Автор Бабука - Проходимец (сборник)

• Название: Проходимец (сборник)
• Автор: Автор Бабука
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4219-0005-4

«Проходимец» – роман популярного в интернете автора Бабуки.

Это динамичная детективная история о человеке в бизнесе, о погоне за иллюзиями и успехом, требующим в жертву любовь, честь и саму жизнь.

Роман «Проходимец» – путешествие по четырем частям света, в которое отправляется сотрудник крупной международной компании Павел Воронин. Он должен провести серию проверок в нескольких азиатских представительствах, но вскоре оказывается втянутым в игру, в которой переплетены интересы могущественных людей, его собственные амбиции, дружба и старая любовь.

Помимо романа в книгу включены рассказы – трагикомические, шокирующие, мистические и просто смешные, но все они пронизаны энергией и правдой. Автор виртуозно развлекает читателя, но в то же время, беспокоит его, провоцирует, заставляет думать, примерять события и ситуации на себя.

---

Мимо нас проходит несколько совсем молодых людей, лет, может быть, восемнадцати, пьяных в дым, громко разговаривающих на смеси фени и неоригинального, лишенного всякой свежести и потому крайне похабно звучащего мата. Где, как и, главное, зачем научились так разговаривать подростки, приехавшие в Америку, скорее всего, в весьма нежном возрасте?

Герман разводит руками. Он разделяет мое недоумение.

– Ты проси, чтобы тебя перевели в Москву, на полный пакет экспатриата, включая оплаченное жилье в центре, шофера, няньку ребенку и личного парикмахера жене, – советую я.

– Ну, если мне все это дадут, я сильно отбиваться не буду, – улыбается Герман. – Но пока таких предложений не поступало.

– Должны поступить, – заверяю я товарища. – Западный капитал, осваивающий рискованные рынки, нуждается в добровольцах. Я помню, сколько таких ухарей было. Ни бельмеса о России не знали, на языке не говорили, а деньги и бенефиты гребли лопатой. Знаешь, как крокодил Гена работал в зоопарке крокодилом, так и эти блядские специалисты работали американцами и разными прочими шведами. Лицом торговали, в прямом смысле слова. И небезуспешно, что характерно.

– Я помню, – улыбается Байтингер. – Тогда это было возможно. Такое, знаешь ли, время было – общенациональной проституции. Все только и думали, как бы под заморского гостя подлезть. И я не только девиц имею в виду.

– Ну, теперь, ты сам будешь заморский гость, – я подмигиваю Герману. – Так что смотри, не переутомись.

– Сейчас все по-другому. Но маразма в России хватает, это само собой. Затем и еду, чтобы помочь уменьшить количество маразма. Если перевестись не получится, все равно поеду. Уволюсь и поеду. Поставил себе срок – три месяца на решение всех дел. Катя, жена моя, со мной едет, хотя там кое-какие проблемы намечаются – вся ее семья в свое время от российского гражданства отказалась, так что придется визу делать.

– Сделаете. Ты, Герман, вообще-то молодец, – хвалю я. – Озабочен благом родной страны. Просто герой-идеалист. Пробираешься на Родину из постылой эмиграции, как в былые времена из какой-нибудь Женевы.

– Да нет, – мой собеседник пожимает плечами, – я строго из шкурных интересов. Там мне дышится лучше. А ты сам-то чем озабочен? Не думаешь возвращаться?

– Поживем – увидим. У меня пока тут еще дела есть, – говорю я.

– Ну, мне пора, – Герман, подает мне руку. – Всех благ, если до отъезда не увидимся.

Когда он ставит на подоконник бутылку пива, полную на две трети, поворачивается, и махнув мне рукой, начинает удаляться, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не схватить Германа за рукав и силой не заставить его допить. Меня бесит, когда люди оставляют недопитый алкоголь.

Я продолжаю циркулировать по коридору и залам. На вечеринке представлены все слои русскоязычной эмигрантской публики Сан-Франциско и окрестностей, увеличившейся за последние лет десять в несколько раз. Самая большая группа – это, разумеется, евреи. Есть немного старых русских – потомков послереволюционных эмигрантов. Есть программисты, выписанные из России в годы интернетного бума, которым удалось зацепиться и остаться, после того как пузырь лопнул и волна, занесшая на Калифорнийщину огромное число компьютерщиков – в основном индусов, но и из России тоже, – отхлынула. Есть разный сброд, вроде меня, не подпадающий ни под одну из основных категорий.

Навстречу мне движется пара. Чрезвычайно импозантный мужчина под два метра ростом и интеллигентная дама в длинном вечернем платье и очках. Я солнечно улыбаюсь и говорю «Хай». Они чинно проходят мимо меня, не отвечая на мое приветствие. Мои соотечественники, приходится признать, в своем большинстве довольно невежливые люди. По мне фальшивая вежливость значительно лучше самого искреннего хамства. А не здороваться с человеком, с которым ты спала в течение почти полутора лет – это все-таки хамство. Я догоняю пару и хватаю импозантного мужчину за большую мягкую руку.

– Здравствуйте, меня зовут Павел.

Мужчина удивленно поднимает светлые брови, но тут же пожимает мне руку и отвечает, скорее добродушно, чем раздраженно.

– Очень приятно. Я Григорий, а это моя жена Татьяна.

Татьяна кивает. Выражение ее лица напоминает мне идолов с острова Пасхи.

– Очень рад знакомству! – восклицаю я. – Замечательный вечер, не правда ли? И музыка совершенно потрясающая. И люди все такие замечательные вокруг. Вы не подумайте, я не пьяный. Просто очень, очень приятно встретить таких интересных, интеллигентных людей.

Татьяна смотрит на меня стеклянным взглядом. Григорий ищет предлога, чтобы откланяться, но почему-то сразу его не находит.

– Вы знаете, Гриша, вы мне позволите так вас называть? Мне кажется у нас с вами много общего.

Восемнадцать месяцев я почти еженедельно драл его жену. Когда он уезжал в командировки, я просто спал в его постели.

Я не уверен, что белье менялось. Мне было по фигу. Я не брезгливый.

– Вы так думаете? – улыбается Григорий.

– Думаю? Я в этом уверен, прямо-таки убежден. Вы даже не подозреваете, как много вещей нас с вами объединяют. У меня такое чувство, что мы с вами практически братья.

Григорий весело, от души смеется. Мне нравится этот мужик – большой, сильный, красивый. И щедрый – судя по обстановке в доме и нарядам самой Татьяны, не работавшей в Америке ни дня. Мне и тогда было любопытно, и любопытно сейчас, почему Татьяна так отчаянно гуляла? При этом риск, что муж войдет в самый неподходящий момент, был – и немалый. Под конец Татьяна стала требовать, чтобы я навещал ее ежедневно в обеденный перерыв. Я не особенно противился. Правда, работавший поблизости Гриша иногда изъявлял желание вкусить домашнего и заявлялся без предварительного звонка. Я дважды спасался бегством с балкона второго этажа из-под самого его носа. Однажды впопыхах я даже выскочил на улицу в трусах, держа остальную одежду в охапке, и проделал путь до машины трусцой.

– Помилуйте, Павел, – говорит Григорий. – Да мы с вами и знакомы-то всего минуту.

– Да, но, вы знаете, у меня произошло узнавание прямо на каком-то подсознательном уровне. Может, в прошлой жизни мы с вами были родственниками?

Татьяна хватает мужа под руку и тащит его прочь от меня, что-то ожесточенно артикулируя ему в ухо. По ее губам я читаю различные нелестные для меня эпитеты вроде «пьянь» и «проходимец».

– Очень жаль! – кричу я им вдогонку. – Мне кажется, мы все-таки были родственниками в прошлой жизни, Гриша. У нас с вами могут быть схожие таланты, вкусы или даже заболевания.

Наша с Татьяной связь, необременительная и вообще почти идеальная, скоропостижно закончилась, после того как она заразила меня триппером. Как выяснилось, эта утонченная женщина помимо меня привечала еще трех постоянных кавалеров, двоих из которых я лично знал, не считая значительного числа более кратковременных увлечений. Я и два моих молочных брата, объединенные общей бедой, помели по сусекам, своим и знакомых, и отыскали какие-то давно просроченные антибиотики. К доктору с таким делом идти не хотелось, да и не покрывала моя страховка венерических заболеваний. Принятием ударных доз гонорея была повержена. Каким образом Татьяне удалось урегулировать ситуацию с мужем, я так и не узнал.

Я смотрю на удаляющуюся пару, на эту женщину, гордо, как на подносе, несущую в свет свою круглую, обтянутую блестящим черным платьем, задницу, и улыбаюсь. С некоторых пор мысль о том, насколько благосклонен этот мир к разного рода дряни, меня веселит.

Совершив очередное путешествие к бару, я чувствую желание отдохнуть и сажусь на диванчик, с другой стороны которого задремал полный парень лет тридцати двух-тридцати пяти. Почувствовав сотрясение диванчика, вызванное моим приземлением, парень открывает глаза, из которых тут же начинает брызгать на меня хмельная радость.

– Здорово! Тебя как зовут? – интересуется мой сосед.

Я смотрю на него и, поддавшись внезапному приступу конформизма или мимикрии, или как там еще называется желание принадлежать к большой, безопасно однородной группе, отвечаю:

– Давид. А тебя?

– А меня Миша. Слушай, Давид, давай с тобой выпьем, а?

Я замечаю, что на полу рядом с диванчиком стоит стакан, дожидавшийся Мишиного пробуждения. Миша не без труда нагибается и поднимает его.

– Дело хорошее. Я, как ты видишь, уже в процессе. А за что пить будем? – спрашиваю я.

– Мы буквально вчера грин-карту получили! Представляешь? – делится радостью Миша.

– Поздравляю, – говорю я искренне. – Действительно, событие.

– До сих пор не могу поверить. А ты как сюда попал? Тоже беженец?

Я мычу что-то неразборчивое.

– Да, тут многие так, если не по семейным каналам, то как беженцы, – сообщает мне Миша. – Я до конца не верил, что прокатит, но адвокат говорил, не ссы – у всех работает и у тебя сработает. И сработало!

– А что сработало-то?