Михаил Богословский - Петр Великий и его реформа

• Название: Петр Великий и его реформа
• Автор: Михаил Богословский
• Жанр: История

«В ночь на 30 мая 1672 года у царя Алексея Михайловича и царицы Натальи Кирилловны, второй его жены, родился сын, царевич Петр. В субботу 29 июня, в день тезоименитства новорожденного царевича, в шестом часу утра, до обедни, в церкви св. Алексия митрополита в Чудове монастыре совершено было над младенцем таинство крещения. Крестил царский духовник протопоп Благовещенского собора Андрей Савинов, восприемниками от купели были царевич Федор Алексеевич и сестра Алексея Михайловича, царевна Ирина Михайловна. К крещению выносила царевича назначенная к нему в «мамы» боярыня княгиня Ульяна Ивановна Голицына. С новорожденного царевича была снята мерка, и в тот же день 29 июня иконописцу Федору Козлову заказан был образ тезоименитого царевичу св. апостола Петра на кипарисовой доске мерою в рост царевича: длиною в 11 вершков, шириною в 3 вершка…»

---

Как утопающая за соломинку, хваталась Софья то за то, то за другое средство, бросалась то к тем, то к другим, говорила со стрельцами и на площади к народу, жаловалась, просила, то плакалась, что стала теперь ненадобна, что пойдет где-нибудь с братом кельи искать, то грозила рубить головы. Все слушают ее равнодушно. Кн. В. В. Голицын благоразумно удалился в подмосковную деревню, чтобы там выждать, кто возьмет верх. Посланные к Петру для переговоров возвратились ни с чем. Царевна упросила патриарха съездить туда уладить дело; патриарх поехал, но и остался у Троицы. В отчаянии царевна поспешила туда сама, надеясь объясниться. В селе Воздвиженском ее встретил стольник Бутурлин с объявлением, чтобы не ездила. «Непременно поеду», – вспылила Софья. Но навстречу был выслан другой посол от Петра с угрозой, что если поедет, то с нею будет поступлено «нечестно», и царевна принуждена была вернуться. А в то же время от Петра летит в Москву грамота за грамотой: выслать полковника Цыклера с 50-ю стрельцами, выслать по 10 стрельцов от каждого полка и всех начальных людей, выслать служилых иноземцев из Немецкой слободы и выборных из всех московских сотен и слобод. Царевна пытается уговорить, грозит тому, кто уйдет, смертной казнью. Ничто не действует: и стрельцы, и немцы валят толпами к Троице. Наконец 1 сентября, в день Нового года, приехал гонец от Троицы с грамотою, в которой Петр объявлял брату и сестре о заговоре и требовал высылки Федьки Шакловитого. Шакловитый был ближайший человек к Софье после Василия Голицына; и последний не без основания мог видеть в нем соперника. В ярости Софья приказала отрубить гонцу голову, но во всей Москве не нашла палачей для того, чтобы исполнить это распоряжение, и гонец остался жив.

6 сентября стрельцы открыто примкнули к Петру: большою толпою они явились в Кремль к Софье и с дерзкими криками потребовали выдачи Федьки, чтобы вести его к Троице. Софья принуждена была выдать этого последнего верного человека, и дело ее окончательно было проиграно. У Троицы шел розыск и пытки. 11 сентября был казнен Шакловитый. Еще раньше князю В. В. Голицыну с сыном объявлена ссылка в город Каргополь с конфискацией всего имущества за то, что они «сестре великих государей о всяких делах докладывали мимо великих государей и писали ее с великими государями обще», «был послан в 1689 г. на крымские юрты кн. В. Голицын, пришед к Перекопу, промыслу никакого не чинил и отступил, каковым нерадением царской казне учинил великие убытки, государству разорение и людям тягость». Впоследствии Голицыны были переведены дальше, в г. Яренск.

Расправившись с врагами, Петр писал брату от Троицы: «Милостию Божиею вручен нам, двум особам, скипетр правления прародительского нашего Российского царствия; а о третьей особе, чтоб быть с нами в равенственном правлении, отнюдь не вспоминалось. А как сестра наша царевна Софья Алексеевна государством нашим учала владеть своею волею, и в том владении, что явилось особам нашим противное, и народу тягость и наше терпение, о том тебе, государь, известно. А ныне злодеи наши Федька Шакловитый с товарищи, не удоволяся милостью нашею, преступая обещание свое, умышляли с иными ворами о убийстве над нашим и матери нашей здоровьем и в том по розыску и с пытки винились. А теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим, понеже пришли есми в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быти не изволяем… потому что учала она в дела вступать и в титлах писаться собою без нашего изволения, к тому же и царским венцом для конечной нашей обиды хотела венчаться. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Царевна вскоре после этого письма была заключена в монастырь.

