Альфред Адлер - Очерки по индивидуальной психологии

• Название: Очерки по индивидуальной психологии
• Автор: Альфред Адлер
• Жанр: Психология, социальное
• Год: 2002
• ISBN: 5-89353-050-0

Альфред Адлер – знаменитый австрийский психолог и педагог, основоположник одного из наиболее известных направлений глубинной психологии.

Автор излагает основные положения своего детища – теории индивидуальной психологии. С позиций собственных представлений о движущих силах развития человека – стремлении к власти и чувстве общности – он рассматривает механизмы формирования невротической психики, в том числе связанные с ошибками воспитания, а также главные цели и методы терапевтической работы.

Книга адресована психологам, педагогам, студентам психологических вузов и всем, интересующимся проблемами психологии.

---

Мы сделали еще один шаг и пролили свет на возникновение этого единства личности. Существуют, правда, исследовательские направления, которые ставят это единство под сомнение и считают более очевидной расщепленность личности. В действительности же мы обнаруживаем, что тем, кто исходит из связанного единства, гораздо проще подступиться к личности и понять ее, чем исходящим из позиций естественных наук философам, которым привычнее рассматривать отдельные симптомы. Они напоминают нам тех, кто выхватывает из мелодии ноту, чтобы оценить значение отдельного фрагмента. Значение ноты, аккорда, отдельного такта вытекает, однако, только из рассмотрения взаимосвязи, когда сначала на нас воздействует целостная мелодия, а потом на основе этого прочувствованного единства мы обсуждаем детали.

Каким бы странным это кому-то ни показалось, но никто никогда не судил иначе, чем сначала пытаясь понять целое, а затем уже в частностях вновь обнаружить всю линию, которая, извиваясь, проходит сквозь целое, – эту линию, линию движения, которая должна нам дать представление о душевной жизни, в которой нет ничего покоящегося, в которой каждый элемент данного движения является окончанием предыдущего и началом следующего, подобно тому, как в фильме, который развертывается перед нашими глазами, каждый кадр становится понятным только тогда, когда мы видим целое, когда проводим линию движения дальше и устремляем взгляд на финал, на конечную цель, в которой все сходится. Поэты, создавая свои образы и персонажи, уже в самом начале, уже в первом акте прокладывали основные линии, которые обязательно должны были вести к единому концу. Великие композиторы уже в первых тактах выражали весь смысл своей симфонии. Они давали нам верный образ душевной жизни человека.

Ребенок, который появляется на свет со способностью к рефлексам и определенными потребностями, очень скоро становится вынужден подчинять все свои движения некоторой ведущей идее; мы можем выразить это лишь приблизительно, когда говорим: самосохранение, стремление к превосходству, принуждение к защите, но мы понимаем при этом, что речь идет прежде всего о шаге, который должен сделать данный ребенок. Разумеется, его природные силы также следуют принципу самосохранения, создают ему возможности, когда он проектирует подобный жизненный план; но вместе с тем в отношениях со своим окружением он каждую минуту формирует собственные способности. Это не случайный результат, он соответствует общественным взаимосвязям, уже содержащим в себе направляющие линии, которые уравновесились душевной жизнью ребенка и привлекаются к формированию его жизненных планов.

Если мы хотим ввести понятие, чтобы сориентироваться, куда пойдет это движение душевной жизни, то это будет движение к большему, к дополнению, к усилению, к силе, к власти, которые, похоже, обеспечивают ребенку некоторую безопасность, не устраняя полностью ситуации небезопасности.

Эта ситуация приводит, естественно, к стойкому состоянию подъема, она включает в себя не только ребенка, но и человечество в целом. Этот эффект, который можно было также назвать неудовлетворенностью, постоянно побуждает к компенсациям, к достижению прочной позиции, надежности.

Взгляд ребенка, естественно, устремляется к пункту «Ты», к ситуации, которой подчинены все силы, и тот, кто внимательно рассмотрел это движение, понимает, что идет непрерывная работа над созданием целостной личности, стремящейся выработать собственную позицию по отношению к важным вопросам.

Действительно ли все мы находимся в движении, а нашу жизнь следует понимать исключительно как движение? Не было бы никакого смысла в том, если бы обладало душой укоренившееся растение, – оно не могло бы ничего с нею сделать, поскольку из-за своих укореняющих органов оно лишено всякой возможности защиты и нападения. Душевную жизнь мы обнаруживаем только у органов, которые находятся в движении. Совершенно естественно, что центры органов движения и душевной жизни тесно друг с другом спаяны, а потому мы можем говорить о психофизическом нейтралитете.

