Михаил Заскалько - Когда придёт Зазирка

• Название: Когда придёт Зазирка
• Автор: Михаил Заскалько
• Жанр: Русское современное

Я не мастачка рассказывать истории, – у меня по сочинениям всю жизнь были чахоточные тройки, – но расскажу, как могу.

Всё началось, я думаю, с моего сна. А приснилось мне следующее: будто стою я на вершине горы, по грудь, провалившись в снег – не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. А вокруг только белое безмолвие… Я хочу кричать, но губы выдавливают нечленораздельное сипение. И вдруг, непонятно откуда, в трёх шагах от меня на снегу появляется…деревянный кот. Я вижу его почти человеческий взгляд и… ободряющую улыбку. Кот заскользил по снегу, описывая круги вокруг меня. И снег стал опадать. Вот уже освободились руки, стало легче дышать. Кот ускорил скольженье. Когда снег опал по щиколотку, я смогла шевелить и ногами. Кот остановился, глянул на меня смеющимися глазами и сказал: «Иди за мной». Сказав, нырнул в снежную стену, а через мгновение за ним потянулась глубокая траншея.

---

Удручённый Зебрик поведал: когда, невероятным образом, поймал меня почти у самой земли, я была в полной отключке. Остаток пути тащить меня в зубах не решился, из-за терзающей изжоги. Увидев свалку, приземлился. Рядом оказался пакет из-под кефира, тотчас родилось решение: меня в пакет, а его каким-либо образом закрепить на своей шее.

– А сумка? Где моя сумка?

– Ну, ты и бесстыжая, Варька… – вздохнул Зебрик. – Сумка потерялась.

– Замечательно! Отлично! У меня там вещи… необходимые…

– Плюнь и забудь. Подожди, я сейчас… поищу верёвку. Да, будешь донимать своей сумкой – исцарапаю.

Зебрик растворился в темноте. Вокруг меня высились зловонные горы мусора. Где-то слева работал трактор, а справа заливисто лаяла собака. От запахов меня мутило, даже тело, казалось, покрылось вонючей слизью. Неожиданно для самой себя, я расплакалась, проклиная и Зебрика и весь этот день. За спиной зашуршало, я дико закричала и шарахнулась влево – почва из-под ног вырвалась, и я полетела куда-то вниз. Плюхнулась в жижу, отдающую болотом. Благо, оказалось мелко: почти до пояса. Руки ощупали сырую склизкую шерсть. Меня объял ужас: я в трупе животного! Мной всецело овладела истерика. Думается: глядя на меня в тот момент, можно было, не сомневаясь ставить диагноз – буйно-помешанная, опасна для окружающих…

Я не помню, как меня извлёк Зебрик, но уверена: помедли он ещё пару минут, и у меня точно поехала бы крыша, основательно и надолго.

Изгвазданная с ног до головы в грязи, вся в слезах и соплях, я медленно приходила в себя, валяясь в ногах Зебрика. Смутно помню, что он пытался достучаться до моего воспалённого сознания: просил что-то сделать. Прошла целая вечность, прежде чем я услышала его. Зебрик, буквально, умолял помочь ему: у нас осталось мало времени, а лететь ещё далеко. Из-за терзаемой изжоги, он не может долго нести меня в зубах, по-этому, если я против пакета, то должна из верёвок связать нечто такое, чтобы и я была привязана, и на нём прочно сидело. Материал лежал рядом: ремешки, шпагат и кусок капронового шнурка. Будь я в прежнем виде, справиться с заданием плёвое дело. Но сейчас, в образе Дюймовочки, когда обычный шпагат, как морской канат, пришлось изрядно повозиться. С горем пополам, ободрав пальцы и пообломав ногти, мне удалось связать приличную конструкцию. Впрочем, стопроцентной гарантии в её прочности не было…

– Слушай, Зеб… я точно в трупе была?

– Нет. Старый разбитый сапог. Женский, утеплённый.

– Сапог!? – Меня внезапно разобрал гомерический смех, и я окончательно пришла в себя.

Мы снова летели. Вокруг царила ночь, над нами проплывали тёмные облака: воздух был влажный, возможно, дождь прольётся. Моё игривое настроение быстро улетучилось, и я почувствовала жуткий холод. Мокрая одежда, казалось, превратилась в ледовый панцирь. Вскоре я уже не могла шевелить ни рукой, ни ногой, губы так же одеревенели. Если бы не верёвка, обхватывающая в поясе, меня давно бы сдуло.

Зебрик спешил, ему тоже было не сладко: видимо, изжога вконец замучила. Полёт был неровный, с частыми провалами в «воздушные ямы». То ли от холода, то ли от болтанки меня стало укачивать. Я не сопротивлялась, напротив, хотелось смертельно заснуть и проснуться уже на месте. А там горячая ванна… а-ах! Но вырубиться не получалось: только погружалась в сон, как очередной вираж Зебрика выдёргивал меня в ледяную действительность.

Внезапно полёт прекратился, словно Зебрик наткнулся на препятствие: мы зависли, как марионетка на нитках.

«Что случилось? – мысленно спросила. – Опять изжога?»

«Нет,» – едва слышно прошуршало в «наушниках».

Медленно планируя, Зебрик стал опускаться. Вскоре я разглядела, что внизу раскинулся лес, впрочем, он скоро оборвался и далее пошли поля, а между ними тянулась ровной ленточкой дорога. Она была пустынна. Зебрик планировал прямо на дорогу. Когда до неё оставалось метра три, он резко рванул вперёд, летя точно по центру дороги. Неужели подлетаем? Голова Зебрика мешала рассмотреть, что там впереди. Я хотела приподняться, но одеревеневшее тело не слушалось. «Подлетаем?» – мысленно послала вопрос.

Зебрик не ответил. Он неожиданно завалился набок, и стремительно стал удаляться влево от дороги. Когда он вернулся в нормальное горизонтальное положение, я увидела: примерно, в километре от нас дорога переходит в улицу деревни, деля её на две равных части. Зебрик, похоже, решил залететь в деревню со стороны леса.

«Ура! Ещё пять-десять минут и закончатся мои мучения!» – внутренне ликовала я. Зебрик, видимо, испытывал тоже самое, ибо скорость полёта значительно увеличилась. Однако, по мере приближения леса, у меня закрались сомнения, что это не наша деревня. Возможно, наша там, в глубине леса. Сколько же ещё лететь?

У самой опушки Зебрик свернул направо и полетел вдоль леса. Внизу змеилась узкая дорожка, а рядом канава, заросшая разлапистым кустарником. Деревня отсюда казалась длинным поездом, кое-где в «вагонах» мерцали огоньки. Зебрик вновь повернул направо, в сторону деревни: мы летели к головным «вагонам».

Всё таки наша! Зебрик опустился ниже, почти к самой пашне. Моё горячее внутреннее ликование сказалось и внешне: я постепенно «оттаивала». Опять ощущался страшный холод, но я уже могла шевелить руками и ногами. Ничего, потерплю: вон дома – рукой подать…

И тут случилось невероятное: Зебрик резко взмыл вверх, меня швырнуло в сторону, крутануло на верёвке, сдавив живот так, что в глазах померкло. В «наушниках» зашуршало, и в барабанные перепонки ударил горячечный шепот Зебрика: «Варя, нас не пускают… Я не знаю, что делать! Опаздываю…»

Я всё ещё не могла справиться с дыханием, боль в животе захватила так, что даже мысленно не смогла ответить Зебрику. А он точно обезумел: метался из стороны в сторону, что-то непонятное кричал. Я изо всех сил пыталась усидеть на месте, но неожиданные молниеносные виражи приводили мои старания к нулю: меня болтало и трепало, точно тряпицу на ветру. Наконец, выбившись из сил, Зебрик рухнул на пашню. Его тело сотрясалось от учащённого дыхания и… от плача. Да, он плакал навзрыд, как ребёнок от горькой обиды.

Я потянулась к его уху:

– Зеб, кто не пускает? Вот же деревня, метров триста осталось.

Зебрик судорожно всхлипнул, молча поднял лапу и, выпустив когти, ударил воздух перед собой. Лапа не опустилась, как следовало ожидать, а упёрлась, точно в стену. Перед нами была невидимая преграда! А ещё точнее: деревня находилась под незримым куполом. Теперь понятно, почему так метался Зебрик: он искал брешь.

– Что же теперь делать?

– Не ведаю…

– А те, кто послал тебя за мной, знают?

– Кабы ведали, уже дали б знать, – тяжко вздохнув, сказал Зебрик.

Я чувствовала, как во мне просыпается знакомое чувство: предвестие истерики. А потом меня осенило: что если попробовать разозлиться и пожелать, как тогда «вольве»? С трудом, но удалось подступавшую истерику преобразить в гнев и ненависть.

– Зараза, что б тебе лопнуть и развалиться на куски! – Глянув в ладонь, «швырнула» поверх неё слова, как если бы это были камни. Ладонь запылала, как ошпаренная, в грудь что-то ударило, меня отбросило на спину Зебрика. Если бы не веревка, наверняка, отлетела бы далеко на пашню. Похоже, брошенный мною «камень» отскочил от преграды и, рикошетом, влепил мне в грудь.

Я уже поднималась, с намерением повторить бросок, как услышала звук, похожий на треск лопнувшего стекла. Зебрик вскочил, мотнул лапой, и она беспрепятственно опустилась на пашню. С гиканьем Зебрик пробежался и взлетел.

– Получилось! – заорала я.

До деревни оставалось метров двести, когда я услышала за спиной странные звуки. Обернувшись, оцепенела: нас преследовала бесформенная масса.

– Зеб!

Вместо крика лишь шипение выдавилось сквозь онемевшие губы. А Зеб уже метнулся в сторону, но масса рассыпалась на мелкие кусочки, которые стремительно окружали нас. Спустя минуту, стало ясно, что «кусочки»– это летучие мыши. Кольцо сужалось.

«Сон в руку!» – мелькнуло у меня в мозгу. Только эти твари нападали без единого звука. Удары крыльями по голове, по лицу, следом, точно бритвой, когти полосовали открытые участки тела. Я ничего не видела, закрыв глаза руками. Тщетно Зебрик метался в крутых виражах: твари, буквально, облепили нас. Как и во сне, я ощущала кровь, что струилась по лицу, по рукам, по шее. И так же не было сил кричать – только боль и ужас. В голове сплошной гул. На мгновение гул, словно выключили, и я услышала откуда-то издалека, едва слышно:

– Варя… ладонь… погибнем…

И снова изнуряющий гул наполнил голову, казалось: вот-вот полопаются перепонки. По лицу стали бить чаще, точно знали, что нельзя мне позволить отнять руки.

Зебрик падал. Честно скажу: мысленно я уже приготовилась к смерти. Странно только, что ощущение было полного безразличия: ну, погибну, ну, съедят меня эти твари…

Зебрик упал на лапы, не удержался и завалился набок. Верёвка сместилась, и я съехала под лапу Зебрика. Возможно, он почувствовал это: тут же повернулся на спину и стал отбиваться всеми четырьмя лапами от наседавших упырей. Я отняла руки от лица, воспользовавшись передышкой. Вокруг нас кружил рой этих тварей, посекундно атакуя бедного Зеба, который отбивал атаки лапами и хватал зубами наиболее наглых. Даже сквозь гул в голове я слышала хруст мышиных костей.