Валерий Лейбин - Психоаналитическая традиция и современность

• Название: Психоаналитическая традиция и современность
• Автор: Валерий Лейбин
• Жанр: Психотерапия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-89353-369-9

В книге представлены исследования и материалы, отражающие авторские размышления об актуальных проблемах психоанализа. Предметом осмысления являются вопросы, касающиеся перипетий развития психоанализа в России, эволюции психоаналитических идей о сексуальности, любви и нарциссизме, дискуссий, нашедших отражение в зарубежной и отечественной литературе, а также тех новых аспектов теории и практики психоанализа, которые связаны с использованием современных информационно-коммуникационных технологий.

---

Сергей Панкеев имел возможность получить неплохое домашнее образование. С 13 лет он читал произведения Достоевского, Толстого, Тургенева, а также прозу и поэзию Пушкина и Лермонтова. Затем какое-то время он учился на юридическом факультете Одесского университета, потом на философском факультете того же учебного заведения и, наконец, в Петербургском университете.

В 1906 года сестра Сергея Панкеева Анна, которая была старше его на два с половиной года, увлекалась философией и придерживалась революционных взглядов, связанных с событиями 1905 года, покончила жизнь самоубийством, что наложило отпечаток на его юношеское мировосприятие. Поражение революции 1905 года и самоубийство сестры породили у него апатию и привели к возникновению невротического расстройства, в результате чего ему пришлось обращаться за помощью к различным врачам. Так, в 1907 году он был на консультации у известного в то время профессора Крапелина, а в 1908 году проходил гипнотическое лечение у Бехтерева, который был заинтересован в том, чтобы отец пациента оказал финансовую помощь, необходимую для организации исследовательского института. Затем после смерти отца (1908) Сергей Панкеев проходил лечение в одном из немецкий санаториев и в Одессе у врача-психиатра Леонида Дрознеса, который начал проявлять в то время интерес к психоанализу.

Познакомившись с работами Фрейда, одесский психиатр Дрознес стал использовать методы психоаналитического лечения в своей клинической практике. Неизвестно, был ли вовлечен Сергей Панкеев в круг психоаналитических идей в 1908 году, когда проходил курс лечения у Дрознеса. Известно лишь, что в начале 1910 года в сопровождении Дрознеса он направился за границу, намереваясь посетить в Берне профессора Дюбуа, разрабатывавшего в то время теорию и практику «рациональной терапии», в какой-то степени противостоящей психоанализу Фрейда. Однако по пути в Женеву в январе того же года Сергей Панкеев встретился в Вене с Фрейдом, который произвел на него такое благоприятное впечатление, что он изменил свои планы и отказался от первоначально намеченной поездки к Дюбуа. Несмотря на занятость, Фрейд согласился посещать 23-летнего Панкеева в одном из санаториев, в котором тот устроился к тому времени. Так в феврале 1910 года Сергей Панкеев стал русским пациентом Фрейда, курс психоаналитического лечения которого продолжался до июля 1914 года и был прерван в связи с началом Первой мировой войны, когда Сергею пришлось возвратиться в Россию.

С первых же месяцев психоаналитического лечения перед Панкеевым открылся новый мир, ранее ему неизвестный и связанный с погружением в недра бессознательного. Воспоминания детства, интерпретация сновидений (в частности, сновидения о белых волках, сидящих на деревьях, которое послужило основанием для названия Фрейдом данного пациента Вольсманн), вскрытие детско-родительских комплексов, расшифровка символического языка бессознательного – все это, составляющее ядро психоанализа, предстало перед Панкеевым в качестве нового бытия, нацеленного на изживание болезненных симптомов. Длительное общение с Фрейдом оказало соответствующее влияние на молодого человека. Причем между Фрейдом и Панкеевым установились дружеские отношения, позволившие и впоследствии поддерживать контакты друг с другом. Неслучайно, возвратившись в Вену весной 1919 году, Панкеев вновь посетил Фрейда, который был рад новой встрече. И хотя Панкеев уже не был богатым пациентом, ибо Первая мировая война и революция 1917 года привели к разорению его семью, тем не менее Фрейд продолжил курс психоаналитического лечения, длившегося с ноября 1919 года по февраль 1920 года. Причем он не только бесплатно лечил Панкеева, но и на протяжении нескольких последующих лет материально поддерживал его.

Важно отметить, что влияние Фрейда на Панкеева не было односторонним. В свою очередь, длительное общение с Панкеевым способствовало тому, что Фрейд имел возможность не только составить себе представление о «русском характере» и «русской душе», но и почерпнуть материал из сокровищницы русской культуры, впоследствии неоднократно используемый им в своих работах.

