Сборник - Русские писатели детям

• Название: Русские писатели детям
• Автор: Сборник
• Жанр: Детская проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077274-2

В сборник вошли произведения русских писателей-классиков о детстве.

Для среднего школьного возраста.

---

Это был великолепный олень-самка. Он стоял на опушке леса и пугливо смотрел прямо на Емелю. Кучка жужжавших насекомых кружилась над оленем и заставляла вздрагивать.

«Нет, ты меня не обманешь», – думал Емеля, выползая из своей засады…

Олень давно почуял охотника, но смело следил за его движениями.

«Это матка меня от теленка отводит», – думал Емеля, подползая все ближе и ближе.

Когда старик хотел прицелиться в оленя, он осторожно перебежал несколько сажен далее и опять остановился. Емеля снова пополз с своей винтовкой. Опять медленное подкрадывание, и опять олень скрылся, как только Емеля хотел стрелять.

– Не уйдешь от теленка, – шептал Емеля, терпеливо выслеживая зверя в течение нескольких часов.

Эта борьба человека с животным продолжалась до самого вечера. Благородное животное десять раз рисковало жизнью, стараясь отвести охотника от спрятавшегося олененка. Старый Емеля и сердился и удивлялся смелости своей жертвы. Ведь все равно она не уйдет от него… Сколько раз приходилось ему убивать таким образом жертвовавшую собою мать! Лыско, как тень, ползал за хозяином и, когда тот совсем потерял оленя из виду, осторожно ткнул его своим горячим носом.

Старик оглянулся и присел: в десяти саженях от него, под кустом жимолости, стоял тот самый желтенький теленок, за которым он бродил целых три дня. Это был прехорошенький олененок, всего нескольких недель, с желтым пушком и тоненькими ножками; красивая головка была откинута назад, и он вытягивал тонкую шею вперед, когда старался захватить веточку повыше. Охотник с замиравшим сердцем взвел курок винтовки и прицелился в голову маленькому беззащитному животному…

Еще одно мгновенье – и маленький олененок покатился бы по траве с жалобным, предсмертным криком, но именно в это мгновение старый охотник припомнил, с каким геройством защищала теленка его мать, припомнил, как мать его Гришутки спасла сына от волков своим телом… Точно что оборвалось в груди у старого Емели, и он опустил ружье. Олененок по-прежнему ходил около куста, ощипывая листочки и прислушиваясь к малейшему шороху. Емеля быстро поднялся и свистнул, – маленькое животное скрылось в кустах с быстротой молнии.

– Ишь какой бегун… – говорил старик, задумчиво улыбаясь. – Только его и видел: как стрела… Ведь убежал, Лыско, наш олененок-то. Ну, ему, бегуну, еще надо подрасти… Ах ты, какой шустрый!

Старик долго стоял на одном месте и все улыбался, припоминая бегуна…

На другой день Емеля подходил к своей избушке.

– А… дедко, принес теленка? – встретил его ждавший все время старика с нетерпением.

– Нет, Гришук… видел его…

– Желтенький?

– Желтенький сам, а мордочка черная. Стоит под кустиком и листочки ощипывает… Я прицелился…

– И промахнулся?

– Нет, Гришук, пожалел малого зверя… матку пожалел. Как свистну, а он, теленок-то, как стреканет в чащу – только его и видел. Убежал, пострел – этакий!..

Старик долго рассказывал мальчику, как он искал теленка по лесу три дня и как тот убежал от него. Мальчик слушал и весело смеялся вместе со старым дедом.

– А я тебе старого глухаря принес, Гришук, – прибавил Емеля, кончив рассказ. – Этого все равно волки бы съели…

Глухарь был ощипан, а потом попал в горшок. Больной мальчик с удовольствием поел глухариной похлебки и, засыпая, несколько раз спрашивал старика:

– Так он убежал, олененок-то?

– Убежал, Гришук…

– Желтенький?

– Весь желтенький, только мордочка черная да копытца.

Мальчик так и уснул и всю ночь видел маленького желтого олененка, который весело гулял по лесу со своей матерью, а старик спал на печке и тоже улыбался во сне.

А.И. Куприн Белый пудель

Александр Иванович Куприн ( 1870–1938 )

А.И. Куприн окончил Александровское военное училище. Офицерская жизнь дала ему впоследствии богатый материал для будущих произведений.

После отставки Куприн много странствовал по России, перепробовал множество профессий. В 90-е годы вышли его первые рассказы и повести, которые сразу стали заметным явлением русской литературы. Несомненный талант Куприна отмечали Чехов и Толстой.

Героев-интеллигентов в произведениях писателя отличает доброжелательность, чуткость, глубина, но при этом в них отсутствует жизнеспособность. Персонажи из простого народа – жизнелюбивы, способны постоять за себя.

