Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

• Название: Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты
• Автор: Лев Толстой
• Жанр: Русская классическая проза

---

Какъ, что онъ будетъ говорить съ ней, онъ не зналъ и боялся думать и представлять себѣ, но онъ не отчаявался и зналъ, что онъ долженъ сказать ей то, что онъ намѣренъ сказать.>143

7.

На другой день, въ обычный день пріема, Нехлюдовъ поѣхалъ въ Бутырскую тюрьму. Было воскресенье. <Во всѣхъ церквахъ еще шла обѣдня, и надъ Москвой стоялъ тотъ непріятный, напоминающій о суевѣріи, невѣжествѣ и фарисействѣ звонъ различныхъ жертвованныхъ благодѣтелями колоколовъ, гулъ которыхъ заглушаетъ людскую совѣсть.> Весна уже совсѣмъ установилась. Было тепло, листья березы, черемухи, тополя уже совсѣмъ распустились, и въ домахъ и магазинахъ выставляли и вытирали окна. Еще было рано. Лѣвая сторона улицы была въ тѣни и прохладна, но по серединѣ поднималась уже пыль отъ гремящихъ по мостовой возовъ и пролетокъ. Еще слышенъ былъ ранній странный крикъ мужиковъ съ молокомъ и овощами, пріѣхавшими изъ деревень; на площадяхъ, засоряя ихъ навозомъ и сѣномъ, еще стояли воза съ сѣномъ и соломой и на Смоленскомъ рынкѣ, мимо котораго онъ проѣзжалъ, кишѣла около палатокъ густая144 толпа народа съ сновавшими между нею продавцами съ сапогами и перекинутыми черезъ плечо многими парами выглаженныхъ панталонъ и жилетовъ.

У трактировъ уже тѣснились высвободившіеся изъ своей 6-дневной каторги фабричные – мужчины въ глянцовитыхъ поддевкахъ и сапогахъ и женщины въ шелковыхъ яркихъ платкахъ и пальто съ стеклярусомъ. Городовые съ желтыми снурками пистолетовъ стояли на мѣстахъ, по бульварамъ проходили прохожіе, и уже сидѣли няньки съ дѣтьми, изрѣдка проѣзжала коляска или карета.

На Долгоруковской улицѣ Нехлюдову встрѣтились похороны съ пѣвчими, священниками въ ризахъ, золотой парчей, факельщиками и колесницей, запряженной лошадьми въ черныхъ попонахъ съ ушами, и поѣздомъ съ прилично заплаканными лицами въ первыхъ двухъ экипажахъ и равнодушными и даже веселыми лицами въ послѣднихъ линейкахъ.

Вотъ, налѣво завиднѣлись башни острога, вотъ и калитка его сада и изъ за нее рядъ распустившихся уже акацій. Извозщикъ зналъ, гдѣ впускаютъ, и прямо туда подвезъ Нехлюдова – не къ самой тюрьмѣ, а къ повороту, ведущему къ тюрьмѣ. Уже нѣсколько человѣкъ мущинъ и женщинъ, большей частью съ узелками, стояли тутъ на этомъ поворотѣ къ тюрьмѣ, шагахъ въ ста отъ нея. Это былъ какъ [бы] широкій, короткій переулокъ, съ права какія то невысокія деревянныя строенія, слѣва двухъ этажный деревянный домъ, принадлежавший тюрьмѣ и съ какой то вывѣской. Впереди виднѣлось огромное каменное зданіе тюрьмы съ дверью, ведущей въ нее, и часовой, солдатъ съ ружьемъ стоялъ въ этомъ переулкѣ шаговъ за 100 отъ входа въ тюрьму и не пускалъ посѣтителей дальше. Съ правой стороны, противъ часоваго, сидѣлъ вахтеръ, очевидно, для наблюденія порядка при впускѣ. Къ нему подходили и записывали, кого кто желалъ видѣть. Узнавъ это, Нехлюдовъ подошелъ къ нему и назвалъ Катерину Маслову. Тотъ записалъ.

– Почему не пускаютъ еще? – спросилъ Нехлюдовъ.

– Обѣдня идетъ, – отвѣчалъ вахтеръ. – Вотъ отойдетъ обѣдня, тогда впустятъ. – Ты куда лѣзешь, – крикнулъ онъ на оборванца въ смятой шляпѣ, который выдвинулся впередъ изъ толпы.