Поскольку же и в человеческом теле движения служат тому, чтобы создать для него ситуацию безопасности и направлены на сохранение целостности человека, то становится ясным, что душевный орган человека является органом защиты и нападения и как таковой подчинен некому плану, что вся душевная жизнь зависит от органов, совершающих частные движения. Все симптомы должны быть включены в эту линию действия, линию движения, единую личность. Такая позиция чрезвычайно важна для психологии. Разумеется, тот, кто подвергает сомнению или оспаривает эти предположения, едва ли сумеет сделать с нами следующие шаги и понять, каким образом из такого рассмотрения можно вывести заключения об отдельных факторах психической жизни; он не поймет, что движение, движение в симптоме, уже демонстрирует нам факт психической жизни человека в его целостности.

Однако симптом становится нам понятным, как только мы определяем его место, как только мы начинаем расценивать отдельное душевное движение лишь как часть человека, как конечную точку предыдущего и начало следующего движения. В таком случае мы должны прийти к выводу: все, что мы можем наблюдать в душевной жизни человека, есть подготовка к дальнейшему движению.

Тем самым напрашивается мысль, что во всех душевных явлениях существуют тенденции, цель которых нам следует знать, если мы хотим их понять. Все черты характера могут означать совершенно разное; проявляясь у различных людей, они могут содержать в себе совершенно противоположные тенденции. Если мы следуем этим путем, то черт характера больше не существует, существует только тенденциозный аппарат обеспечения безопасности. Мы знаем людей, которые боятся сделать хотя бы шаг, запираются в комнате и тем самым избавляются от своего страха. Если понаблюдать за боязливыми детьми, то постоянно обнаруживается, что этот страх содержит в себе некоторую тенденцию и не является просто страхом в обычном значении. Мы часто слышим от этих детей зов о помощи, которую они связывают с другими людьми. Если ребенок плачет, когда уходит мать, становится боязливым и не позволяет другим себя воспитывать, то мы видим, как все эти проявления складываются в нечто такое, что демонстрирует нам общую картину более характерно и лучше, чем когда мы выясняем смысл отдельного явления. Я хочу показать это сегодня еще на одном сложном примере.

Если мы теперь вновь обратимся к нашей основной теме, то, разумеется, мы не сможем обойтись без этих предположений; мы будем придерживаться того, что все черты характера, не важно, как мы их назовем, всегда содержат в себе тенденцию приблизиться к единой цели. Далее, мы очень скоро столкнемся с тем, что черты характера людей отнюдь не всегда прямолинейно атакуют эту единую цель, а проявляют удивительные различия и нюансы, необходимые для оценки человека. Нужно знать весь образ жизни человека, прежде чем мы сумеем сделать выводы о частностях. Мы можем, например, наблюдать, что один прямолинейно движется к цели и редко отклоняется от нее, другой, чтобы приблизиться к этой цели, останавливается там, где предполагает возможные трудности, и пытается добраться к ней в обход, у третьего же обходной путь такой длинный, что он вообще не приходит к цели.

Тем самым мы получаем теперь довольно ясную картину сущности, личностного ядра человека. Но эти линии отнюдь не случайны. Мы не будем довольствоваться выводами о том, что один человек не пасует перед тяжелой задачей, пытаясь прямолинейно ее одолеть, или о том, что другой человек, следуя окольным путем, теряет из виду цель; но мы будем по праву предполагать, что склонности к подобным формам жизни должны иметь основу в предыстории, что также и здесь нет никакой случайности, а проявляется часть действительного жизненного плана, часть, которая была заложена с самого начала. У одних и тех же людей мы можем снова и снова наблюдать то же самое ошибочное движение и в других отношениях.

Возможно, кто-нибудь спросит: не слишком ли смелы эти выводы? Но можно ли здесь рассуждать иначе, если быть достаточно последовательным, чтобы не недооценивать симптомы? В случае так называемых неврозов можно, например, регулярно наблюдать, как человек тешит себя надеждами, а затем начинает сомневаться в себе, сталкиваясь с той или иной трудностью. Существует много людей, которые, сталкиваясь с проблемой, ведут себя боязливо и бывают настолько потрясены, что справиться с этой проблемой уже не могут. Иногда при неврозе навязчивости человек вместо того, чтобы решать свой жизненный вопрос, занимается совершенно посторонними вещами, например подсчетом оконных стекол, сложными манипуляциями с числами, которые никому не приносят пользы, но которые мы понимаем из факта: перед нами неуверенный в себе человек, уклоняющийся от решения жизненного вопроса, он не полагается на себя и не несет в себе заряда оптимизма. Такому человеку хочется как-нибудь бочком скрыться в кустах. То же самое мы обнаруживаем и во всех остальных формах невроза.