Глава IV

Военные и морские потехи. – Азовские походы 1695-96 годов

Свергнув Софью, партия царицы Натальи и Петра вновь очутилась у власти. Во главе правительства, заняв место начальника Посольского приказа – по-нашему министра иностранных дел, – стал дядя Петра по матери боярин Лев Кириллович Нарышкин. Военное ведомство, или, как оно тогда называлось – Разрядный приказ, было поручено бывшему дядьке Петра боярину Тихону Никитичу Стрешневу. Вместе с военными делами он сосредоточивал в своих руках также и управление большей частью внутренних дел. Видное место среди новых министров занял кн. Борис Алексеевич Голицын, назначенный начальником Приказа Казанского дворца; ведомству этого приказа было подчинено все Среднее и Нижнее Поволжье, те области, которые когда-то были татарскими царствами – Казанским и Астраханским. Управление остальными приказами было предоставлено другим, менее выдававшимся лицам из партии Петра. Сам Петр, в первые годы после свержения сестры, принимал мало участия в государственных делах.

Предоставив управление министрам, Петр все свое внимание устремил на военные и морские, на «Нептуновы и Марсовы, как он выражался, потехи». Только эти потехи принимают теперь все более широкие размеры. В течение 1692 года царь неоднократно проводил по нескольку времени на Переяславском озере, раз даже ему удалось свозить туда и мать. Там он весь отдавался кораблестроению, и когда приехало в Москву персидское посольство, Лев Нарышкин и кн. Борис Голицын должны были сами приезжать в Переяславль и уговаривать царя бросить на некоторое время корабли и съездить в Москву на прием посольства, так как отсутствие его могло нанести обиду Персии и повести к разрыву с нею. Не довольствуясь уже Переяславским озером, Петр выпросился у матери в Архангельск на Белое море, куда и съездил в 1693 году и второй раз уже по смерти матери в 1694 году (Наталья Кирилловна скончалась 25 января 1694 года). В Архангельске он увидел настоящее море, плавал по нему, провожая голландские корабли, ездил в Соловецкий монастырь; захваченный бурею, чуть было не погиб во время этого путешествия. В первую же свою поездку он не мог удержаться, чтобы не заложить корабля, другой был заказан в Голландии. Летом 1694 года оба были готовы.

Игры с сухопутными войсками обратились теперь в настоящие маневры, происходящие под руководством иностранных генералов в окрестностях Москвы. Войска разделялись на две армии: одна состояла из старого войска, стрельцов под начальством Ивана Ивановича Бутурлина, именовавшегося во время этих маневров «Польским королем», другою командовал «генералиссимус Фридрих» – князь Федор Юрьевич Ромодановский. Эта последняя составлялась из потешных и из полков иноземного строя и обыкновенно разбивала первую. На Яузе была построена даже особая потешная крепость с иностранным названием «Пресбург», около которой и сосредоточивались военные действия. Ее осаждали, ходили на штурм, делали подкопы, взрывали минами. Эти маневры переходили иногда в настоящие схватки: кидали друг в друга чиненные порохом гранаты, палили из пушек бомбами, бились палками, и такие шутки кончались иногда печальными последствиями. В октябре 1691 года был великий и страшный бой. «И тот бой, – писал Петр, – равнялся судному дню, и ближний стольник кн. Ив. Дм. Долгорукий от тяжкие своея раны, паче же изволением Божиим, переселился в вечные кровы, по чину Адамову, идеже и всем нам по времени быти». Эти военные игры незаметно перешли в серьезное дело. Осенью 1694 года, в октябре, были большие бои под деревнею Кожуховым, недалеко от Симонова монастыря, а весною 1695 года затеян был уже поход на город Азов, на Азовское море.

Кожуховские маневры внушили царю такую уверенность в силах и искусстве его полков, в способности его войска вести военные действия, осаждать крепости и брать их штурмом, что тотчас же после маневров он мог искать случая применить только что испытанную силу к серьезному делу.

Походы прямо на Крым при царевне Софье кончились неудачно, и теперь решено было нанести удар врагу с другой стороны, взяв важную крепость при устье Дона, которая могла служить хорошею гаванью русскому флоту на Азовском и Черном морях. К тому же Азов уже раз был захвачен русскими в 1637 году. Этот Азовский поход Петра и был непосредственным продолжением потешных походов. Собираясь туда, царь писал: «Шутили под Кожуховым, теперь под Азов идем играть». Войска иноземного строя и московские стрельцы двинулись под начальством трех генералов: Автомона Михайловича Головина, Лефорта и Гордона. Гордон шел сухим путем через Тамбов и Черкасск, а Головин и Лефорт – с ними находился и Петр в составе бомбардирской роты – спустились на судах по Оке и Волге ниже Царицына, оттуда перешли на Дон и продолжали путь до Азова, к которому подошли 29 июня. В то же время боярину Борису Петровичу Шереметеву с сильным отрядом старого дворянского войска было поручено спуститься к устьям Днепра, чтобы отвлечь внимание неприятеля.