Лорен Оливер - Реквием

• Название: Реквием
• Автор: Лорен Оливер
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-63016-5

После спасения Джулиана от смертной казни Лина и ее друзья сбежали в Дикие земли, надеясь найти там приют и безопасность.

Меньше всего Лина ожидает встретиться здесь с Алексом, который не только не умер, но и сумел выбраться из Крипты.

Впрочем, любовный треугольник волнует девушку меньше всего. Официальное правительство признало сам факт наличия заразных и объявило им войну. Регуляторы проникли на окраины, чтобы покончить с мятежниками. А это значит, что пришло время встать на защиту Диких земель. И пока Лина ежедневно подвергается страшной опасности, ее лучшая подруга, Хана, живет в мире без любви и готовится стать женой молодого мэра.

Они даже не подозревают, какие сюрпризы готовит им судьба.

В захватывающем финале трилогии Лорен Оливер все тайны наконец будут раскрыты, все сражения выиграны, а все чувства обнажены.

---

– Я точно откуда-то знаю вас, – продолжает женщина, пока я взбираюсь на велосипед. Я понимаю, что до нее в любую секунду может дойти: ба, да это же та самая девушка, которую выбрали в пару Фреду Харгроуву!

– Нет, не знаете, – заявляю я и припускаю прочь.

Я должна выбросить это из головы. Я знаю, что должна. Но мне еще сильнее, чем прежде, хочется снова увидеть родственников Лины. Мне нужно знать, что произошло после ее побега.

Я не бывала в Диринг Хайлендс с прошлого лета, когда мы с Линой и Алексом обретались в доме номер тридцать семь по Брукс-стрит, одном из многих здешних заброшенных домов. В доме номер тридцать семь Лину с Алексом застукали регуляторы – из-за этого они и предприняли свой случившийся в последнюю минуту, плохо спланированный побег.

Диринг Хайлендс тоже в куда большем запустении, чем мне помнилось. Этот район практически забросили много лет назад, а позже череда полицейских рейдов создала ему репутацию сомнительного. Когда я была маленькой, дети постарше любили рассказывать истории о призраках неисцеленных, которые умерли от амор делирии невроза и до сих пор бродят по улицам. Мы подначивали друг дружку – кто осмелится сходить в Хайлендс и потрогать заброшенный дом? Надо было коснуться ладонью стены и продержать ее так полных десять секунд – как раз достаточный срок, чтобы болезнь просочилась в тебя.

Однажды мы с Линой проделали это вместе. Она пошла на попятный через четыре секунды, а я продержалась все десять, медленно считая вслух, чтобы наблюдавшие девчонки тоже это слышали. Целых две недели я была героиней нашего класса.

Прошлым летом случился налет на нелегальную вечеринку в Хайлендсе. Я была на ней. Я позволила Стивену Хилту прижиматься ко мне и шептать мне на ухо…

Одна из четырех нелегальных вечеринок, на которых я присутствовала после выпускного. Я помню, в каком нервном возбуждении я крадучись пробиралась по улицам во время комендантского часа, с сердцем, бьющимся где-то в горле, и как мы с Анжеликой Мэрстон встретились на следующий день и посмеялись над тем, как ловко мы провернули это дельце. Мы шепотом разговаривали про поцелуи и грозились сбежать в Дикие земли, словно маленькие девочки, болтающие про Страну чудес.

В том-то и суть. Все это было детской чушью. Одной большой игрой про то, во что мы якобы верим.

Этого не должно было произойти ни со мной, ни с Анджи, ни с кем-либо другим. И уж точно этого не должно было произойти с Линой.

После налета этот район снова официально приписали к Портленду и часть зданий снесли. Здесь планировалось возвести новые низкодоходные дома для муниципальных работников, но строительство застопорилось после террористических актов, и, пересекая Хайлендс, я вижу одни лишь развалины – ямы, рухнувшие деревья с торчащими корнями, перебаламученную грязь и ржавеющие металлические вывески, гласящие, что здесь полагается носить каску.

Так тихо, что даже шорох шин кажется оглушительным. Внезапно ко мне приходит непрошеное воспоминание: «Тихо среди могилок идешь или в могилке лежишь», – в детстве мы шептали это, когда проходили через кладбище.

Кладбище. Именно на него похож сейчас Хайлендс.

Я слезаю с велосипеда и прислоняю его к старому дорожному знаку, указывающему путь к Мэйпл-авеню, еще одной улице с большими аккуратными ямами и выкорчеванными деревьями.

Я прохожу немного в сторону Мэйпл, чувствуя себя все более по-дурацки. Здесь никого нет. Это очевидно. А Диринг Хайлендс – большой район, лабиринт маленьких улочек и тупиков. Даже если родственники Лины и поселились где-то тут, никто не гарантирует, что мне удастся их найти.

Но мои ноги продолжают упрямо делать шаг за шагом, словно их контролирует не мой мозг, а нечто иное. На открытых местах дует ветерок. Воняет гнилью. Я прохожу мимо старого фундамента, оказавшегося под открытым небом, и он напоминает мне рентгеновский снимок из тех, что показывал мой стоматолог: зубчатые сооружения, похожие на челюсть, распахнутую и пришпиленную к земле.

Потом к прочим запахам примешивается запах дыма, слабый, но отчетливый.

Кто-то развел костер.

На следующем перекрестке я поворачиваю налево и иду по Вайнневуд-роадс. Это уже тот Хайлендс, который я помню по прошлому лету. Здешние дома никто не сносил. Они все еще стоят, угрюмые и пустые, за полосами старых сосен.