Так, в своих воспоминаниях о встречах с Фрейдом Панкеев поведал о тех содержательных беседах, которые касались понимания мировой и русской литературы. Трудно сказать, кто был инициатором этих бесед, но сами методы психоаналитического лечения предполагали выявление и интерпретацию материала, возникающего в процессе установления определенных отношений между врачом и пациентом, когда последний должен был излагать все то, что приходит ему на ум. Очевидно, что коль скоро в семье Панкеева русская литература занимала важное место, а сам он был воспитан на ее традициях, то нет ничего удивительного в том, что именно она стала предметом обстоятельных обсуждений, имевших место в курсе психоаналитического лечения. В частности, в своих воспоминаниях Панкеев писал о том, что Фрейд неоднократно высказывал свои соображения по поводу творчества Достоевского, Мережковского, Толстого.

По свидетельству Панкеева, Фрейд не уделял большого внимания Толстому, мир героев которого был не столь близок основателю психоанализа. Более значительный интерес он проявлял к работам Достоевского и Мережковского, в которых обнаружил блестящие подтверждения того, что выдвинутые им представления об эдиповом комплексе являются существенными и значимыми, ибо находят отражение не только в классических шедеврах Софокла и Шекспира, но и в русской литературе. По словам Панкеева, Фрейд давал высокую оценку роману Мережковского «Петр и Алексей», в котором амбивалентные отношения между отцом и сыном рассматривались в психологическом ключе (The Wolf-Man and Sigmund Freud, 1973, p. 164). Дмитрий Сергеевич Мережковский (1866–1941) был известным русским писателем, философом и литературоведом. Одним из наиболее значительных его произведений являлась трилогия «Христос и Антихрист», состоящая из романов «Отверженный» («Юлиан Отступник», 1896), «Воскресшие боги» («Леонардо да Винчи», 1901) и «Антихрист» («Петр и Алексей», 1905). Фрейд не только читал переведенные на немецкий язык работы Мережковского, но и считал его одним из талантливых писателей России. Неслучайно в 1907 году, отвечая на вопрос о любимых авторах книг, входящих в десятку имен, которым Фрейд отдает предпочтение, он среди таких всемирно известных писателей, как Киплинг, Золя, Франц, Твен, назвал и Мережковского (Freud, 1975, p. 246).

Примечательно то, что обращение Фрейда к рассмотрению жизни и творчества итальянского ученого и живописца эпохи Возрождения, нашедшее отражение в опубликованной им в 1910 году книге «Леонардо да Винчи», в немалой степени было обусловлено знакомством основоположника психоанализа с переведенной на немецкий язык второй частью трилогии Мережковского «Христос и Антихрист». Попутно следует отметить, что в своей работе об итальянском ученом и живописце Фрейд неоднократно ссылался не только на соответствующую часть трилогии Мережковского, но и на книгу «Мадонны Леонардо да Винчи», принадлежавшую автору русского происхождения, являвшемуся в то время доктором философии Цюрихского университета (см.: Константинова, 1908).

Что касается высокой оценки Фрейдом третьей части трилогии Мережковского, то, надо полагать, его внимание особенно привлекли сцены описания допроса отцом своего сына, раскрывающие психологию взаимоотношений между ними. Царевич Алексей не послушался своего отца, восстал против него и был предан суду, подвергнут пыткам на дыбе. Взбешенный непослушанием Алексея, царь Петр не только жертвует сыном, но и в порыве ярости и гнева сам избивает его, душит, топчет ногами. Когда царь, выхватив плеть из рук палача, ударяет сына изо всей силы, ему вдруг открывается весь ужас совершаемого им деяния. «Царевич обернулся к отцу, посмотрел на него, как будто хотел что-то сказать, и этот взор напомнил Петру взор темного лика в терновом венце на древней иконе, перед которой он когда-то молился Отцу мимо Сына и думал, содрогаясь от ужаса: «Что это значит – Сын и Отец?» И опять, как тогда, словно бездна разверзлась у ног его, и оттуда повеяло холодом, от которого на голове его зашевелились волосы» (Мережковский, 1905, с. 547).

Можно предположить, что трилогия Мережковского не только явилась стимулом к написанию Фрейдом книги о Леонардо да Винчи и углубленному осмыслению отношений между отцом и сыном с точки зрения раскрытия содержательной стороны эдипова комплекса, но и послужила фиксацией в его собственном бессознательном некоторых идей, впоследствии сознательно оформленных в виде определенных психоаналитических концепций. Не исключено, что к таким идеям относятся представления о «страхе смерти», почерпнутые Фрейдом в той части «Антихриста», в которой приводятся записи из дневника царевича Алексея, где он пишет о «страхе смерти», напавшем на него.

Не исключено и то, что многие рассуждения Фрейда об эдиповом комплексе, угрызениях совести и вине, встречающиеся в его работах в связи с интерпретацией литературных произведений, навеяны соответствующими высказываниями, содержащимися в произведениях Мережковского. Во всяком случае бросается в глаза разительное сходство, имеющее место в книгах основателя психоанализа и русского писателя.