Коллектив авторов - Литература (Русская литература XIX века). 10 класс. Часть 2

• Название: Литература (Русская литература XIX века). 10 класс. Часть 2
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-358-11832-4, 978-5-358-11833-1

Этот учебник создан по авторской программе В. В. Агеносова и А. Н. Архангельского «Русская литература XIX—XX веков (для 10—11 классов общеобразовательных учреждений)» и входит в единый комплект учебников для 10 и 11 классов.

В первой части учебника для 10 класса раскрывается литературный процесс в России первой половины XIX века, прослеживается возникновение и развитие литературных традиций.

Учащимся предлагаются разноуровневые вопросы и задания, темы сочинений и рефератов, аннотированные списки дополнительной литературы.

В комплекте с настоящим изданием выпускаются учебная хрестоматия критических и литературоведческих материалов, методическое пособие для учителя и «Обучающие тесты» (авт. Е. Э. Беленькая, Е. А. Ланцева. М., 2006).

---

Подобные воззрения противоречили петербургскому «практицизму». Они предполагали антипетербургские настроения, борьбу со столичным «торговым направлением» в литературе. Главными врагами Белинского и многих его московских единомышленников стали издатель газеты «Северная пчела» Фаддей Булгарин, редакторы журналов «Сын Отечества» Николай Греч и «Библиотека для чтения» Осип Сенковский.

Но перебравшись в Петербург, Белинский довольно быстро убедился в том, что не только «реакционные», но практически все столичные литераторы относятся к своему делу как профессионалы. Иначе говоря, заинтересованы в больших тиражах и высоких гонорарах. Таким был и прогрессивный издатель «Отечественных записок» Краевский, и в еще большей степени – молодые авторы его журнала Николай Алексеевич Некрасов и Иван Иванович Панаев. В начале 40-х годов они уходят из «Отечественных записок», чтобы реализовать свои собственные литературные планы.

Главным идеологом новых изданий Панаева и Некрасова, взявших на себя организационные и финансовые заботы и, естественно, получавших основную долю дохода, как раз и стал Белинский. Ему пришлось, говоря современным языком, «перестроиться», отказаться от московского идеализма. Он быстро воспринял петербургскую практичность, чувство реальности. Он боролся за свои новые воззрения столь же яростно, как в недавнем прошлом защищал в московских журналах высокую литературу, связанную с вечными идеальными ценностями.

Каковы были литературные убеждения Белинского в московский период его деятельности? Какие принципы и убеждения помогли сближению Некрасова, Панаева и Белинского?

Альманах «Физиология Петербурга»: основные идейные и художественные принципы

Двухтомная «Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов, под редакциею Н. Некрасова» (1845), стала самым заметным явлением в литературе середины 40-х годов. Основные идейные и художественные принципы этого издания были изложены Белинским в двух заглавных статьях: «Вступление» и «Петербург и Москва».

Почему физиология? Потому что именно эта дисциплина способна описать живой организм без всякой мистики, с опорой на естественнонаучные знания. Так, все проявления человеческой жизни – от пищеварения до тончайших чувств – могут быть истолкованы как движение жидкостей, нервных импульсов… А любой социальный феномен – от отдельно взятого города до государства в целом – может быть уподоблен организму, жизнь которого сводится к циркуляции товаров, взаимодействию отдельных (профессиональных, возрастных) групп населения…

Почему Петербург? Потому что столица – наиболее динамично развивающийся город Российской империи. Здесь находится сердце политической и культурной жизни страны, центр науки и искусства, вот-вот будет пущена первая в стране железная дорога. Типичный петербуржец и живет-то в гораздо более стремительном темпе, нежели житель любого другого города. Он озабочен карьерой, каждое утро спешит на службу, много читает, обитает в скромной квартире многоэтажного дома (а не в полудеревенской усадьбе, как житель Москвы). Вместе с тем технические новшества неизбежно приводят к расслоению городского населения, к появлению большого количества обездоленных…

Задача альманаха «Физиология Петербурга» выходила далеко за привычные границы изящной словесности. Подробное изображение изъянов столичной жизни наиболее развитого города империи призвано было в первую очередь «вскрыть общественные язвы», обратить внимание общества на судьбы обездоленных петербуржцев. Но, кроме того, косвенным образом указать пути организованного и планомерного, сугубо практического разрешения городских проблем и противоречий.

Идеолог альманаха «Физиология Петербурга» подчеркивал, что романтическая эпоха литературных гениев осталась позади. Ведь каждый из них неизбежно старался в одиночку постигнуть сокровенные тайны бытия («Ты царь – живи один», сказано у Пушкина о художнике-гении). Авторы же «Физиологии Петербурга» – «обыкновенные таланты», способные поступиться личными амбициями ради общей литературно-общественной задачи. Плоды их коллективного творчества и для читателей будут понятней, и для общества в целом полезнее.