У меня то перехватывает дыхание, то попускает, то перехватывает, то попускает. Сейчас я недалеко от дома номер тридцать семь по Брукс-стрит. Внезапно мне становится страшно пройти мимо него.

Я принимаю решение: если я дохожу до Брукс-стрит, то считаю, что это знак, и поворачиваю обратно. Я вернусь домой. Я забуду про эту нелепую затею.

– Мама, мама, помоги домой вернуться…

При звуках песни я останавливаюсь. На мгновение я замираю, затаив дыхание, стараясь определить, откуда доносится голос.

– Я в лесу, я заблудилась…

Слова старой колыбельной про чудовищ, которые, как поговаривали, обитают в Диких землях. Вампиров. Оборотней. Зараженных.

Только вот зараженные, как оказалось, вполне реальны.

Я схожу с дороги в траву и пробираюсь между деревьями, окаймляющими улицу. Я двигаюсь медленно, при каждом шаге ощупываю носком ноги место, куда собираюсь наступить, прежде чем перенести вес, – голос такой тихий, такой слабый.

Дорога сворачивает за угол, и я вижу девочку, сидящую на корточках посреди улицы в большом солнечном пятне. Ее спутанные темные волосы скрывают лицо, словно занавес. Девочка жутко худая, кожа да кости, угловатые коленки.

В одной руке она держит грязную куклу, в другой – палку. Конец палки заострен. У куклы волосы из спутавшихся желтых ниток и глаза из черных пуговиц – были когда-то, сейчас остался лишь один глаз. Рот – стежок из красных ниток, начавший распускаться.

– Я встретила вампира, старую развалину…

Я зажмуриваюсь, и в памяти всплывают остальные строки.

Мама, мама, уложи меня поспать. Мне дома не проснуться, я уже полумертва. Я встретила заразного, меня он обманул, Мне он улыбнулся и в сердце мне вошел.

Когда я снова открываю глаза, девочка на миг поднимает голову и пронзает воздух своим самодельным колом, словно перед ней вправду вампир. Я на мгновение застываю. Это Грейс, младшая кузина Лины. Любимая кузина Лины.

Та самая Грейс, которая не сказала никому ни единого слова за все те шесть лет, что я наблюдала, как она растет.

– Мама, мама, уложи меня поспать…

Хотя в тени деревьев прохладно, в ложбинке между моими грудями начинает скапливаться пот. Я чувствую, как его капли ползут на живот.

– Я встретила заразного, меня он обманул…

Теперь Грейс принимается ковырять палкой в шее куклы, словно ставя шрам от процедуры.

– Безопасность, здоровье и счастье, – поет она.

Голос ее делается выше и становится воркующим.

– Тс-с. Будь хорошей девочкой. Это не больно, честное слово.

Я больше не могу на это смотреть. Грейс сжимает мягкую шею куклы, и куклина голова вздрагивает, словно игрушка согласно кивает в ответ. Я выхожу из-под деревьев.

– Грейс! – окликаю я. И машинально вытягиваю руку вперед, словно пытаюсь подманить дикое животное.

Девочка застывает. Я делаю еще шаг в ее сторону. Грейс с такой силой сжимает свою палку в руке, что костяшки белеют.

– Грейс, – я откашливаюсь. – Это я, Хана. Я дружу… дружила с твоей двоюродной сестрой, Линой.

Девочка внезапно вскакивает и бросается наутек, бросив куклу и палку. Я бездумно спешу следом.

– Подожди! – окликаю я. – Пожалуйста! Я не сделаю ничего плохого!

Грейс бегает быстро. Между нами уже добрых пятьдесят футов. Она сворачивает за угол, и, когда я добегаю до него, ее уже нигде не видать.

Я останавливаюсь. Сердце лихорадочно колотится, а во рту стоит противный привкус. Я снимаю бейсболку и вытираю пот со лба, чувствуя себя идиоткой.

– Полная дурь, – произношу я вслух. Мне становится лучше, и я повторяю чуть громче: – Полная дурь!

Откуда-то сзади раздается смех. Я разворачиваюсь. Никого. Волоски у меня на шее встают дыбом. Внезапно появляется ощущение, что за мной следят, и я вдруг соображаю, что если родственники Лины здесь, то здесь же должны быть и другие люди.– Я замечаю дешевые полиэтиленовые занавески для душа на окнах дома напротив. Рядом с ним во дворе множество обломков пластмассы – игрушек, коробок, пластиковых строительных блоков, – но все аккуратно разложено, словно этим кто-то недавно играл.

Мне делается не по себе, и я отступаю под защиту деревьев, не отрывая взгляда от улицы и внимательно высматривая, не шевельнется ли где что.

– Видите ли, мы имеем право здесь находиться.

Шепот доносится у меня из-за спины. Я стремительно разворачиваюсь в таком испуге, что на мгновение утрачиваю дар речи. Из-за деревьев выходит девушка. Взгляд ее широко распахнутых карих глаз устремлен на меня.

– Уиллоу? – с трудом выдавливаю я.

Веки девушки вздрагивают. Если она и узнала меня, то никак этого не выказывает. Но это совершенно точно она – Уиллоу Маркс, моя одноклассница, которая ушла из школы незадолго до выпускного, а впоследствии ходили слухи, что ее застукали с парнем, неисцеленным, в Диринг-Оук парке во время комендантского часа.