Михаил Фишер - Вечно чёрные растения

• Название: Вечно чёрные растения
• Автор: Михаил Фишер
• Жанр: Русское современное

«Ты сам свой высший суд»,– пожалуй именно этими строками из стихотворения А. С. Пушкина можно охарактеризовать произведение М. Фишера «Вечно черные растения». Неслучайно оказавшиеся рядом женщина и молодой человек пытаются распутать сложносплетенные клубки собственных жизней. Что трудней, спросить или ответить, простить другого или простить себя? Погружая читателя в запутанное повествование о непростых человеческих судьбах, по прочтении, автор дает возможность каждому судить самого себя.

---

– Я не могу вспомнить,– растерянно произнесла она.

– Я тоже не могу. И никто здесь не может.

– А чего же все они ждут?

– Божьего суда. Мы не можем перейти в свое новое воплощение, пока Бог не поговорит с нами.

– Черт знает что,– она произнесла, и в ее душе еще были сомнения в реальности происходящего. Она думала, что если это сон, то обязательно к чему-то. Сразу же надо будет рассказать его своему психологу, хотя толку от него нет, так как этот специалист всегда говорил ей только то, что она хочет услышать,– да и как я могла умереть! Я же все помню, как я приехала домой, был вечер, дальше как-то смутно, но если постараться, то можно будет вспомнить и это.

– Вы скоро вспомните, не старайтесь пока.

– Странно все это. А давно вы тут?

– Не знаю, здесь же нет времени. Я просто сижу, смотрю на дверь, хотя вы пока ее еще не видите, и жду, когда она откроется для меня, и я уйду отсюда.

– А как вы узнаете, что она открылась именно для вас?

– Я не могу сказать точно, но когда она открывается, то это видит только один человек, тот, кому пора туда. Другие не видят этого.

– Очень странно. Почему же я вообще пока не вижу никакой двери?

– Вам рано еще, надо ждать, потом увидите. У каждого тут своя дверь и свое время, когда в нее входить.

– Мне страшно… Никуда не хочется входить. Бред какой-то,– она согнула ноги в коленях и поставила их на кресло, на котором сидела. Обхватив их руками и уткнувшись в колени подбородком, она продолжила,– Почему же я не помню, как умерла? Скорей бы вернулась память. Вроде все так было хорошо и помню, как приехала домой. Хоть и смутные, но какие-то очертания моей жизни у меня есть, только вот сложить их логично я пока не могу. Может, у меня случился инфаркт? Вряд ли. Не помню, чтобы я мучилась сердцем,– она немного задумалась, лицо погрустнело. Все, как с чистого листа, вдруг голову посетили спасительные мысли о том, что, возможно, она просто потеряла память и сидит сейчас в больнице, а рядом умалишенный молодой человек, пациент. Да, точно и эта белая сорочка, прям как в больницах.

– Скажите, пожалуйста,– решила она начать спокойно и вежливо, чтобы он ничего не заподозрил,– а врач скоро придет?

– Какой врач?– не понимая вопроса, молодой человек повернулся в ее сторону и пристально посмотрел,– вы какого врача тут ожидаете?

– Ну, не знаю, какие тут врачи обычно ходят, может, терапевт?

– Врач вам уже не нужен,– не отворачивая головы сказал он и продолжал пристально на нее смотреть.– вы просто мне не верите, да? Хорошо. Тогда что вы скажите на то, что не можете детально разглядеть черты моего лица? А? И кто все эти люди вокруг, тоже больные, по—вашему?– Он решил не спрашивать ее больше ни о чем, было видно, что она сильно огорчена и до конца не понимает, что с ней происходит. Повисла тишина. Люди сидели молча, как манекены. Казалось, что только они вдвоем живые среди этих кресел, спин и голов. Абсолютно ничего не происходило.

– Не переживайте, теперь главное для вас, это как можно быстрей отсюда уйти. Прошлое уже не важно, его не изменить, за него теперь придется отвечать. Радуйтесь, что пока к вам не вернулась память, когда вы все вспомните, что и как произошло, наступит самый страшный момент. Вы начнете понимать, почему здесь оказались,– сказав это, он вдруг резко схватил ее за руку и, указывая вперед, отрывисто сказал,– Смотрите! Видите? Человек встал!

– Да!

– Его дверь открылась!

– Двери я не вижу.

– Естественно, ее никто, кроме него, не видит, я же вам говорил! Его время настало!– человек вдалеке от них встал и двинулся вперед, передвигая босыми ногами по полу. Он шел медленно, растворяясь в неоно—белом тумане. Казалось даже, что свет вокруг стал чуть ярче, как будто освещал дорогу уходящему.

– Интересно, а как называется это место? Вы не знаете?

– Я не знаю точно. Может, чистилище. Но это у католиков, в православии нет чистилища. А вы не помните случайно, крестили вас или нет?

