Игорь Рабинер - «СЭкс» в большом спорте. Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений

• Название: «СЭкс» в большом спорте. Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений
• Автор: Игорь Рабинер
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078456-1

«СЭкс» в большом спорте» – именно так, «СЭксом», сотрудники издания и читатели много лет в просторечии называли «Спорт-Экспресс» – это очень личный рассказ двух известных журналистов о газете и о своей работе в ней. Описывая историю «Спорт-Экспресса», Сергей Микулик и Игорь Рабинер делятся веселыми журналистскими байками, дают яркие, субъективные характеристики основным репортерам и руководителям издания, откровенно описывают конфликты среди коллег, объясняют причины ухода из газеты. А еще – размышляют о будущем «Спорт-Экспресса» в связи с тем длительным кризисом, в котором он оказался после смерти своего первого главного редактора Владимира Кучмия.

---

За ужином под «три пирога» – хоть раз бывавшие в Осетии меня поймут – обсуждаем турнирный расклад. До конца еще три тура, но если завтра «Спартак» побеждает, то почти наверняка остается в вышке, отправляя вылетать как раз «Металлист». Потому что заканчивать «Спартаку» предстоит в Москве, с «Локомотивом», который уже практически вылетел и упираться наверняка не будет. Но голы в последнее время даются с таким трудом, что… Кто судит? Вадик Жук – посмотрим завтра, фартожопый он для нас или нет.

Назавтра будет полтора часа футбола под девизом «никто не хотел умирать» – главное, что до конца игры дожили Тедеев с Сулеймановым. Ближе к последней минуте, до которой харьковчане додержали вожделенные нули, Бахва войдет справа в штрафную и там его примут на бедро. Или он сам найдет контакт – неважно, поскольку фарто-Жук покажет на точку. (Мне Бахва скажет, что пенальти был, и я ему поверю.) Ткаченко возмутится и уведет команду с поля. После судейско-инспекторских уговоров вернет, но с трибуны в него что-то бросят – и уведет еще раз. Но потом «Металлист» все-таки окончательно вернется. Хождения займут минут десять, не меньше – и все это время счастливый молодожен Назим Сулейманов, откомандированный привести приговор «Металлисту» в исполнение, будет стоять у мяча и чему-то улыбаться. А потом, когда все, наконец, успокоится, пробьет с пары шагов без шансов для вратаря. Я передам отчет и поставлю высшие оценки Тедееву с Сулеймановым. Нет, ну а кому еще?!

В ночи будет мини-банкет в охотничьем домике, в горах, – тамадой выступит сам куратор команды, предсовмина республики Сергей Валентинович Хетагуров. В тосте за Севидова он скажет, что Александр Александрович, согласившись принять команду, прилетел к нам на самолете, а уехать теперь, когда «Спартак» на девяносто девять процентов остался в высшей лиге, может при желании на машине. А вот и ключи на подносе. Эффектно, ничего не скажешь!

Но мы на следующий день предпочли с Сан Санычем все же самолет до Москвы. Причем из Владикавказа – а то через Нальчик больно дорогая дорога получалась.

– Вот теперь, когда дело сделано, можем спокойно поговорить о том, последний это чемпионат СССР или нет. Тут же Грузия рядом, многие футбольные люди часто приезжают – и они, я тебе скажу, совсем не в восторге от того чемпионата, который сегодня имеют. Это же уровень второй лиги – в лучшем случае. Сильные игроки в нем быстро деградируют, а слабые никогда не прибавят. Путь в никуда.

– А российский чемпионат вам каким видится?

– Для начала нужно понять, кто его проводить будет. Сейчас такие времена, что соберется компания за бутылкой водки, зарегистрируется как какой-нибудь «Футбольный Союз России» и скажет, мол, все права на чемпионат уже у нас, будем проводить два турнира: один – Москвы, второй – Поволжья, и победители их потом в двух матчах определят чемпиона. Но если допустить, что Колосков из союзного начальника станет российским, то организация будет на уровне.

– А команд на всех элитных тренеров хватит?

– А мне, между прочим, Хетагуров предложил вчера стать на будущий сезон официально главным. И если я подумаю-подумаю, да и соглашусь, то можно будет взять нескольких хороших игроков хоть из тбилисского «Динамо», они пойдут, потому что здесь денег, как ни крути, больше, и грузины почти как свои будут. И я посмотрю на тех, кто легко возьмет тут очки! На выезде – да, кавказские команды традиционно боязливо играют, но в чемпионате России – кого там, кроме московских команд, бояться?! Так что готовься – мы сюда еще вместе с тобой полетаем.

Встречать нас будет – нет, не двоюродный брат Тедеева, а сам Юрий Александрович Севидов, и что характерно, тоже не на «Жигулях».

– Пап, я уж думал, что вы их не дожмете. В концовке лидеры твои еле ползали – а кто-то им еще в газете оценки хорошие поставил…

– Эх, Юрка, футбол на расстоянии и изнутри – это же настолько разное восприятие. Сереж, расскажи ему, не бывшему с нами, чем такие победы даются…

Трахтенберг в Кремле

Олег Пирожков, один из самых понимающих свой предмет комментаторов «НТВ-Плюс», недавно рассказывал мне, что при покупке первых номеров «СЭ» его, тогда шестнадцатилетнего, поразило, что составы команд давались с запасными. Ты, получалось, мог немного побыть тренером, прикинуть, кто у тебя есть на лавке и кого куда по ситуации можно выпустить. Еще одним новшеством стали оценки игрокам – по десятибальной системе. Конечно, подобное не было спорт-экспрессовским ноу-хау – в заграничных изданиях все придумали гораздо раньше. Но у нас-то мы предложили это первыми. И не только это.

