Сборник - Журнал «Фантастика и Детективы» №4 (16) 2014

• Название: Журнал «Фантастика и Детективы» №4 (16) 2014
• Автор: Сборник
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2014

В номере:

Генри Лайон Олди. Она и ее мужчины

Сергей Беляков. И ухватит за бочок

Сергей Сердюк. Не раствори в себе Кумира

Александр Матюхин. Народный способ

Татьяна Тихонова. Серые, в черную рябь

---

Более тысячи микрокамер получили ошибочный промежуточный продукт, синтез которого не был запрограммирован. В большинстве этих микрокамер образовалась смола, смесь продуктов, идентификация которых свела бы с ума команды искушенных химиков. Камеры были безжалостно промыты и вычищены заботливыми кибер-программами. На этом сбой в процессе мог бы и закончиться, но одной из микрокамер блока 32 518 было синтезировано новое соединение, достаточно чистое, чтобы программа не отсеяла синтез в этой микрокамере как неудачный. Кибер-рука бережно отобрала пробу и передала её на биотестирование.

Из-за того, что затвор вышел из строя, окислитель начал капать на сплетение шлангов под блоком 32 518, потом – на пол, потом – ещё ниже, продырявив обшивку кибер-лаборатории.

3

Ван Леувен, обычно сидящий за завтраком у окна, первым увидел нестройную толпу «сурков» – пушистых, забавных зверюшек, деревянно вышагивающих по поляне в сторону синтезаторной.

Биолаб-4 работал в полной изоляции от экосистемы Орнаута, планеты, на которой базировалась лаборатория. Отходы исследований, отработанный воздух, газы, человеческие «шлаки» собирались и утилизировались. Экология планеты мало заботила Биолаб-4. Изоляция была абсолютно необходима, чтобы скрыть лабораторию от катарсианских рейдеров.

Пытаясь понять, что привлекло «сурков», Дирк, Аира и Шторх сошлись на том, что выхлоп газов одной из синтезаторных микрокамер в результате утечки попал в атмосферу. По иронии, выброс содержал вещество, сработавшее как феромон для животных. Шторх воспользовался моментом для того, чтобы наконец вдолбить Григе, почему ей, штурмеру пятого уровня, приходится киснуть охранником трёх зануд-учёных в глуши Треугольника вместо того, чтобы драться с катарсианскими десантниками на Либио. Он честно пытался сделать это уже несколько раз, но мозг Григи был способен удерживать только необходимый минимум информации.

– Я тебе уже говорил о нейронах, помнишь? – Макс игнорировал круглые глаза Аиры и нарочитое покашливание Ван Леувена. – На их поверхности находятся, ну, такие антенны, которые ловят сигналы, самые разные – голод там, ощущение тепла, удовлетворение… – Грига закатила томные глаза, но Макс не поддался.

– Ты помнишь свой первый ожог? Так вот, эти «антенны» отвечают за усиление ощущений, в том числе за восприятие опасности. Они улавливают вещества-сигнализаторы, которые вовлечены в процесс запоминания боли. Теперь смотри: при опасности повторного ожога количество сигнальных молекул резко возрастает, и «антенны» многократно усиливают сигнал о прошлой боли. Моторные нейроны, уловив такой сигнал, заставляют тебя в следующий раз отдёрнуть руку от огня…

Он вдруг увидел, что глаза Григи затягиваются сном. Дирк тоже картинно закинул голову и захрапел с переливами. Реакция у Григи была более быстрой, чем у Шторха. Затрещина получилась звонкой, и Ван Леувен, разозлившись, ушел.

Аира, стоически выжидая окончания лекции, с деланным интересом рассматривала зверьков, которые сбивались в стайку у лабораторного отсека. Ей не хотелось возиться с расшифровкой результатов вчерашнего биотестирования. Тоска. Пока ничего стоящего.

– Если такого вещества-сигнализатора, назовем его «дирижёр», достаточно, то запоминание ощущений при ожоге и боязнь повторной боли заставляют тебя отдёрнуть руку при следующем контакте с огнём. Если молекул-дирижёров мало или их нет вовсе – организм не будет иметь естественного ограничителя болевых ощущений. Ты получишь сильный ожог и во второй раз, и в третий…

Грига кивнула головой. Макс приободрился.

– А теперь представь, что существует молекула-антипод дирижёра. Нечто, заставляющее «антенны» наводнять организм боязнью, страхом даже там, где нет никакой опасности. Если такую молекулу спустить с поводка в мозгу – мало не покажется. Ты притрагиваешься к прохладному металлу, а мозг в панике: ему кажется, что рука обморожена. Ты мимоходом стукнулась головой о низкую притолоку тамбура, а у тебя открывается внутреннее кровоизлияние в мозг. Ты видишь мелюзгу типа местного сурка, а воображение тут же раздувает его в огромного монстра с пастью размером в дверной проём. Понимаешь?

К удивлению Макса, Грига, кажется, начала понимать:

– Ага… если это перевести на язык военных, то выходит, к примеру, что ты смотришь на экран локатора, на котором завис караван карго-звездолётов, но вместо них видишь армаду крейсеров!

Макс обрадованно подхватил:

– Точно! Если раскрутить этот принцип как следует, то для того, чтобы оболванить население целой планеты, потребуется не так много молекул-«дирижёров». Они должны работать как стартер: главное – открыть шлюз страху, а там мозг сам себя раздраконит. Вот такой стартер нам и нужно синтезировать…

– Сурки атакуют лабораторию! – внезапно закричала Аира.

4

Тревога оказалась ложной. Аире с перепугу показалось, что зверьки рвались в отверстие, выстроив шаткую пирамиду из неуклюжих тушек, но вышедший наружу Макс успокоил остальных: дыра в обшивке была меньше самого небольшого из грызунов.

Инфразвуковая охранная лента отыскалась не сразу. Шторх и Ван Леувен долго возились с установкой ленты, стараясь выпихнуть обалдевших сурков за её периметр. Животные упрямо толпились за лентой, сверкая в вечернем полумраке фиолетовыми блюдцами глаз.

Опасливо глядя в сторону быстро потемневших джунглей, Ван Леувен пробормотал:

– Наверное, забор был бы надёжнее. – Он вспомнил песню шкатулки и добавил: – А ещё флажки. Красные. Кто его знает, какая ещё хрень может повестись на этот феромон…

Шторх вернулся в Биолаб позже Ван Леувена – проверил, не увеличилась ли дыра в обшивке. В ядовито-голубом свете фонаря проплешина, образовавшаяся в густой траве там, куда капала жидкость из дыры, выглядела кощунственно. Трава корчилась и исходила сизым дымом. Макс поёжился и машинально поднял голову. Бархатные звёзды тревожно подмигивали химику с ковра орнаутского неба. Катарсиане наверняка оснастили рейдеры высокочувствительными химанализаторами… хотя такую мелочёвку засечь наверняка не удастся. Тем не менее, он суеверно засыпал проплешину несколькими горстями песка.

Едва Шторх вошел в тамбур, тревога отступила вместе с тьмой. На рёбрах ботинок шипела и лопалась голубая «липучка» – пузырьки местной травы-фитоохотника, родственника земной венериной мухоловки. Липучке не нравился режим санобработки. Красная полоска над дверью шлюза сменилась голубой – «чисто». Зуммер. Макс устало снял шлем и шумно выдохнул.

Усевшись на скамейку грязной половины, он стал отщёлкивать застёжки комбеза. В голову лезла всякая муть, чертовщина. Выспаться в последние недели не удавалось, да ещё Грига с её пристрастием к… Нет, конечно, трудно возражать, когда такая девчонка кидается на тебя с частотой метеоритных дождей на Гвемоне, но всё же…

Макс скинул ненавистный комбез и заскорузлые от пота сапоги. Толку от них ноль. Споры местного мха-кочевника вездесущи, а сам мох настырен, как проститутки на Медее. Система биозащиты станции пока что проигрывала битву зелёной гадости, которая неумолимо расползалась по Биолабу, постепенно завоёвывая стены, потолки, мебель, оборудование, вещи… От мха избавлялись частой санацией ультрафиолетом, однако, живучесть дряни была удивительной.

Мышцы расслабились под горячими струями душа… но ненадолго.

– Ах-ха! Влип, красавчик!

Грига. Ну конечно. Подстерегла. Прохладная грудь прижалась к спине. Чокнутая. Надо бы её нагрузить чем-нибудь, а то совсем разошлась…

– Утечка где-то между двести пятидесятым и трёхсотым сектором, точнее пока сказать трудно, нужно ещё изнутри проверить. – Шторх мягко, но непреклонно отстранил Григу, повернувшись к ней лицом. – Похоже, линия подачи прохудилась, и окислитель проел дыру в корпусе.

– Ты что, устал, да? А я подумала, что мы можем… – Зрачки девушки расширились.

Глаза у Григи невероятные. Наружные уголки вытягиваются далеко к вискам и поднимаются так высоко кверху, что моментами кажется, будто у неё косоглазие, но при этом глаза раскрыты широко, открывая гигантские по размеру радужки. Их цвет – смесь изумруда с горстью жёлтых крапинок, проложенных длинными серо-голубыми лучами – в сочетании с необычным разрезом глаз заставил Шторха утонуть в них, лишь только он увидел её. Макс втрескался в девчонку, грезил о худощавой, подростковой фигуре с узкими бёдрами, об угловатых плечах, постоянно заведённых назад-кверху, чтобы обеспечить баланс якобы непропорционально тяжёлым грудям… но Макс знал, что Грига специально их выпячивала. Она любила, когда мужики на неё пялились. Оба мужика станции. Шторх почувствовал укол ревности.

– Ла-а-адно, – протяжно сказала, словно зевнула, Грига. И потянулась – так, что у Шторха снова всколыхнулась горячая волна в животе. Ведьма. Точно.