Павел Хондзинский - Ныне все мы болеем теологией. Из истории русского богословия предсинодальной эпохи

• Название: Ныне все мы болеем теологией. Из истории русского богословия предсинодальной эпохи
• Автор: Павел Хондзинский
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7429-0817-3

Монография посвящена истории русской богословской мысли второй половины XVII – начала XVIII в. На материале эпохи прослеживается вхождение русского богословия в «поле напряжения», заданное парадигмами Нового времени, а также начальная рецепция им идей августинизма, оказавшего впоследствии заметное влияние на внутреннее развитие традиции. В приложениях к основному тексту представлены как давно не переиздававшиеся и малодоступные, так и впервые переведенные автором книги на русский язык тексты, относящиеся к теме исследования.

---

220

«Главным пороком русского общества Симеон признает недостаток в нем христианского просвещения и, вследствие этого, благочестия» (Майков Л. Н. Очерки из истории русской литературы XVII и XVIII столетий. С. 90).

221

Еще один крупнейший деятель малороссийской Церкви того времени.

222

«…Если совершу доброе в здешних полках, то сделаюсь известным и москвитянам, сам гетман может отрекомендовать меня им, а наконец с помощью моих покровителей я могу жениться на дочери какого-либо вельможи… Там будут дивиться, когда буду говорить речи, изумляться, когда буду проводить блистательные доводы из истории и опыта; и, может быть, с жадностью будут читать мои сочинения о делах военных… Откроются мне высшие почести, сбудутся мои давние желания быть допущенным к тайным советам по делам мирным и военным…» (Зерните А. Обозрение рукописи, содержащей в себе автобиографию его // ТКДА. 1860. III. С. 189).

223

«Ибо москвитяне не уважают иностранцев и ученых, а думают, что они сами могут сделать, что сделали б те…» (Там же. С. 194).

224

«Между тем приближалась великая седмица пред пасхою, и я, не исповедовавшийся целый год и много согрешивший (несчастнейший из всех!), исповедался в монастыре Батуринском апреля 5-го. По совету духовника и, по моему суждению, чтобы более утвердиться в омерзении ко грехам, причащение св. Таин отложил до ближайшего поста Петрова. Да подаст мне Бог силу избегать грехов и совершить от всего сердца покаяние неизменное» (Там же. С. 197).

225

Наир.: «Между тем все склонялось к миру и соглашению между турками и нашим государем. Тогда видя, что напрасно ожидал я себе возвышения посредством войны, предал судьбу свою Богу, который имеет многие способы совершать то, для чего человек и одного измыслить не может» (Там же. С. 191–192).

226

Зерникав А. Об исхождении Святаго Духа от одного только Отца. Т. 1. Почаев, 1902. С. 17. Собственно, по большей части из энциклопедического собрания текстов святых отцов, последовательно опровергающих все аргументы латинян, он и состоит.

227

В начале XX века сочинение Зерникава было переведено с латыни на русский с небезынтересным для нашей работы предисловием: «В наши дни против христианства идет отчасти скрытая и глухая, отчасти откровенная и беззастенчивая, но, во всяком случае, решительная борьба со стороны так называемого научного позитивного направления, принявшего под влиянием еврейства и масонства антихристианскую, точнее антихристову, окраску. Отделение Церкви от государства, о котором хлопочут современные политики и которое проведено уже законом во Франции, есть первый акт этой борьбы, за которым несомненно последуют другие меры, направленные к уничтожению христианства как основы общественной и государственной жизни. Церкви Христовой грозят преследования, может быть, более опасные, чем гонения первых веков нашей эры. Ввиду этой борьбы должен настать рано или поздно конец церковному разделению христианства. Недалеко то время, когда с восстановлением канонического строя Русской Церкви явится возможность созыва вселенского Собора с целью прекратить рознь и разделение среди последователей Христа. Несомненно, что в возникновении разъединения Церкви большую роль играло недостаточное понимание латинянами учения отцов Греческой Церкви и неверное толкование их мыслей; в свою очередь грек и иногда не могли убедительно доказать латинянам их заблуждения, не находя в латинском языке слов для точного выражения своих идей. Вообще, разница двух языков, на которых устанавливалась первоначально христианская догма, и недостаточное проникновение греков и латинян в дух языка своих противников вели к недоразумениям и разногласию, имевшим столь печальные последствия. Отсутствие до появления книгопечатания верных списков творений Отцов Церкви составляло также немалую причину возникновения раскола в догматическом учении» (Зерникав А. Об исхождении Святаго Духа от одного только Отца. Т. 2. Житомир, 1906. С. II). Еще интересней адресат посвящения, которым завершается предисловие: будущий митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), тогда архиепископ Волынский и Житомирский.