Знаете, что было самым сложным? Узнать на стадии подписания номера точный счет матча чемпионата по русскому хоккею где-нибудь в Караганде или Сыктыквкаре. Счета были совершенно необходимы, потому что Кучмий с первого номера ввел железное правило: если нет результата одной игры, то считайте, что весь тур не состоялся. Жестко, но вполне справедливо. Проблема заключалась в том, что по ленте ТАССа счет мог прийти неверным – местный корреспондент решал уйти с игры чуть пораньше – пока магазин не закрылся – и передать цифры, несколько отличавшиеся от конечных. В «Совспорте» результаты публиковались через день после матча, и это уже были счета из протоколов, а у нас все шло с пылу, с жару, и мы, случалось, бежали звонить друзьям и родственникам из городов, где проходили матчи по какому-нибудь регби, те перезванивали своим друзьям и родственникам – и так по цепочке. Могу гордиться тем, что придумал звонить, по справке, в отделения милиции дальних городов – дежурные или сами оказывались болельщиками, или консультировались с задержанными, многие из которых попадали к ним непосредственно со стадионов. Так, общими усилиями, и формировались к ночи турнирные таблицы.

И коль уж мы адаптировали к себе модель западной спортивной газеты, то сам бог велел чаще пользоваться международным спортивным сленгом, причем безнаказанно. Мне даже трудно передать, какой это был кайф, когда стало можно писать «плей-офф» вместо «игры на выбывание», «овертайм» вместо «дополнительное время», «фол» вместо «персональная ошибка»! Нет, я очень во многом согласен с теми, кто сегодня выступает против засилья американизмов в русском языке, но в те годы засилье некоторых устойчивых выражений в спортивной журналистике порой превращало отчет о матче в какую-то канцелярщину: теперь, когда начались игры на выбывание, возрастает цена каждой персональной ошибки, ведь любая команда рискует остаться к окончанию основного времени матча без своих лидеров, а ведь возможно еще и дополнительное…

Зашоренность словесная уходила не сразу, постепенно – на что я считал себя свободным человеком, которому большинство табу просто не успели залезть под кожу, но как-то нарвался на назидательный смешок от Кучмия при прочтении какой-то моей хоккейной заметки: «Серега, я думал, ты первым от этого избавишься, а у тебя, гляди-ка, старорежимное написание слова «профи» – оно же теперь идет без кавычек, ты уж, давай, как-нибудь запомни».

Ну и воплощением нашей прозападной ориентации стала подписка газеты на «Рейтер» и «Франс Пресс» – в «Совспорте» такое невозможно было себе представить, поскольку там нам вменялось в обязанность пропагандировать свой здоровый образ жизни, а для этого ТАССа казалось более чем достаточно.

Все эти грандиозные новации осуществлялись на первом этаже здания на Пушечной улице, которое, по-хорошему, давно требовало сноса – ремонтом мы постарались вдохнуть в него новую жизнь. Да и этаж-то весь был площадью с кабинет Кудрявцева, разделенный перегородками на шесть комнатушек. Для полноты картины могу еще добавить, что заметки в первые номера я ваял в комнате, где одновременно добеливали потолок – стол с табуреткой я перемещал в зависимости от траектории движения маляра. А он, добродушно усмехаясь, предполагал вслух – больше ж поговорить ему было не с кем, – что я, видимо, хорошо успевал в школе по русскому языку, раз теперь мне доверяют писать в газету за деньги.

Я отвечал, что это – от безысходности, знал бы в детстве, где настоящие деньги зарыты, не стал бы прогуливать уроки труда. Так, с шутками и прибаутками, и занимались мы каждый своим делом. И вроде даже оба – успешно.

Кстати, о деньгах – мы ведь, помимо всего прочего, не за фантики в новый проект пошли. Но если я вспомню, что мой первоначальный оклад-жалованье составлял одну тысячу рублей, вы все равно не сможете перевести ее в доллары. Да я и сам не смогу – потому что четкого обменного курса тогда не существовало в природе, зато действовала статься УК о незаконных валютных операциях. А люди, которым меняли деньги по официальному курсу, вообще в этой стране понять ничего были не в состоянии.

Вот, к примеру, перед самым уходом из «Совспорта» группы сотрудников в редакцию приезжают американские телевизионщики – проведать, как живет самая крупнотиражная в мире спортивная газета. Это уже перестройка, Игры доброй воли и т. д. – общайтесь на здоровье, господа-товарищи. Им выдвигают для удовлетворения капиталистического любопытства Вову Гескина – послушайте, как наш новоиспеченный замредактора по-английски говорит. Вова говорил хорошо, и даже не скрыл – правда, не от американцев, а от переводчика, который его на всякий случай все же страховал (ну, вы же понимаете, от чего), размер своей новой зарплаты. А составлял он ни много ни мало 380 рублей. Переводчик рассекретил эти разведданные американцам, те пересчитали на свой манер, то есть на те копейки, по каким им меняли баксы перед поездкой, получили, что Гес имеет больше тысячи долларов в месяц, и стали за него спокойны.