Георгий Каюров - По ту сторону (сборник)

• Название: По ту сторону (сборник)
• Автор: Георгий Каюров
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013

Очередной сборник «По ту сторону» члена Союза писателей России Георгия Каюрова состоит из небольших повестей и рассказов.

Сборник не оставит читателя равнодушным так как он прочитывается на одном дыхании, ведь сюжеты Георгия Каюрова взяты из современной жизни, а его герои – это люди, живущие в наше время, среди нас. Иногда они попадают в сложные жизненные ситуации, требующие от них непростого выбора. Не всегда эти люди вызывают восхищение и уважение. Автор признаёт и принимает «сложность жизни» в её полноте, поэтому в его задачу не входит изображение идеальных героев или абсолютных злодеев.

Следуя высоким традициям русской литературы, Георгий Каюров проживает жизнь своих персонажей вместе с ними, и в его произведениях явственно видно, что тот или иной поворот сюжета является для автора неожиданным открытием, поражающим его так же, как и читателя.

Не удивляйтесь, если какой-то из рассказов словно «пригвоздит» вас. Это признак настоящего творчества – когда автор, начиная произведение, не знает, что произойдёт с его героем в следующий момент, и чем вообще всё закончится, поэтому натягивает сюжетную линию, как тетиву….

---

– Не брат я вам, – грубо оборвал дьякон. – Сначала поступите, а потом в братья будешь записываться. Или так, или на улицу. Дежурный общежития ждёт, – и Суслик отвернулся, давая понять, чтобы убирались.

Нас огорчило поведение дьякона. Такое отношение служителя семинарии к нам было первым разочарованием на избранном мною поприще. Чем вызвано подобное самодурство, и как объяснить его? Мы попытались, против воли коменданта, поселиться вместе в одной комнате, но зоркий дежурный проследил, чтобы приказание Суслика было выполнено. И всё же радость нам не удалось омрачить. Во-первых, есть где ночевать, не на улице всё-таки, а во вторых – комнаты наши находились через коридор, дверь в дверь. Застелив постели, счастливые, мы качались на кроватных сетках, глядя друг на друга в открытые двери. Вот мы и в семинарии!

Все дни мы с Виктором проводили за чтением и зубрежкой молитв, собираясь то в его комнате, то в моей. И только ночевать расходились восвояси. По совету семинарского сторожа Семена посещали городские церкви и активно знакомились с их служителями. Мы непременно рассказывали всем, что приехали учиться в семинарию. В ответ получали одобрительные напутствия и пожелания. С одним из служителей церкви мы встретились в семинарии и долго стояли посреди двора, разговаривая. Я с гордостью поглядывал по сторонам, и мне показалось, в окнах ректорского кабинета зашевелилась штора. Через пару дней и тени не было сомнения, – мы поступим. Считай, поступили. Ведь батюшки общаются друг с другом и, успели донести ректору о нашей искренности и большом желании учиться в семинарии. Не могли не донести! Чего стоил наш разговор с батюшкой у всех на виду! Ведь не случайно же шевелилась штора? Мы с Виктором не сомневались, обязательно поступим. И если чуть-чуть слабовато будут сданы экзамены, то приемная комиссия не может не учесть нашего сильного желания стать священниками. Такие разговоры воодушевляли сильнее, и мы с Виктором с еще большим усердием зубрили молитвы и простаивали службы в церквях, чтобы нас заметили.

Как-то возвращаясь в семинарию, после вечерней службы в Свято-Георгиевском соборе, мы решили погулять в городском парке. Уставшие, на отяжелевших от долгого стояния ногах, тащились по аллее, подсознательно ориентируясь друг на друга. По молчаливому согласию остановились у одной из лавочек и, не сговариваясь, рухнули на неё. Я сидел и жадно вдыхал воздух свободы, внутренне готовя себя к возвращению в затхлые стены семинарии. Виктор с угрюмым видом возил ногами по земле, выбивая ямки. Нашу молчаливую тишину нарушило приглушённое ржание ломающегося юношеского голоса. Только сейчас мы обратили внимание, на противоположной стороне аллеи за редким кустарником сидела парочка, мало-помалу, как бы нечаянно распускающая узел созревающих желаний. Мы как прикованные впились взглядами в молодых людей. Особенно привораживала девушка, которая ещё находилась в том возрасте, когда природные инстинкты порождают милое ощущение удовольствия во всём организме, когда любое прикосновение так раздражающе интересно, когда «можно умереть со смеху» и «лопнуть от счастья» и когда «ах» и «ох» составляют прелестный и несложный словарный запас эмоций.

Стать свидетелями романтической игры молодой пары превратилось для нас в тяжёлое испытание. Не сговариваясь, мы поспешили покинуть парк. И я, и Виктор тащились в обитель, как побитые пустым мешком. Оказавшись за воротами семинарии, посмотрели друг на друга. Я увидел во взгляде Виктора, мирская суета причиняет ему душевные мучения! Не буду лукавить, но меня так же терзала тоска расставания с городским разнообразием и пестротой и, конечно, с увиденной девушкой. Ведь и я мог сейчас сидеть с подружкой в городском саду и любоваться сумерками. Мы прекратили выезжать в город, отдавшись власти семинарского полумрака, в котором, чадя воском и елеем, тускло мерцали одни лишь свечи и лампады. Наше добровольное преждевременное затворничество особенно тяжело переносилось в преддверии выходных. Я никак не мог уснуть и долго ворочался в постели. С посеревшим утренним небом мне удалось забыться. Зато с самого утра субботы всё забилось и завертелось новизною и предполагаемыми знакомствами.

Меня разбудила необычная оживлённость во дворе, нарушившая господствующий покой. Я открыл глаза с ощущением, что сомкнул их на мгновение. За окном вовсю светило солнце, с самого утра начиная припекать. По всему двору разносился басок сторожа Степана. Он говорил негромко, но как-то из горла, и его голос, как звон большого колокола, возвещал на всю семинарию. Я сорвался с постели и прилип к окну. Вокруг Примуса сгрудились несколько святых отцов разного весового калибра. Они внимательно слушали размахивающего руками сторожа. А вокруг стояли разбросанно отроки – будущие семинаристы. Никто из них прямо не смотрел на чужаков. Отроки искоса разглядывали друг друга, и с надменным хозяйским видом озирали двор и постройки семинарии. Каждый из них старался всем видом показать, вопрос поступления для него решенное дело.

Наконец не одни! – обрадовался я и поспешил будить Виктора, чтобы сообщить долгожданную новость. Мы собрались быстро, чтобы скорее выбежать во двор, ближе рассмотреть новичков и завести новые знакомства. Итак, начали съезжаться будущие наши однокашники.

Когда мы оказались на улице, вереница вновь прибывших парами, с сумками на перевес, прошествовала мимо. Святые отцы следовали не спеша, только искоса взглянув в нашу с Виктором сторону. Зато их отпрыски рассматривали нас с любопытством и нескрываемой завистью. Все желали быть первыми. Мы с Витькой смотрели победителями. Я успел подмигнуть белокурому парню. Он ответил мне важным кивком головы, старался не отставать от отца и соблюдая строй. Из колонны выделился парень-верзила и, подойдя к нам, протянул здоровенную руку:

– Здорово! Семён, – представился новичок. – А вы из какого класса?

– Егор, – назвался я, пожимая протянутую руку. – Мы тоже поступающие.

– О-очень хо-орошо-о, – пропел несколько разочарованный Семён. – Будем вместе учиться. Тогда встретимся на экзаменах.

– Устроишься, выходи, сходим в город, погуляем, – сразу предложил я, а про себя отметил – кувалда, да и только.

– Хорошо. Хотя, думаю, не получится, – почесав затылок, посмотрел в след процессии Семён, но он не успел объяснить, почему. Из колонны к нам обернулся один из святых отцов и грозно поманил его. Верзила сорвался с места догонять, махнув нам: «Потом». Вновь прибывшие, судя по направлению, шли в канцелярию сдавать документы, а затем по знакомому маршруту, к коменданту на поселение.

Зря мы с Виктором ждали вечера, чтобы хоть с кем-то познакомиться. Святые отцы с отроками после организационной суеты разошлись по комнатам и больше не выходили. Мы долго сидели с молитвословами во дворе, но все зря. Только однажды на крыльце общежития появился один из батюшек. Он долго пристально смотрел в сторону сторожки, пока не появился Степан. При появлении сторожа святой отец зычно выкашлялся, и когда Примус обратил на него внимание, поманил его рукою. Примус вразвалочку поплёлся к батюшке. Святой отец терпеливо дождался нахального сторожа, но как только тот приблизился на расстояние вытянутой руки, схватил Примуса за воротник и подтянул к себе. В назревшем гневе, выпучив глаза, отче принялся шептать прямо в ухо сторожу, тем не менее, сунув тому в жменю. Степан взглянул, что ему дал батюшка, и встряхнулся, затоптался на месте в нетерпении, мгновенно преобразился в слух. Едва святой отец закончил, Степан расплылся льстивой улыбкой и подался угодливо вперед. Честного отче больше не интересовала личность сторожа, он невидящим взглядом попрощался со сторожем и ушёл. Степан ещё некоторое время благодарно смотрел вслед батюшке, затем ещё раз проверил, то ли в руке, что увидел, а удостоверившись, пронёсся мимо нас заводной метлой. Через некоторое время Примус прошелестел в другую сторону и скрылся в общежитии.

Солнце раскаляло брусчатку двора. Мы с Виктором, как два тополя на Плющихе красовались на единственной скамейке, подпирающей стену. Нас безжалостно палило солнце, но мы упорно ожидали, может быть, кто-то из отроков выйдет.

– Пошли отсюда, – предложил я товарищу, но не успел он ответить, как на крыльце общежития показался Примус с довольной физиономией. Выскочив на улицу, Степан снова удостоверился, не обманул ли его святой отец, и то ли лежит у него в руке. То! – говорила его сияющая морда, и отработанно. В этот раз он проходил мимо нас вальяжно.

– Стало быть, задание святого отца отработано, – с иронией прокомментировал я свои наблюдения.

– Что ты сказал? – не понял Виктор.

– Так, ничего, мысли вслух, – отмахнулся я от товарища. – Слышь, Примус! – но сторож словно оглох. – Степан! Чего они там делают?

– Читают церковнославянские книги и зубрят молитвы, – многозначительно воздев перст кверху, полушепотом произнес Степан. Тут же оценивающе окинув нас с ног до головы, добавил. – Не то, что вы, лоботрясы, – и удалился к себе в сторожку. На сегодня о Примусе можно было забыть, и причиной тому – срубленный у святого отца барыш.