Александр Александров - Обжигающий ветер любви (сборник)

• Название: Обжигающий ветер любви (сборник)
• Автор: Александр Александров
• Жанр: Поэзия

Книга состоит из двух повестей, объединенных общим эпиграфом-посвящением «Всем сгоревшим от любви и тем, кто выжил…» Так же в книгу включены несколько стихов о любви.

Повесть «Обжигающий ветер любви» поделена на две части. В первой, молодая семья Сибирцевых переживает кризис отношений. Безумная любовь, однажды накрепко связавшая Артура и Вику, вдруг куда-то уходит, тускнеет. Артур болезненно переживает это, мучается и всеми силами пытается вернуть былые чувства, сохранить семью. Хотя бы ради маленькой дочери.

Вторая часть показывает наших героев спустя шесть лет. Артур и Вика по-прежнему вместе, дочь Аленка уже школьница. Жизнь идет своим чередом. И тут вдруг судьба сводит Артура с молодой девушкой по имени Даша…

Повесть «На пороге греха». Семья Корабельниковых живет в Петербурге. Муж, Николай, работает токарем на заводе. Жена, Катя, заканчивает аспирантуру и преподает в университете. Сын, Олег, учится в школе. Все идет, как идет. Но с годами, Катя чувствует все большую пустоту в душе. Она пытается разобраться в себе, понять причину…

Нечаянное знакомство с художником Дмитрием, словно высвечивает пропасть между Катей и мужем. И что теперь?.. Самой ей сделать выбор не под силу. Но жизнь справедливо расставляет все по местам, запросив за это, однако, слишком высокую цену.

---

– Хватит бегать зря, – сказал Михалыч. – Садись рядом.

Артур быстро пробурил лунку и забросил удочку.

– Ты поманивай, поманивай помаленьку… Глядишь, какой-нибудь и схватит… – посоветовал ему напарник.

Сибирцев присмотрелся к его плавным, легким движениям и тоже стал поддергивать удилищем, то поднимая, то опуская руку, представляя, как там, на глубине, в такт его движениям играет самодельная мормышка.

Внезапно он ощутил легкий быстрый удар. Словно кто-то щелкнул по кончику короткого удилища. Кивок согнулся, и Артур, потянув, почувствовал на крючке волнующую тяжесть. Стараясь не делать резких движений и в то же время, не давая рыбине слабины, он потихоньку начал выбирать леску. Крепкая японская жилка больно резала ладони.

Наконец в толще воды Сибирцев уловил характерный блеск чешуи. Подтянув добычу к поверхности, он схватил ее свободной рукой за жабры.

– Хоро-о-оший лапоть, – уважительно протянул Михалыч.

И тут же сам склонился над лункой, поднимая с пятиметровой глубины очередного полосатика.

Непослушными, подрагивающими от азарта пальцами Сибирцев торопливо наживил крючок и бросил в воду.

Следующая поклевка была столь же уверенной. И вскоре еще один полосатый разбойник зашлепал алым хвостом по льду.

Окунь брал жадно. Сердце Артура замирало от радости. Краем глаза он видел, что и Михалыч не отстает – машет руками, как ветряная мельница.

Но безудержный клев продолжался недолго. Закончился так же внезапно, как и начался.

Артур достал сигареты, закурил. Смачно затягиваясь горьким дымком, огляделся по сторонам.

На угоре темнели засыпанные снегом деревенские избы. Окна одной из них были крест-накрест забиты досками.

– А чего, Гришка Колонков уехал, что ли, куда? – спросил Сибирцев Михалыча.

– Уехал… На кладбище… Ты что, не слыхал?

– Нет.

– Этой осенью отправились они на охоту: он да еще двое наших мужиков. День отохотились, под вечер остановились на ночлег возле реки. Перед сном решили у костерка чаю попить. Ну, и не только чаю… Выпили, в общем, маленько…Сумерки уж опустились. Сидят они, болтают меж собой. Вдруг слышат: «Кря! Кря!» – вдоль реки утка летит. Ну летит и пусть себе летит… Ружья-то все в избушке… А Гришка, недолго думая, хвать бутылку и – бац! – в утку метнул. И что ты думаешь? Попал! Тут из ружья десять раз промахнешься, а он – бутылкой! Утка – камнем в воду. Не успели мужики глазом моргнуть, как он следом за ней – бултых!.. Так и не вынырнул… Через несколько дней нашли, километра за два ниже по течению… Мужики говорят – это смерть его летела.

Они помолчали. Сибирцева новость потрясла. Он хорошо знал покойного. Это был приветливый, веселый человек. Любая работа спорилась в его ловких руках. Починить ли какой агрегат, сложить ли печь, выстроить ли дом – вся деревня шла к нему за помощью. Он никому не отказывал.

«Был человек – и нету… – вздохнув, подумал Артур. – Как странно… За уткой нырял Гришка Колонков, а из реки потом достали нечто: отвратительного вида, дурно пахнущее, неподвижное… А где же тот белозубый, озорной весельчак? Куда делся? Интересный фокус…»

– Как думаешь, Михалыч, умирать больно?

– А кто его знает? Может больно, может, нет. Это только у покойников узнать можно. А они никогда не расскажут… Недавно родственницу жены схоронили. Ей уже за девятый десяток перевалило, а она до последнего дня за жизнь цеплялась. Уж с постели не встает и под себя ходит, а все еще пожить хочется… Так вот посмотришь – ну нет, до таких годов не дай Бог дожить! А с другой стороны, скажи мне: готовься, мол, завтра помирать – так тоже неохота…

– Самое печальное, что рано или поздно каждому придется проснуться в последний раз, – тихо сказал Сибирцев. – Как подумаешь – мурашки по коже.

