лица друзей, которых отправлял насмерть. Во сне было страшно, он всё время куда-то бежал и незнакомый тихий голос нашёптывал имена. А потом всё проваливалось, исчезало… И его навещали прекрасные видения…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.