Александр Бушков - Пиранья. Белая гвардия

• Название: Пиранья. Белая гвардия
• Автор: Александр Бушков
• Жанр: Боевик
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04840-8

Кы Сы Мазур в эпоху Мы Сы Горбачева. Дикий животный и человеческий мир Западной Африки. Блекнут красные идеалы, зато багровеют лица героев, но не от стыда, а от ненависти. Кирилл Мазур, полковник на службе очередного местечкового Отца Нации, по-прежнему на боевом дежурстве – не могущества ради советской империи, а из принципов офицерской чести и достоинства.

И пусть сегодня на Мазуре белоснежный смокинг, в руке не «клерон» или «узи», а длинный гибкий стек с рукояткой из черного дерева… И у ног не поверженный враг, а «невольница в лапах сластолюбивого колонизатора»… У новой белой гвардии – красная душа!

---

– У меня свои инструкции… – сказал Мазур, ощущая нешуточную неловкость. – Так что…

– И знать ничего не хочу! – непреклонно сказал Мтанга. – Ваше дело, как с вашими деньгами поступать. Можете их потратить куда угодно, можете, если взбредет такая фантазия, пожертвовать какому-нибудь филантропическому обществу. Господин президент велел вручить вам жалованье… не могу же я принести деньги назад? Господин президент будет в гневе… – на его подвижной физиономии изобразилась нешуточная скорбь. – Вы же не хотите, господин полковник, чтобы я стал жертвой нешуточного гнева Отца Нации? Что вам сделал плохого старый больной черномазый? Господин президент приходит в ярость, когда его приказы не исполняются…

Он неплохо шпарил по-английски, но в отличие от Принцессы учил язык явно не в университетах, а в общении с людьми, опять-таки не обремененными дипломами и, вероятнее всего, моряками – просторечные обороты, морские словечки… Напустил на себя такую скорбь, словно его за невыполнение приказа должны были нынче же вечером расстрелять у забора.

Продолжать дискуссию, отфутболивая друг другу злополучный конверт, было как-то неловко. Поэтому Мазур в конце концов кивнул, сдвинул конверт к себе и в сторону. «Сдам в посольство, и все дела, – подумал он, не особо и мудрствуя. – Посоветоваться с Лавриком, как и положено…»

– Вот и прекрасно, – облегченно вздохнул полковник Мтанга. Его лицо из скорбного стало озабоченным, он чуть наклонился вперед, понизил голос: – Тогда поговорим о более серьезных делах? Господин полковник, что вы думаете обо всех этих выходках? Я о сегодняшнем покушении… да и про другие тоже. Сегодняшнее и прошлое вы видели самолично, наверняка слышали и про прежние три… Что вы думаете, как профессионал?

– Я, собственно, военный…

– Но ваше военное ремесло, как бы сказать, очень специфическое, – усмехнулся полковник.

– Пожалуй, – сговорчиво кивнул Мазур. – Если с моей точки зрения… Все пять покушений – жутчайший непрофессионализм. Такое любительство, что едва ли не смех пробирает. Сегодня у этих двух не было ни малейшего шанса… как и у предшественников. С двумя автоматами против бронированной машины… Клоунада. Разве что тот, с гранатометом…

– Да он сюда же вписывается, – сказал полковник Мтанга. – Саперы самым тщательным образом изучили следы. У него был осколочный заряд. Как мне объяснили, отличное средство против пехоты, разлетается на тучу мелких осколков бритвенной остроты… но против машин генералиссимуса опять-таки бессилен.

– Осколочный? – поднял брови Мазур. – Ну, тогда конечно…

Какое-то время стояло молчание, нарушавшееся лишь размеренным шуршанием лопастей вентилятора. Потом Мтанга произнес без выражения:

– К нам с некоторых пор пытаются влезть американцы. Им в этом не везет. Понимаете, с французами мы живем бок о бок чуть ли не полторы сотни лет. Поневоле за это время изучили их в совершенстве. Прекрасно знаем, как они себя будут вести в той или иной ситуации, их привычки, ухватки, традиции да многое… Это как со львом, знаете. Или со слоном. Я вырос на севере, в саванне, там их до сих пор немало, а уж сорок лет назад… Лев запросто может разорвать, а слон – затоптать. Вот только человек, которого с раннего детства учили, что такое лев или слон, знает, как себя вести, чтобы не попасться зверю. А доводись мне встретиться с этим… Ну, который живет у вас в ваших джунглях, мохнатый, без хвоста, зубищи серьезные…

– Медведь.

– Вот. А попадись мне этот ваш медведь, я бы понятия не имел, как себя вести, чтобы не съел, представления не имею, когда он злится, а когда благодушный и сытый. Понимаете?

– Понимаю, – сказал Мазур. – Вы полагаете…

Полковник молча пожал плечами. С непроницаемым лицом добавил:

– Я не знаю повадок медведя… А как вы полагаете?