Многие произведения писателя были посвящены теме любви, часто безответной или направленной на недостойного этого высокого чувства человека.

Куприн написал ряд рассказов о животных, которых писатель по-настоящему любил и понимал.

Рассказ «Белый пудель» был написан в 1903 году.

I

Узкими горными тропинками, от одного дачного поселка до другого, пробиралась вдоль южного берега Крыма маленькая бродячая труппа. Впереди обыкновенно бежал, свесив набок длинный розовый язык, белый пудель Арто, остриженный наподобие льва. У перекрестков он останавливался и, махая хвостом, вопросительно оглядывался назад. По каким-то ему одному известным признакам он всегда безошибочно узнавал дорогу и, весело болтая мохнатыми ушами, кидался галопом вперед. За собакой шел двенадцатилетний мальчик Сергей, который держал под левым локтем свернутый ковер для акробатических упражнений, а в правой нес тесную и грязную клетку со щеглом, обученным вытаскивать из ящика разноцветные бумажки с предсказаниями на будущую жизнь. Наконец сзади плелся старший член труппы – дедушка Мартын Лодыжкин, с шарманкой на скрюченной спине.

Шарманка была старинная, страдавшая хрипотой, кашлем и перенесшая на своем веку не один десяток починок. Играла она две вещи: унылый немецкий вальс Лаунера и галоп из «Путешествия в Китай» – обе бывшие в моде лет тридцать – сорок тому назад, но теперь всеми позабытые. Кроме того, были в шарманке две предательские трубы. У одной – дискантовой – пропал голос; она совсем не играла, и поэтому, когда до нее доходила очередь, то вся музыка начинала как бы заикаться, прихрамывать и спотыкаться. У другой трубы, издававшей низкий звук, не сразу закрывался клапан: раз загудев, она тянула одну и ту же басовую ноту, заглушая и сбивая все другие звуки, до тех пор, пока ей вдруг не приходило желание замолчать. Дедушка сам сознавал эти недостатки своей машины и иногда замечал шутливо, но с оттенком тайной – грусти:

– Что поделаешь?.. Древний орга́н… простудный… Заиграешь – дачники обижаются: «Фу, говорят, гадость какая!» А ведь пьесы были очень хорошие, модные, но только нынешние господа нашей музыки совсем не обожают. Им сейчас «Гейшу» подавай, «Под двуглавым орлом», из «Продавца птиц» – вальс. Опять-таки трубы эти… Носил я орган к мастеру – и чинить не берется. «Надо, говорит, новые трубы ставить, а лучше всего, говорит, продай ты свою кислую дребедень в музей… вроде как какой-нибудь памятник…» Ну, да уж ладно! Кормила она нас с тобой, Сергей, до сих пор, бог даст, и еще покормит.

Дедушка Мартын Лодыжкин любил свою шарманку так, как можно любить только живое, близкое, пожалуй, даже родственное существо. Свыкнувшись с ней за многие годы тяжелой бродячей жизни, он стал наконец видеть в ней что-то одухотворенное, почти сознательное. Случалось иногда, что ночью, во время ночлега, где-нибудь на грязном постоялом дворе, шарманка, стоявшая на полу, рядом с дедушкиным изголовьем, вдруг издавала слабый звук, печальный, одинокий и дрожащий: точно старческий вздох. Тогда Лодыжкин тихо гладил ее по резному боку и шептал ласково:

– Что́, брат? Жалуешься?.. А ты терпи…

Столько же, сколько шарманку, может быть, даже немного больше, он любил своих младших спутников в вечных скитаниях: пуделя Арто и маленького Сергея. Мальчика он взял пять лет тому назад «напрокат» у забулдыги, вдового сапожника, обязавшись за это уплачивать по два рубля в месяц. Но сапожник вскоре умер, и Сергей остался навеки связанным с дедушкой и душою, и мелкими житейскими интересами.

II

Тропинка шла вдоль высокого прибрежного обрыва, извиваясь в тени столетних маслин. Море иногда мелькало между деревьями, и тогда казалось, что, уходя вдаль, оно в то же время подымается вверх спокойной могучей стеной, и цвет его был еще синее, еще гуще в узорчатых прорезах, среди серебристо-зеленой листвы. В траве, в кустах кизиля и дикого шиповника, в виноградниках и на деревьях – повсюду заливались цикады; воздух дрожал от их звенящего, однообразного, неумолчного крика. День выдался знойный, безветренный, и накалившаяся земля жгла подошвы ног.

Сергей, шедший, по обыкновению, впереди дедушки, остановился и ждал, пока старик не поравнялся с ним.

– Ты что́, Сережа? – спросил шарманщик.

– Жара, дедушка Лодыжкин… нет никакого терпения! Искупаться бы…

Старик на ходу привычным движением плеча поправил на спине шарманку и вытер рукавом вспотевшее лицо.