Посѣтители были, по внѣшнему виду судя, мѣщане, мелкіе торговцы и ихъ жены, но болѣе всего было оборванцевъ, которые держали себя очень свободно и весело.

Пріѣхали на хорошей своей лошади студентъ съ дѣвушкой. Студентъ несъ въ рукахъ большой узелъ. Они тоже подошли къ вахтеру и спросили, можно ли и какъ передать милостыню – калачи, которые они привезли заключеннымъ. Это были женихъ съ невѣстой, купцы, какъ послѣ узналъ Нехлюдовъ, которые въ ознаменованіе своей радости привезли заключеннымъ калачей.

Нехлюдовъ закурилъ у курившаго просто одѣтаго человѣка папироску и разговорился съ нимъ. Это былъ швейцаръ изъ банка, пришедшій провѣдать своего брата, попавшаго сюда за подлогъ. Добродушный человѣкъ этотъ разсказалъ Нехлюдову всю свою исторію и не успѣлъ еще досказать ее, какъ большія двери тюрьмы отворились и изъ нихъ посыпали дѣти. Это были дѣти преступниковъ и тѣхъ, которыя идутъ съ мужьями въ Сибирь. Дѣти, чисто одѣтыя, въ платьицахъ, рубашечкахъ, пальтецахъ, картузикахъ, и дѣвочки, повязанныя платочками, расположенныя такъ, что меньшія впереди и сзади по порядку высшія подъ руководительствомъ начальницъ прошли колонкой въ домъ, бывшій съ лѣвой стороны. Это былъ устроенный благотворителями пріютъ для дѣтей преступниковъ.

Только когда дѣти прошли, вахтеръ объявилъ, что теперь можно, часовой посторонился, и всѣ посѣтители, какъ будто боясь опоздать, поспѣшно, а кто и рысью, пустились къ двери тюрьмы. Всѣхъ было человѣкъ 60.

– Куда бѣжите, поспѣете, – говорилъ вахтеръ.

Нехлюдовъ подошелъ къ двери тюрьмы, она отворилась, и солдатъ, отворившій ее, сталъ по одному пропускать всходившихъ. Вслѣдъ за оборванцемъ и впереди того швейцара, съ которымъ онъ говорилъ, Нехлюдовъ вошелъ въ первую дверь. Солдатъ, стоявшій наружу, считая, дотронулся до спины его рукой и сказалъ: «17-ый». За первой дверью тотчасъ же была другая. За этой другой дверью стоялъ еще солдатъ и начальникъ и также считали внутри зданія, дотрогиваясь рукой и часто хлопая рукой по каждому проходившему. Надо было счетомъ впустить и счетомъ выпустить, не оставить посѣтителя въ тюрьмѣ и не выпустить заключеннаго изъ тюрьмы.

За дверьми были болышіе сѣни со сводами, и въ сѣняхъ этихъ совершенно неожиданно Нехлюдовъ увидалъ въ нишѣ большое изображеніе распятія. «Точно люди, устроившіе эту тюрьму и стерегущіе и мучающіе въ ней узниковъ, поставили это изображеніе для того, чтобы ободрить себя напоминаніемъ о томъ, что не они одни мучали невинныхъ», – подумалъ онъ. Онъ шелъ вмѣстѣ съ народомъ, весь дрожа отъ волненія при мысли о томъ, что ожидало его. Онъ и не замѣтилъ, какъ вахтеръ на дорогѣ спросилъ: «въ мужскую или въ женскую?» и пришелъ туда, куда шло больше посѣтителей. Пройдя большую комнату, онъ вслѣдъ за другими, отставая отъ нихъ, вошелъ въ длинную комнату, раздѣленную на двое проволочными рѣшетками, шедшими отъ потолка до земли. Рѣшетокъ было двѣ на разстояніи аршинъ 21/2 одна отъ другой. Между рѣшетками ходили солдаты. На той сторонѣ рѣшетки были заключенные, по сю сторону посѣтители. Съ обѣихъ сторонъ тѣ и другіе стояли прижавшись къ рѣшеткамъ, и во всей комнатѣ стоялъ гулъ кричащихъ голосовъ. Каждый посѣтитель ходилъ, отъискивая того, къ кому онъ пришелъ, и, прижимаясь къ рѣшеткѣ, становился противъ него. Каждый старался говорить такъ, чтобы его разслышалъ его собесѣдникъ, но сосѣди тоже говорили, ихъ голоса мѣшали слышать, и надо было кричать. Это была арестантская мужская.