Мазур размышлял не особенно долго. Спору нет, иногда и американцы прибегают к совершенно идиотским способам. Как это было с попытками устранить Фиделя Кастро. Оказавшись не в состоянии подвести к Фиделю стрелка и не питая ни малейшей надежды на военный переворот, янки наворотили кучу глупостей: то пытались подсунуть отравленный гидрокостюм, то собирались начинить взрывчаткой раковину на пляже, где Фидель обычно купался, то смазать микрофоны радиостанции каким-то зельем, от которого у Фиделя выпали бы и волосы, и его знаменитая борода. Их высокомудрые психологи, видите ли, считали, что лысый и безбородый Фидель моментально потеряет уважение сограждан. Однако это частности, а в общем и целом…

– Вот американцев я как раз неплохо знаю, – сказал Мазур. – Приходилось тесно общаться, и не раз. Для них это тоже было бы вопиющим непрофессионализмом. Уж что-что, а хорошую снайперскую винтовку и неплохого стрелка они могли бы найти. И бомбы умеют подсовывать. Лично я американского следа здесь не усматривал бы. Для них чересчур уж непрофессионально… – Ему пришел в голову закономерный вопрос: – Вот, кстати, а у вас есть то, что можно назвать проамериканской группировкой? Среди людей… способных влиять на события? В таких случаях ведь мало устранить одного. Нужно еще иметь силу, которая сможет воспользоваться ситуацией…

Мтанга прищурился:

– Подобная информация числится по разряду государственных тайн… и вряд ли только у нас.

– Простите, – сказал Мазур, выругав себя за язык без костей. – Я вовсе не собирался…

– Да что уж там, – одними губами усмехнулся полковник. – Мы с вами в одной упряжке, нам обоим не нужны тут американцы… Никакой проамериканской группировки нет. Профранцузская, как легко догадаться, мощная. Но американцы… Я, конечно, не могу ручаться за полную лояльность всех. Сами знаете, наверно, как это бывает: нет ни группировки, ни широкого заговора, но вполне может оказаться, что кто-то из влиятельных персон давно и втихомолку мечтает стать новым Наполеоном. В мозги не заглянешь, – он жестко усмехнулся. – А если и заглянешь, не увидишь ничего, кроме мозгов. Вот это опаснее всего: влиятельный честолюбец, до поры до времени остающийся за пределами внимания тайной полиции… И не всегда его удается найти вовремя… Вам приходилось сталкиваться?

– Бывало, – сказал Мазур. В первую очередь он вспомнил генерала Хасана, которого до последнего момента никто не принимал всерьез: тихая, бесцветная мышка… Да и сам Папа в свое время широкого заговора не плел, хватило узкого круга сообщников, в основном из тех, кто по здешним меркам считался родней. Правда, о последнем примере заикаться не стоит из дипломатических соображений. Да и Хасан, через пару лет благополучно пристукнутый столь же коварным конкурентом, – уже чуть ли не древняя история…

– Нет, – сказал он решительно. – Это никак не похоже на американцев… вообще на серьезную разведслужбу. Дурацкое любительство. Правда, это и на фанатика-одиночку не похоже. Каждый случай в отдельности еще можно списать на одиночку. Но пять покушений за два месяца… Плохо верится. Мне говорили, у вас несколько лет было спокойно. И вдруг посыпались…

– Вы полагаете, Мукузели? – небрежно обронил полковник.

– Вот тут я ничего не полагаю, – сказал Мазур. – Здесь вам виднее. Мне о нем, конечно, кое-что рассказывали, но я бы не взялся судить…

Далеко не во всех африканских странах сыщутся засевшие в глуши сепаратисты или какой-нибудь Национальный фронт. Здесь ничего подобного нет. Однако не найти на Черном континенте страны, где не было бы окопавшихся в эмиграции оппозиционеров: политическая жизнь такова, что порождает их прямо-таки автоматически. Другое дело, что в разных уголках и оппозиция разная: где-то она собой представляет нешуточную угрозу и серьезную головную боль, где-то проходит по разряду опереточных комиков.

Как это имеет место быть в данном конкретном случае. Доктор Меджа Мукузели (не врач, а именно что доктор каких-то там гуманитарных наук), подобно большинству здешних ученых интеллигентов, образование получил во Франции. Научная карьера в Европе у него как-то не задалась (злые языки твердили, что все дело в невысоких, мягко говоря, к тому способностях), и потому он, вернувшись на родину, занялся политикой. Довольно быстро попал в парламент от своего родного округа, где добрая половина избирателей считалась его дальней родней (да и землячество здесь – великая сила, что далеко ходить – Мтанга Папе не родственник, но как раз земляк). Как-то так вышло, что видного положения доктор не занял, но говоруном оказался первостатейным и при отсутствии каких бы то ни было реальных свершений стал считаться одним из народных заступников. Зная об этакой своей репутации, он в конце концов стал лютым оппозиционером (как уточняли те же злые языки, исключительно оттого, что власть как раз его, в отличие от некоторых других, так и не стала втихомолку покупать). Речи толкал, на трибуне блистал, громил и обличал: неподкупный трибун, бессребреник, друг народа…