Коллектив авторов - Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад

• Название: Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Сказка
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-904584-65-8

Сказки – не для слабонервных: в них или пан, или пропал. Однако нас с детства притягивает их мир – не такой, как наш, но не менее настоящий. Это мир опасностей, убийств и предательств, вечного сна, подложных невест, страшно-прекрасных чудес и говорящих ослов.

Под двумя обложками-близнецами читателей ждут сорок историй со всего света. Апдайк, Китс, Петрушевская, Гейман и другие – вот они, современные сказочники. Но они и не сказочники вовсе, а искусные мастера литературы, а значит, тем больше у них шансов увести читателей в декорации слов, где вечные истории воплотятся вновь.

Вам страшно? Не беда. Жутко? Тем лучше. Не бойтесь темноты, вы ведь давно выросли. Хотя, быть может, это вам только кажется.

---

Он прикрыл руками голову и понесся со всей мочи, поглядывая на землю между сведенными перед лицом локтями; ему было уже безразлично, к дому он бежит или от дома, лишь бы оторваться от их оравы; и очень скоро он споткнулся, – о корень или о подставленную ногу, Тиг так и не понял, – зато понял, летя наземь, что благодарен своему падению, что панический ужас его убывает, пока он кувыркается и скользит по земле и грубой траве. «Ладно, – думал он, – я попытался удрать, но их слишком много, а апельсинов еще больше, и теперь я у них в руках». Он лежал навзничь, глядя сквозь листву на тусклые звезды, а уроды понемногу окружали его.

– Ну что, апельсиновый наш, теперь жалеешь, что не станцевал с нами? – спросила старая ведьма. Она и мужик ее склонились над Тигом, а все прочие улыбались апельсиновыми улыбками, – сжимали зубами дольки плодов, так что сок стекал по их волосистым подбородкам.

– Давай-давай, – ответил Тиг. – Ограбь меня. Забери бумажник. Стяни джинсы. Правда, они на тебя не налезут и никого из твоих дружков не украсят. Но ничего. Делай свое дело.

– Ограбить тебя? – переспросила ведьма.

– Мы здесь не для того, чтобы отнимать, – сообщил старый тролль.

– Мы пришли, чтобы сделать тебе подарок, Тиг О’Кейн, – сказала ведьма. – Подарок был бы весел, если б ты с нами станцевал. Его бы пудель напыхтел, он был бы из кружев от трусиков, из глаз, блестящих от радостных слез. Но ты отверг тех, кто хотел всего лишь ублажить тебя, и теперь обязан принять от нас подарок совершенно иного толка, сделать для нас дело, а не то.

– Что «не то»? – спросил Тиг.

– А не то плохая погибель от паршивого пуделя! – ответил старик.

– И страдальческие рыдания! – присовокупила старуха. – А в душе твоей – ядовитая горечь печали, которой хватит на миллион лет.

– Миллион биллионов! – подтвердил старик. Тигу хотелось сказать, что все это глупости, ничего на такие сроки не хватит, даже – в чем он был совершенно уверен – самóй Вселенной, но вместо того он спросил:

– Чего же вы от меня хотите?

– Лишь одного, – ответила старуха. – доставь нашего друга до дома и упокой его.

Все скопище взволновалось. За несколько секунд уроды свалили мешок на землю и развязали его. Тиг по одному только глухому удару, с каким упал мешок, понял, что содержит он нечто малоприятное. «Мясом набит, – подумал он. – Кто же это разгуливает ночью с мешком мяса?» Мешок лежал на земле и, казалось, притягивал тьму, однако, едва его открыли, Тиг ясно различил, чтó в нем, и содрогнулся, потому как никогда прежде трупов не видел – да не видел и просто тела в такой не естественной позе, какую труп принял, когда его пинками подкатили к Тигу. Мертвец лежал спиной к нему, вытянув одну руку под собой, и накрыв другой голову. Ступни и грудь его были голы, лицо отвернуто, однако по широким плечам и спине, Тиг мог сказать, что это мужчина, и мог сказать также, что джинсы на нем очень хорошие, поскольку тонко чувствовал такие вещи и умел отличить хорошие джинсы от плохих даже через улицу, даже в темноте или просто проведя ладонью по чьей-нибудь заднице.

– Возьми его и погреби в католической церкви Сосновых Холмов, а не найдешь места в церкви – так в Уиндермире, за колбасной фабрикой «Пикантная свинка», если же и там не получится, снеси в Зеленое Болото под Орло-Вистой и упокой в трясине.

– Вот оно что, – ответил Тиг, медленно садясь, а затем и вставая. – И больше вы от меня ничего не хотите?

– Ничего больше и ничего меньше.

– Тогда ладно, – сказал Тиг. – Только сначала я вам кой-чего покажу.

– И что же, Тиг О’Кейн? – спросила с чрезвычайно недружелюбной улыбкой старуха.

– А вот… что! – ответил Тиг и метнул ей в рожу прихваченный с земли апельсин. Выяснять попал, не попал, он не решился, а просто снова побежал: ловко перескочил через труп и рванул к дому. Однако не прошло и десяти секунд, как его сцапали сзади, и престарелые уроды навалились, овевая лицо Тига мерзостным нафталинным дыханьем своим, щекоча шею и щеки колкими крахмалистыми волосами. Ему показалось, что все они разом уселись на него – недолгий миг он и дышать-то не мог, – но затем стало полегче, хотя какая-то тяжесть, большая, на спине его и осталась. Уроды повскакали на ноги и отшагнули от Тига.