– Как ни странно, это я помню! Меня крестили в семь лет. Хотя в церковь я практически не ходила. Помню, как в глубоком детстве бабушка водила меня в маленькую церквушку недалеко от ее дома. Она вообще была очень набожная. Всегда молилась перед обедом. В углу комнаты у нее висела небольшая старая икона, под ней лампадка. Бабушка жила очень обособленно, в маленьком доме на окраине города. Ее муж, отец моей матери, умер рано, был контужен на войне и страдал все время от этой травмы. Много пил, гонял ее, но все это мне мама рассказывала, бабушка-то об этом никогда не вспоминала, говорила только, что деда Валя был хорошим, медали его показывала, фотографии. Даже были фотографии с его похорон, представляете, тогда это тоже фотографировали зачем-то. Вообще, она странная была, друзей и подруг у нее практически не было, захаживала иногда соседка из дома напротив, баба Катя. Хорошая старушка, маленькая такая, сухонькая, я любила в детстве бегать к ней в гости, она летом пастилу готовила и раскладывала во дворе. Я прибегу, хожу вокруг этой пастилы, она увидит и угостит меня. Я, довольная, съем ее и назад к бабуле… Как же давно это было, будто и не со мной,– она замолчала на мгновение, погрузившись в воспоминания, но потом продолжила.– Я много лет не вспоминала детство. Вот помню, что, когда бабушка умерла, я училась в другом городе и не приехала к ней на похороны. Да я сейчас вдруг отчетливо вспомнила, как мама сказала мне, что бабушка умерла и что когда я приеду, то мы обязательно сходим к ней на кладбище. Но вот бабушкиной могилы я не помню, скорей всего, я никогда и не была на ней. Да, я так к ней и не съездила,– она опустила глаза вниз, и казалось, что сейчас заплачет.

– Дети взрослеют, и часто так бывает, что в определенном возрасте случайные знакомые или друзья для них становятся важней и дороже, чем самые близкие люди.

– Как же это ужасно. И не понятно, что хуже, то, что я не была ни разу у нее на могиле, то ли то, что я столько лет про нее даже не вспоминала.

– К вам возвращается память, готовьтесь, сейчас вы будете вспоминать все больше и больше, особенно то, за что стыдно, что хотелось бы совсем забыть,– Он замолчал, и она молчала тоже. Каждый погрузился в свои мысли, в свои тяжелые воспоминания.

– Да, я вспомнила свое детство,– сказала она тихим, еле слышным голосом,– как же мне сейчас грустно. Я помню, что когда была маленькой, то мне казалось, что взрослые всегда и во всем мне перечат, постоянно что-то запрещают. Это нельзя! Сюда не ходи! Такой фильм тебе смотреть рано! Гулять не пойдешь, уже поздно! Заставляли кушать, когда совсем не хотелось, да еще и пока не доешь, из-за стола не выйдешь. Бабушка постоянно говорила мне, чтобы с этой девочкой я не дружила, а то она плохому меня научит. С мальчишками не бегала, а то упаду и расшибусь. Терпеть я не могла всему этому следовать. Часто характер показывала. Бабушка притащит меня за шкирку с улицы и усаживает кушать, а я даже ложку в руки не беру, в знак протеста. Она и так ко мне и эдак. Сначала по-хорошему, уговаривает, потом заругается, скажет, что все доложит матери и уйдет в свою комнату. А мне есть-то хочется. Я повыпендриваюсь, по дуюсь и все съем. Но бабушке говорю, что выкинула и даже к еде не притронулась, а она-то понимала, что я вру, чтобы не признаваться. Ой. Как же мне стало сейчас приятно от этих воспоминаний. Вот я не знаю, как прошла моя жизнь, а детство вспомнила и поняла, что так была тогда счастлива. Только грустно на душе от того, что я ни разу не сказала бабушке, что люблю ее. Хотя, может, это я сейчас понимаю, что очень ее любила, а в детстве мы, скорее всего, живем чувствами и еще не умеем выражать их словами. Теперь вот жалею. А вы жалеете о чем-нибудь?

– Да, я жалею. Я столько тут сижу, что вспомнил уже всю свою жизнь.

– За многое было стыдно?

– Да.

– А почему же Бог вас не забирает, раз вы тут уже долго?

– Я думаю, еще не время. Я еще не все себе простил.

– Ничего не понимаю,– сказала она на выдохе, уставшим, тихим голосом.

Не замечая того, ее сознание снова вернулось в детство. Сами собой появлялись в голове картинки очень далекого прошлого, вдруг она опять оказалась в доме бабушки, в котором они жили с родителями. Стены побелены известью, старые маленькие окна, с проложенной между рамами ватой защищали зимой от сильных морозов. Она стояла в большой комнате, слева от двери высился книжный шкаф, в котором была маленькая шкатулка с мамиными украшениями. Дальше, вдоль стены, у окна, стоял стол, в углу– цветной телевизор. В комнате было очень тепло, она сразу поняла, что топится печка, по характерному потрескиванию, которое раздавалось из топки, и приятному запаху горящих дров. Она подошла к печке, села на корточки и стала смотреть в щелочку, между стеной и дверцей печи за огнем. Из поддувала шел жар. Комнату освещала одна лампочка, помещенная в терракотового цвета абажур с желтой бахромой. Внезапно открылась дверь и вошла ее мама. На ней был красный ситцевый халат и белый фартук с изображенными на нем овощами. Длинные черные волосы собраны в хвост. Она смотрела на совсем молодую маму, стараясь разглядеть ее черты, походку, фигуру. Высокая, красивая девушка подошла к печке и, открыв дверцу, закинула в топку два совка с углем. Разобравшись с огнем, она повернулась к маленькой дочери, которая пристально за всем наблюдала и, сказав, что скоро придет папа и они будут кушать, вышла из комнаты. Эта девушка, конечно же, не понимала, что сейчас на нее с таким интересом смотрела душа ее дочери, вернувшаяся в свое детство.