Джудит Макнот - Само совершенство

• Название: Само совершенство
• Автор: Джудит Макнот
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-073312-5

Что чувствует один из самых богатых, красивых, талантливых и популярных актеров Голливуда, если в один страшный день он теряет все и, обвиненный в гнусном убийстве, оказывается в тюрьме? Или, может быть, пройдя через это нелегкое испытание, он приобретает нечто большее – истинную любовь?

---

– Мы как раз вовремя, – добавила она, – потому что у меня так кружится голова, что я просто не смогу больше вести машину.

Не обращая внимания на его многозначительный прищур, Джулия включила сигнал поворота и подъехала к ресторану. Несмотря на метель, на парковке стояло несколько машин, хотя совсем не так много, как хотелось бы Джулии. Сквозь стеклянную витрину она видела сидящих за столиками родителей с детьми. Следуя указателю, Джулия подъехала к окошку, где принимали заказы у водителей машин, и притормозила возле переговорного устройства.

– Что вам купить? – спросила она у своего похитителя.

До своего заключения Зак и ногой не ступил бы в ресторан быстрой еды вроде этого, даже если бы ему пришлось голодать весь день. Сейчас же он обнаружил, что у него потекли слюнки при одной мысли о гамбургере и порции жаренного во фритюре картофеля. Вот что делает с человеком свобода, подумал он после того, как сообщил Джулии, что будет есть. Свобода делает воздух свежее и еду вкуснее даже на слух. И еще свобода делает человека более напряженным и подозрительным, потому что было в этой слишком уж лучезарной улыбке его заложницы что-то такое, что заставило Зака сильно нервничать. Синие глаза ее смотрели вполне искренне и простодушно, и улыбалась она вполне ласково, но только слишком уж стремительными были ее превращения. И это последнее превращение из заклятого врага в верную подругу вызывало у него наибольшие подозрения.

Джулия повторила заказ в микрофон – два гамбургера, две порции жареного картофеля и две кока-колы.

– Пять долларов девять центов, – произнес голос из переговорного устройства. – Пожалуйста, получите заказ у первого окна.

Притормозив у окошка с номером «один», Джулия, заметив, что Зак полез в карман за деньгами, решительно мотнула головой и потянулась к сумке за бумажником.

– Я заплачу, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я настаиваю.

После недолгих колебаний он вытащил руку из кармана, но темные брови его остались насупленными.

– Это так… по-товарищески, – язвительно заметил он.

– Да, я хороший товарищ. Кого угодно спросите, – пролепетала Джулия, вытащив сложенную вдвое десятидолларовую банкноту с вложенной в нее запиской, сообщающей о ее похищении. Не в силах больше выдерживать его взгляд, Джулия поспешно отвернулась и сосредоточила внимание на девушке лет семнадцати в окошке выдачи, которая смотрела на нее с едва скрываемым раздражением и скукой. На бейдже девушки значилось имя Тиффани.

– Пять долларов девять центов, – сказала Тиффани.

Джулия протянула десятидолларовую банкноту, не сводя с девушки умоляющего взгляда. Вся жизнь ее зависела от этой девицы со скучающим лицом и волнистыми волосами, собранными в хвост. Джулия смотрела на нее и, словно в замедленном режиме воспроизведения, наблюдала за тем, как Тиффани развернула десятидолларовую банкноту… и маленький листок из отрывного блокнота спланировал на пол… Тиффани наклонилась и взяла с пола листок. Выпрямившись… надула пузырь из жвачки… и посмотрела на Джулию.

– Это ваше? – спросила она, протягивая ей листок, не читая.

– Я не знаю, – сказала Джулия, гипнотизируя девицу взглядом. «Прочти, что там написано! Сделай же что-нибудь! У тебя же есть тревожная кнопка!» – Возможно. А что там написано? – спросила она и едва не закричала, почувствовав, как Захарий Бенедикт стиснул ее предплечье и в тот же миг дуло пистолета уперлось ей в бок.

– Не стоит беспокоиться, Тиффани, – сказал он совершенно спокойно и, перегнувшись через Джулию, протянул руку в окно машины. – Это мое. Я хотел пошутить. – Девица взглянула на листок, но по выражению ее лица невозможно было понять, успела она что-нибудь прочесть или нет.

– Пожалуйста, возьмите, – сказала она и через голову Джулии передала листок Бенедикту.

Джулия, стиснув зубы, смотрела, как Тиффани порозовела от удовольствия, вознагражденная фальшивой улыбкой бывшей кинозвезды. Выдав сдачу с десяти долларов, она передала заказ в двух бумажных пакетах. Джулия машинально взяла пакеты с едой и кока-колой. В немом ужасе она глазами умоляла девушку вызвать полицию или позвать менеджера, сделать хоть что-нибудь! Она передала пакеты Бенедикту, не осмеливаясь встретиться с ним взглядом, и руки ее так сильно тряслись, что она едва не уронила напитки. Отъезжая от окошка, Джулия ожидала каких-то последствий своей неудавшейся попытки к бегству, но все равно оказалась неподготовленной к той дикой ярости, которая звучала в голосе Бенедикта.

