Владислав Груздев - Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 2. Отдельные аспекты защиты

• Название: Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 2. Отдельные аспекты защиты
• Автор: Владислав Груздев
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7205-1218-7

Настоящей книгой автор продолжает исследование гражданско-правовой защиты, предпринятое в монографии «Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга первая: общие положения» (М.: Юстицинформ, 2012).

В данной работе освещены наиболее актуальные в теоретическом и практическом отношении вопросы рассматриваемой темы. Вместе с тем осмысливаются предложения, относящиеся к еще предстоящим этапам реформы гражданского законодательства.

Издание предназначено для студентов, магистрантов, аспирантов и преподавателей высших учебных заведений, научных и практических работников, а также всех тех, кому интересны проблемы современного гражданского права.

---

Для государств с развитой финансово-кредитной системой характерно наличие двух разновидностей учетных ставок банковского процента. Прежде всего, выделяется официальная, а поэтому единая учетная ставка, применяемая национальным банком в его операциях с коммерческими банками (так называемая ставка рефинансирования)[80]. Кроме того, существуют учетные ставки, выражающие разницу между будущей и современной рыночной стоимостью кредитных ресурсов, предоставляемых коммерческими банками своим клиентам. У разных банков эти ставки различны, хотя их размер известным образом и предопределяется действующей в данный момент ставкой рефинансирования. Цена денежных средств в гражданском обороте устанавливается именно сложившимися учетными ставками коммерческих банков.

В п. 1 ст. 395 ГК РФ говорится об учетной ставке банковского процента в месте жительства (месте нахождения) кредитора. Совершенно определенно это не официальная учетная ставка, ибо последняя едина на всей территории страны.

Экономический кризис наглядно показал, что учетные ставки коммерческих банков могут значительно превышать ставку рефинансирования, размер которой во многом зависит от проводимой Банком России денежно-кредитной политики. В результате должник, противоправно пользующийся чужими денежными средствами, несправедливо оказывается в более предпочтительном положении, нежели должник, получивший денежные средства по соглашению с кредитором. При таких условиях нарушение платежной дисциплины становится выгодным делом.

Как видно, практика привязки размера процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ, к ставке рефинансирования (официальной, единой учетной ставке) не соответствует современным реалиям рыночного хозяйства. В этой связи для определения данного размера следует избрать иной подход, а именно тот, что нашел закрепление в п. 52 постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 применительно к последствиям нарушения денежного обязательства, выраженного в иностранной валюте.

В частности, размер процентов должен определяться на основании публикаций в официальных источниках информации о средних ставках банковского процента по краткосрочным кредитам, предоставляемым в месте жительства кредитора-гражданина (месте нахождения кредитора-юридического лица). Если такие публикации отсутствуют, размер подлежащих взысканию процентов необходимо устанавливать на основании представляемой истцом в качестве доказательства справки одного из банков в месте жительства (нахождения) кредитора, подтверждающей применяемую этим банком ставку по краткосрочным кредитам[81].

1.3.4. Правовая природа «процессуальных убытков»

Современная юрисдикционная деятельность, направленная на разрешение на основе известных принципов определенного правового конфликта, неизбежно требует материальных затрат, что, помимо прочего, обеспечивает процессуальные гарантии ее участников. В числе таких затрат – расходы лиц, участвующих в деле, на оплату услуг представителя.

В истории отечественной юриспруденции вопросы возмещения расходов на оплату услуг представителя главным образом анализировались в процессуальной литературе[82]. Так дело обстояло вплоть до формирования Конституционным Судом Российской Федерации правовой позиции о недопустимости исключения расходов на представительство в суде и на оказание юридических услуг из состава убытков, подлежащих возмещению в порядке ст. 15, 16 и 1069 ГК РФ в системной связи с его ст. 1082 (определение от 20 февраля 2002 г. № 22-0 «По жалобе открытого акционерного общества «Большевик» на нарушение конституционных прав и свобод положениями ст. 15, 16 и 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации»)[83]. С этого момента приобрели актуальность гражданско-правовые исследования рассматриваемой проблемы[84]. Как точно подметил А.В. Ильин, для категории «судебные расходы» наступили трудные времена, так как ученые-юристы в большинстве своем отождествили категории «судебные расходы» и «убытки»[85].

В итоге получила распространение доктрина судебных убытков[86]. Более того, она претендует занять господствующее место в цивилистике. Учитывая неразрывную связь соответствующих расходов с правоприменительным процессом как таковым, в том числе возможность их образования за пределами судебной деятельности (например, по УПК РФ возможно возмещение расходов в случае прекращения уголовного преследования на досудебной стадии предварительного расследования), последовательнее было бы использование более широкого по объему, но, как будет показано ниже, такого же по условности понятия «процессуальные убытки». В дальнейшем автором применяется именно данная терминология.

В настоящее время сложились два основных подхода к определению юридической сущности процессуальных убытков.

Во-первых, процессуальные убытки вообще не признаются убытками в техническом значении[87]; следовательно, взыскание расходов на оплату услуг представителя допустимо, если это предусмотрено процессуальными нормами (позиция, с которой не согласился Конституционный Суд РФ).

Во-вторых, процессуальные убытки относятся к собственно убыткам, определенным ст. 15 ГК РФ, а поэтому расходы на представительство подлежат возмещению независимо от наличия по данному поводу указаний процессуального законодательства (позиция самого Конституционного Суда РФ, поддерживаемая в настоящее время многими цивилистами).

Даже беглый взгляд на действующие правила взыскания убытков, предусмотренных ст. 15 ГК РФ, с одной стороны, и процессуальных убытков, с другой стороны, позволяет увидеть между этими правилами больше различий, нежели сходства.

Так, возмещаются лишь фактически понесенные стороной процессуальные убытки[88] и при условии выигрыша ею дела, который должен усматриваться из решения или иного судебного акта[89]; в то же самое время в случаях, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 111 АПК РФ, судебные расходы, включая расходы на оплату услуг представителя, могут быть отнесены на сторону независимо от результатов рассмотрения дела. Вопрос о взыскании судебных расходов разрешается арбитражным судом соответствующей судебной инстанции как в судебном акте, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, так и в отдельном определении (ст. 104 и ч. 5 ст. 198 ГПК РФ, ч. 1 ст. 112 АПК РФ). Частью 2 ст. 112 АПК РФ установлен шестимесячный срок для подачи заявления по вопросу о судебных расходах, не разрешенному при рассмотрении дела в соответствующем суде, исчисляемый со дня вступления в законную силу последнего судебного акта, принятием которого закончилось рассмотрение дела по существу, причем данный срок может быть восстановлен судом не только гражданину, но и юридическому лицу[90]. Следует поэтому согласиться с мнением о том, что «поскольку отношения по поводу распределения судебных расходов не могут существовать вне дела, в связи с которым предъявлены требования о возмещении судебных расходов…, постольку право на возмещение судебных расходов… представляет собой право, имплицитно входящее в процессуальный статус… лиц, участвующих в деле»[91].

Нарушение субъективного гражданского права – это вредоносное поведение, являющее собой единство динамического процесса и статического результата. Элементами любого нарушения субъективного гражданского права выступают явления (деяние нарушителя, неблагоприятные для обладателя права последствия) и процесс (причинная связь между этими деянием и последствиями). Некоторые нарушения включают еще одно явление – вину лица, у которого возникает охранительная обязанность[92].

Что же является причиной процессуальных убытков – деяние, вокруг которого возник судебный спор, или иное явление?

Очевидно не первое, поскольку иск вполне может оказаться в материально-правовом отношении необоснованным, в частности, когда заявленного истцом нарушения в действительности не было. Соответственно дело выиграет ответчик, в пользу которого при прочих равных условиях и должны взыскиваться процессуальные убытки.

Кроме того, на возмещение судебных расходов могут претендовать не только стороны, но и третьи лица, как заявляющие, так и не заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора[93].

Наконец, право на возмещение судебных расходов возникает в случае выигрыша не только спора об убытках или иных имущественных взысканиях, но и дела, вытекающего из иных правоотношений.

Процессуальные убытки возникают в момент, когда лицом фактически понесены соответствующие расходы. В свою очередь, у ответчика право на возмещение подобных расходов возникает вследствие предъявления к нему необоснованного иска, который лишен материально-правовой составляющей, т. е. выступает исключительно процессуальным действием лица, не являющегося носителем подлежащего защите блага. Нетрудно заметить, что действительной причиной затрат одной стороны является поведение другой стороны, выражающееся в затеивании спора, оказавшегося необоснованным[94]. А поскольку такое поведение реально уже после нарушения, послужившего поводом для обращения в суд, оно отличается от него, т. е. всегда самостоятельно. При таких условиях любую неудачную попытку отстоять позиции в суде автоматически пришлось бы считать нарушением права другой стороны (по принципу «пан или пропал»). Вряд ли это согласуется с основными идеями построения правового государства, в котором судебный порядок разрешения юридических конфликтов должен являться основным механизмом, гарантирующим права и свободы личности (ч.1 ст. 46 Конституции РФ)[95]. Не случайно возможность предъявления иска, равно как и возможность возражения на иск, безоговорочно признаются субъективными правами, реализацию которых рассматривать в качестве неправомерного поведения, по крайней мере, алогично.