Теперь мы понимаем, почему среди авторов «Физиологии Петербурга» почти нет признанных классиков. Кроме Некрасова, Белинского и Панаева, нам хорошо известен лишь создатель знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Иванович Даль. Под псевдонимом «В. Луганский» он написал для альманаха очерк «Петербургский дворник». А также – в меньшей степени – Дмитрий Владимирович Григорович, автор очерков «Петербургские шарманщики» и «Лотерейный бал». Позднее он написал снискавшие популярность повести «Антон-Горемыка», «Гуттаперчевый мальчик» и другие.

Почему авторами альманаха «Физиология Петербурга» были в основном писатели средних дарований? В чем состояла, по Белинскому, главная цель авторов «Физиологии Петербурга»?

Физиологический очерк: герои и события

Когда мы изучали русскую классику первой половины XIX века, то все время обращали внимание на одно и то же обстоятельство. А именно: русским писателям карамзинского, пушкинского и гоголевского поколений пришлось брать уроки у лучших европейских писателей того времени. Ради чего? Ради того, чтобы научиться изображать человеческую личность, человеческий характер в его индивидуальности, неповторимости. Этого требовал романтизм, в этом ощущалось веяние времени. А теперь нужно было сделать следующий шаг и связать индивидуальный характер героя с теми социальными, бытовыми, денежными обстоятельствами, которые эту личность и этот характер сформировали.

Авторы «Физиологии Петербурга» были в этом смысле настоящими первопроходцами. Герои и события петербургской жизни интересовали их вовсе не своей неповторимостью, оригинальностью, своеобычностью, но – напротив – типичностью, повторяемостью. Любой участник изображаемых ими событий может быть помещен в некий перечень лиц с аналогичной социальной судьбой.

Скажем, дворник Григорий из очерка Даля – один из многих деревенских жителей, вынужденных в большом городе искать заработок для содержания большой семьи. Он чувствует себя в облике дворника вполне комфортно, никогда не забывает о цели своего пребывания на берегах Невы, регулярно шлет деньги родне. Лет через десять он, возможно, вернется в свою деревню, чтобы на заработанные несколько сотен рублей (по тогдашним меркам – сумма значительная) начать небольшое торговое дело. А вот другой дворник, Иван, скорее всего, подастся в кучера или в мелкие торговцы. В деревне ему делать нечего – слишком уж привык к столичной жизни, пусть и лишенной особых радостей. Слова «возможно», «скорее всего» мы выделили не случайно. Автор физиологического очерка очень часто описывает события, не происходящие непосредственно на наших глазах, но которые могут произойти при тех или иных внешних обстоятельствах, обусловленных социальными причинами.

Странная получается картина – в очерках действуют не люди, а обобщения, типы петербуржцев. Мол, смотри, читатель: с людьми такого-то социального типа иногда происходит вот что, а иногда – еще и вот что. Потому-то отдельные эпизоды из жизни героев «Физиологии Петербурга» могут быть совершенно не связаны друг с другом.

Так, дворник Григорий при случае без труда изъясняется на жаргоне уличных воров. Однако соответствующий эпизод не развернут (как можно было бы ожидать) в детективную историю о связи конкретного дворника с питерским «преступным миром». Автор немедленно переходит к иной возможной новелле из жизни дворника. Причем без всякой связи с прерванной историей о взаимоотношениях Григория с петербургскими ворами-карманниками.

Как строится сюжет физиологического очерка?

Физиологический очерк и романтизм

Многие отличительные особенности физиологического очерка были ярким свидетельством антиромантического пафоса эпохи 1840-х годов. И дело не только в том, кто изображен (люди обыкновенные, лишенные романтической исключительности), но и как именно изображены герои. Действующие лица очерков описаны лишь извне, мы «не видим» их душевных мук, «не слышим» сомнений и жалоб, излитых во внутренних монологах.

Литераторы некрасовской плеяды словно бы говорят нам: в человеке нет и не может быть не только ничего романтически таинственного, но и вообще ничего собственно внутреннего, индивидуально неповторимого, непроницаемого для рентгеновского луча социального анализа. Буквально все в человеческом характере мотивировано внешними, материальными причинами, все можно вывести из социальных условий. Значит, о любом человеке можно с исчерпывающей полнотой судить на основании перечня его «анкетных данных»: социальное происхождение, образование, место проживания, материальный достаток, род занятий, круг общения…