228

Конец записок: «Куда прибегнем во время трудное? Я, бедный, не мог ожидать богатой невесты. Итак, опять все поручил Богу, который может и без моего искания представить мне случай, если угодно Ему, чтоб я женился на предопределенной мне девице. 7 июля пред постом успенским дано мне 40 флор. И я хотел в начале поста выехать, чтобы рассеять печаль мою и избегать случаев ко греху. Притом желал я беседовать с отцами киевскими и надеялся выехать не без напутственных пособий. На путь дано мне 20 флор. 4 талера и 7 леонинов. 3 августа выехал, и по причине замедления в Прилуках с гетманом, мы возвратились 23. Да помилует меня Бог грешника! – Начал снова жить дома и пишу это без слез. 2 сент. Сопровождал гетмана в Киев, 21 мы возвратились…» (Зерникав А. Обозрение рукописи, содержащей в себе автобиографию его // ТКДА. 1860. III. С. 200).

229

Запись Симеона в дневнике: «Лета 1664, декабря 18-го, в день воскресный пред Рождеством Христовым патриарх Московский Никон, который оставил престол свой, приехал ночью в Москву, взошел на престол и как его не приняли, то, взяв посох святого Петра митрополита, уехал. Тогда я был позван в присутствие его царского величества для перевода латыни славнейшего отца Паисия, митрополита Газского» (Майков Л. Н. Очерки из истории русской литературы XVII и XVIII столетий. С. 15–16). Паисий Лигарид, по общему мнению, был уже совершенным авантюристом: «Паисий прибыл в Россию за два года перед этим: этот хитрый и льстивый грек, питомец коллегии, основанной папою Григорием XIII для обращения греков в латинство, не раз в течение своей жизни колебавшийся между православием и католичеством, смотря по тому, что было для него выгоднее в данную минуту, прибыв в Москву, примкнул к враждебной Никону партии и занял при дворе, как иерарх православного Востока, ученый знаток церковных правил, прочное положение, которое не могли поколебать никакие разоблачения насчет его прошлой жизни: по словам Никона, царь и бояре слушали Паисия как пророка Божия» (Там же. С. 15). Впрочем, и Паисий стоял за просвещение в славяно-греко-латинском его варианте и желал, «чтобы Москва была просветительным центром не только для русской церкви, но и для церквей греческих» (Сменцовский М. Братья Лихуды. С. 12).

230

«Видя в каждом слове своих противников одну ложь, одно невежество, полемист с усердием старался изобличать все, что бы ни сказано было ими. Вследствие сего он оправдал в своем труде от порицаний расколоучителей много таких вещей, которые ни в коем случае не заслуживали этого…» (Татарский И. Симеон Полоцкий (его жизнь и деятельность). М., 1886. С. 552).

231

Ср. у П. Паскаля: «Между тем как истинный спор касался христианского поведения, разделение обнаружилось сначала в обрядах или позиции по отношению к грекам, затем в вопросе о дисциплине: послушании Патриарху и царю» (Pascal Pierre. Awakum et les debuts du raskol. P. XXII).

232

Попов В. Симеон Полоцкий как проповедник. М., 1886. С. 44–45.

233

За незнание греческого Епифаний, между прочим, не взял его в справщики.

234

В конце XVII – начале XVIII века был, впрочем, еще один «невольный» транслятор идей блж. Августина в русское богословие – свт. Иоанн Максимович, сделавший перевод «Иллиотропиона», непосредственным автором которого был иезуит Дрекселлий (см.: Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом: В 2 т. СПб., 1862. Т. 2. С. 316).

235

«При полноте и ясности представления дела догматика Полоцкого всего более страдает отсутствием самостоятельной мысли, отсутствием критики… Если встречаются два противоположных свидетельства об одном предмете и со стороны лиц одинаково авторитетных, Полоцкий впадает в совершенную нерешительность, даже и в том случае, когда его симпатии склоняются, очевидно, на одну сторону» (Певницкий В. Симеон Полоцкий // Православное обозрение. 1860. III. № 11. С. 224–225).

236

Ср.: «Древняя Русь, насколько мы можем судить, мало интересовалась так называемой всеобщей историей и не много о ней знала. Случайные упоминания о ней находим в летописях… Не подвергалось определению и самое понятие об истории как об особой отрасли знания… Почин в деле и этого знания относят обычно к Петровской эпохе; однако и в том, что касается истории, она дала только развитие и углубление начал, заложенных веком раньше. Интерес к Западу, явный уже в XVI столетии, возрастает в XVII… Проводником новых знаний часто являлась Юго-Западная Русь» (Белецкий А. И. Стихотворения Симеона Полоцкого на темы из всеобщей истории. Харьков, 1914. С. 3–4).