– Вот и ладушки! – сказала старуха. – Теперь ты готов!

Тиг лежал ничком и понемногу до него доходило, что ему взвалили на спину труп, перебросив через плечи и перекрестив у него на груди руки покойника.

– Вы что наделали? – сказал он. – Снимите его с меня.

– Ну уж нет, – ответила старуха. – Снять его можешь лишь ты один. Неси его хоронить, да поторапливайся. Не поспеешь к восходу – сильно пожалеешь!

– Снимите его с меня! – повторил Тиг и заплакал, и забился на земле, захлопал по ней руками, пытаясь сбросить бремя, однако мертвец держался за него крепко.

– Сам снимешь, – сказала старуха. – И помни мои слова. Черные слезы огромного пуделя горя! Яд в твоем сердце! Вечное жжение!

В путь, Тиг О’Кейн. Ты не хотел танцевать с нами, а ночь на исходе.

– Снимите, – опять попросил Тиг, но никто ему не ответил. И оторвав взгляд от земли, он увидел, что все они сгинули, и, если б не груз на спине, решил бы, верно, что ему все это приснилось. Он медленно поднялся на колени, потом встал, труп на спине оказался очень тяжелым. Поозиравшись, Тиг никакой толпы не увидел – впрочем, уроды оставили на земле послание, сложенное из апельсиновых очистков. «Мы последим за тобой», – гласило оно.

– На помощь! – заголосил он. – Кто-нибудь, помогите! – В его ушах крик прозвучал очень громко, однако Тиг почему-то чувствовал: далеко он не разносится, – а огней своего дома среди деревьев не видел и не понимал, где искать помощь. – Я ведь даже не знаю, где эта Орло-Виста! – горестно произнес он. И увидел перед собой руку, поднявшуюся, чтобы указать направление, и не сразу сообразил, кому она принадлежит. Тиг вскрикнул и побежал, норовя убраться подальше от трупа, но снова упал и какое-то время пролежал, рыдая.

– Слезами ты меня не похоронишь, – сказал у него за спиной труп. – Вставай, идиот.

Тиг вскрикнул еще раз и попытался уползти, твердя:

– Не можешь ты со мной разговаривать! Мне и так-то худо, но разговаривать тебе не дозволено.

– А мертвецы что хотят, то и делают, – ответил труп, но затем примолк.

Тиг полежал носом в землю, отдуваясь, а после встал и пошел в сторону, указанную трупом. Поначалу продвигался он очень медленно. Труп был тяжел, ночь темна, где он, Тиг не знал – понимал только, что неподалеку от своего дома. Однако деревья казались ему чужими, а оставив их позади, он около часа, так ему представлялось, шел, не повстречав ни одного шоссе, – тянулся лишь узкий проселок, пригодный больше для лошадей, чем для машин; впрочем, идти по нему было все-таки легче, чем по рыхлой земле. Заприметь он машину – остановил бы ее, попросил о помощи, хоть и сомнительно было, чтобы кто-то притормозил ради человека с трупом на спине, каким бы красивым и привлекательным человек этот ни был. Пока он тащился по дороге, наполовину боясь, что труп заговорит снова, а наполовину надеясь, что это случится, до того ему было одиноко и страшно, Тигу пришла в голову мысль: если бы он соглашался танцевать со всеми подряд, эта ночь получилась бы куда поспокойней, но вполне возможно, что он сейчас спит и, судя по совершенной неизменчи вости дороги, так оно и есть: ему уже казалось, что бредет он по ней целую вечность. «Вот и буду брести, пока не проснусь, – сказал он себе, – а если увижу ночью на танцах каких-нибудь уродов, сразу оттуда сбегу». На миг он закрыл глаза: дорога была до того однообразной, что Тиг решил – можно и не смотреть, куда ставишь ноги. И тут же его резанула боль – труп просунул руку под рубашку Тига и ущемил его сосок!

– За что? – воскликнул Тиг, хотя, разумеется, знал, за что. И немного постоял на дороге, очень уставший, но отнюдь не спящий.

Вскоре после этого показалась церковь – она одиноко торчала на вершине холма, освещенная единственным уличным фонарем. Дорога вела через забитую машинами парковку прямиком к ее двери. Подниматься по склону было трудно: добравшись доверху, Тиг желал лишь одного – лечь на капот какой-нибудь машины и отдохнуть, да подольше. А подойдя к двери, постоял перед ней.

– Полагается ли стучаться в дверь церкви, а уж потом входить? – вслух погадал он. Прежде-то ему бывать в церквах не доводилось.

– Необходимость отсутствует, – уведомил его труп.

Тиг толкнул дверь, вошел. В церкви горели свечи, их мягкий подрагивавший свет сообщал лицам множества статуй особую настороженность и живость. Тиг не удивился бы, обратись все они к нему – бранясь или спрашивая, который час, или коря его за то, что он не танцует с ними. Однако статуи молчали. И вглядываясь в них, он подумал, что узнаёт свет, столь странно падавший на тех старых уродов: лица их выглядели, как лица статуй, а свет, их озарявший, изливали незримые свечи.