Налетел ветер, взметнул снег со льда. По озеру заструилась легкая поземка. Солнце зашло за тучу. Стало холодно и неуютно. Рыбаки переглянулись и начали собираться.

– Много ли поймал? – поинтересовалась у Артура хозяйка.

– Все здесь, – сдержанно ответил Сибирцев, вываливая из полиэтиленового мешка улов в раковину.

Серая пушистая кошка, учуяв рыбный запах, с мяуканьем прибежала из комнаты.

– Хорошо, – похвалила хозяйка. – И крупные все какие…

– Мне Михалыч еще свою рыбу отдал. Говорит – гостям на закуску.

Вошла Вика, в длинном махровом халате. На голове – намотанное чалмой полотенце. Из-под него на лоб выбивалась мокрая темная прядь. Лицо ее было румяным.

Она приложила к щекам Артура горячие ладони.

– Замерз, рыбак?

– Чуть-чуть… – улыбнулся Сибирцев и поцеловал ее.

– Мы в баню сходили, – сказала Вика. – Ты тоже иди, помойся. Только недолго. Скоро уже молодые приедут.

Баня стояла тут же, во дворе. Маленькая, с низким потолком и крохотными мутными окнами.

Входя, Артур больно ударился головой о косяк. Чертыхаясь, оставил в предбаннике одежду, полотенце и полез на полок.

Раскаленные камни дышали жарой. Плеснув на них воды, Сибирцев с наслаждением принялся хлестать себя березовым веником. Горячий воздух обжигал тело и ласкал душу. После нескольких часов на ветру и морозе лучшего и желать было нельзя.

Попарившись, Артур спустился с полка и, опрокинув на себя таз с прохладной водой, вышел в предбанник. Здесь было не так жарко. Он присел на широкую деревянную скамью, откинулся к стене. Приятная истома разлилась по телу.

«Сейчас бы за свадебный стол, водочки выпить, закусить чем-нибудь этаким…» – расслабленно подумал Сибирцев.

Ему вдруг вспомнилась собственная свадьба. Суета, хлопоты, приготовления… Тягостные минуты торжества, ритуальные поцелуи под крики «Горько!», оживленные лица гостей, усталые глаза родителей… Когда все осталось позади, Артур почувствовал себя счастливым. И это ощущение, абсолютного счастья долго не покидало его… Просыпаясь утром, они с Викой не спешили вставать. Лежали, обнявшись, рассказывали друг другу сны, целовались… Если не надо было идти на работу, отправлялись гулять или к кому-нибудь в гости… В ненастные дни они вообще не выходили из дома. Сутками валялись в кровати и совсем не скучали вдвоем… Потом Вика забеременела. Появления ребенка ждали с благоговением. Закупали пеленки, распашонки, думали, как назвать, гадали, кто будет – мальчик или девочка? С рождением дочери беззаботная жизнь закончилась. Артур самоотверженно помогал супруге, чем только мог: стирал, мыл полы и посуду, ходил по магазинам, ночи напролет просиживал возле детской кроватки… Это был нелегкий период. Но когда он закончился, что-то ушло из их отношений. Первым заметил это Артур и очень обеспокоился. Чувствуя, что Вика с каждым днем все больше и больше отдаляется, он пытался вызвать ее на откровенный разговор, но жена каждый раз этого избегала. «Будь проще, – говорила Вика. – зачем все усложнять?». Холодом веяло от ее слов… Артур страдал оттого, что не мог ничего изменить. Может, он что-то делал не так, в чем-то был не прав? Может, надо было вести себя как-то иначе? Никогда раньше Артур не задумывался над этим. Он просто любил…

Молодых встречали хлебом-солью. Мать жениха внесла свежий, только что испеченный каравай.

– Посмотрим, кто будет в доме хозяин?

Народ, толпившийся во дворе, оживленно загудел. Невеста жеманно протянула ручку в белой перчатке, намереваясь отщипнуть кусочек. Тотчас раздались протестующие крики:

– Так не пойдет!.. Зубками, зубками!

Придерживая фату, девушка нагнулась и откусила от каравая. Окружающие оценили ее скромность.

Жених действовал решительнее. Он уверенно вцепился в податливо хрустнувший золотисто-коричневый край и, встряхнув головой, вырвал большой кусок.

Со всех сторон послышалось одобрительное:

– Вот это по-нашему! По-мужски!

– Молодец, парень, дело знает!

– У него, жена вот где будет!..

Молодые отправились в дом. Из толпы в них горстями бросали жито. Так принято, чтобы жизнь удалась. Казалось, что они идут под желтым дождем.

Столы были накрыты. Гости принялись шумно рассаживаться. Раскрасневшийся, видимо, от мороза, тамада произнес первый тост…

Артур и Вика заняли места возле окна, неподалеку от жениха с невестой. Рядом с ними оказался майор-танкист – родственник хозяйки дома. Он был в форме и при всех регалиях.

«Свадебный генерал», – усмехнулся про себя Сибирцев.

Его не радовало это соседство. Майор сидел рядом с Викой… Еще раньше Артур заметил, как он постреливал глазами в ее сторону. И то, что сейчас офицер оказался рядом с его женой, вызывало неприятное чувство. Но куда денешься? Не меняться же местами!

Поначалу гости вели себя скромно. Пили только под руководством тамады. Однако постепенно оживились, заговорили громче, начали наливать самостоятельно.

– Горь-ко! Горь-ко! – все настойчивее скандировали они. Молодые вставали и покорно целовались.

Потом один из гостей, забравшись под стол, снял с ноги у невесты туфлю и стал требовать, чтобы ее наполнили водкой. От него откупились бутылкой коньяка. Довольный, он тут же отпил из горлышка половину и был препровожден в комнату отдыха.