– Маленькая кретинка! Ты что, пытаешься сделать все, чтобы тебя застрелили? Поезжай на стоянку и поставь машину так, чтобы она могла хорошо нас видеть. Она наблюдает.

Джулия подчинилась, не раздумывая. От страха дыхание ее было частым, неглубоким и неровным.

– Ешь! – приказал он, сунув ей гамбургер. – И улыбайся, не то я за себя не отвечаю…

И вновь Джулия подчинилась. Она жевала, не чувствуя вкуса еды, бросив все силы на то, чтобы успокоить расшатанные нервы и вновь обрести способность мыслить рационально. Напряженность в салоне автомобиля возросла настолько, что, казалось, превратилась в нечто живое и осязаемое. Джулия заговорила лишь для того, чтобы прервать ставшее невыносимым молчание.

– Можно мне взять колу? – спросила она, потянувшись к белому пакету с напитками у него в ногах. Он сжал ей запястье с такой силой, что у нее едва не хрустнули косточки. – Вы делаете мне больно! – воскликнула Джулия. Ужас накатил на нее с новой силой. Рука его сжалась еще сильнее, причинив ей еще больше боли перед тем, как, резко разжав пальцы, он отпустил ее запястье.

Откинувшись на сиденье, Джулия закрыла глаза и стала растирать руку, пытаясь унять пульсирующую боль. Еще несколько мгновений тому назад, до того как он осознанно причинил ей боль, она тешила себя иллюзией, полагая, что рядом с ней не безжалостный хладнокровный убийца, а, вероятнее всего, мужчина, который отомстил неверной жене в состоянии аффекта, вызванного ревностью. Почему, в отчаянии спрашивала себя Джулия, она позволила себе поверить в то, что он не станет убивать женщину, которую взял в заложницы, или девочку-подростка, которая может поднять тревогу? Ответ на ее вопрос лежал на поверхности: потому что ее ввели в заблуждения воспоминания детства, воспоминания о глянцевых журналах, в которых печатали его фотографии и пели ему дифирамбы, о многих часах, проведенных в кино с братьями, восхищавшимися им и видевшими в нем кумира. В одиннадцать лет она не понимала, что особенного братья, их друзья и подруги находят в Заке Бенедикте, но, повзрослев, все отлично поняла. Кого мог оставить равнодушным мужчина с такой яркой внешностью? Как мог не покорить сердца юных зрителей тот, кто был независим, неприступен, сексуален, циничен и умен? А поскольку во время знаменитого суда Джулия находилась в Европе в летнем студенческом лагере, то все грязные подробности, которые могли омрачить полюбившийся экранный образ, прошли мимо нее. Постыдная правда заключалась в том, что она почти поверила его словам о невиновности, потому что тогда его побег обретал в ее глазах смысл. Каким-то непостижимым образом в Джулии уживались вера и неверие. Стремясь вырваться из лап опасного преступника, она втайне продолжала цепляться за веру в то, что кумир ее ранней юности был героем не только в кино, но и в жизни, и сейчас он всего лишь пытается восстановить справедливость, воюя один против всех, против целой системы. Возможно, она продолжала верить в то, что рядом с ней не злодей, а герой, лишь потому, что так было легче контролировать страх. Как бы там ни было, оставаться заложницей, будь то злодея или героя, она не хотела и не могла. Даже если он был неповинен в том преступлении, за которое его посадили в тюрьму, это не означало, что он станет с ней церемониться, если она попытается встать на пути к его свободе…

Джулия вздрогнула всем телом, когда зашуршал пакет на полу.

– Держи! – отрывисто произнес Зак, сунув ей в руку колу.

Не поворачивая головы, Джулия взяла напиток. Она смотрела прямо перед собой. Теперь она осознала, что для того, чтобы вырваться на свободу и при этом не допустить, чтобы по ее вине кто-то пострадал или погиб, ей остается одно: дать ему возможность без лишних осложнений сбежать в ее машине, но без нее. Что означало, что она должна выйти из машины на глазах у как можно большего числа людей. Она провалила первую попытку. Теперь он знал, чего от нее ждать. Возможно, он догадывается, что у нее хватит духу повторить попытку. Он не спустит с нее глаз. Так что если судьба даст ей второй шанс, то третьего уже не будет, потому что она до него не доживет. Но во всем надо уметь разглядеть хорошую сторону. По крайней мере теперь ни к чему притворяться и делать вид, что она на его стороне.

– Поехали! – бросил он.

Джулия молча включила машину и выехала на шоссе.

Четверть часа спустя он вновь велел ей подъехать к телефону-автомату и сделал еще один звонок. Он не произнес ни слова за все время, если не считать короткого приказа подъехать к телефонной будке. Впрочем, как подозревала Джулия, он прекрасно понимал, что ничем не может запугать ее сильнее, кроме этого зловещего молчания. На этот раз Бенедикт ни на мгновение не спускал с нее глаз, пока находился в будке. Когда он вернулся в машину, Джулия, взглянув в его невозмутимое лицо, не выдержала и, с надменным видом кивнув в сторону будки, сказала: