Блаженный Феодорит Кирский - Десять Слов о Промысле

• Название: Десять Слов о Промысле
• Автор: Блаженный Феодорит Кирский
• Жанр: Религия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91362-785-8

Публикуемое произведение известного представителя христианской Антиохийской школы V века, богослова, экзегета и церковного историка блаженного Феодорита, епископа Кирского (393–466), «Десять Слов о Промысле» носит апологетический характер. Блаженный отец обосновывает и защищает церковное учение о том, что Бог не только сотворил этот мир, но и управляет им, заботится о нем ко благу и спасению человека. Свои доводы он основывает на Божественном Откровении Священного Писания, а также на рассмотрении устройства мира: небесных тел и земной природы, человека и его места в мироздании, общества. Учение о Промысле Божием блж. Феодорит тесно увязывает с Домостроительством спасения и Боговоплощением.

---

А теперь, когда увидел ты, друг, [Col. 565] являемый в небе Божий Промысл, поведем тебя к обозрению прочих частей твари: взяв за руку, как ребенка, только начинающего ходить, заставим обойти постепенно все творение. Поэтому сойди с небес словно бы на первую ступень – к солнцу; не бойся опалиться, но взойди и осматривай; не сожжет оно тебя, исполненного благопризнательности к Творцу, но укажет тебе Создателя, Который повелевает ему силу естества употреблять на противоположное действие. Огонь по природе обыкновенно стремится вверх, как вода течет по наклону вниз. Как воду невозможно провести на вершину горы, так невозможно заставить огонь обратить свой пламень вниз: если кто-либо, держа свечу или факел, тысячу раз повернет его вниз, пламень снова будет подниматься вверх и устремляться к держащей свечу руке и не переменит стремления, какое получил вначале, но останется верным уставам естества. Творцу же все нетрудно. Что не послушно твоей руке, то покорно мановениям Создателя. И можем видеть, что солнце, луна и сонм звезд хребет свой обращают к небу, а лучи свои испускают вниз, потому что они служебны Создавшему и устав Сотворившего – для них естество. Тебе не покоряется естество огня и не оставляет свойственной ему деятельности, потому что оно сослужебно тебе; повинуясь же мановениям Творца, оно изменяется, и естество, стремящееся вверх, делается устремляющимся вниз. Так и естество вод, текучее и нетвердое, Творец возводит и возносит ввысь и, привлекая снизу, ставит среди неба и земли21, не подпираемое, но поднимаемое и удерживаемое единым словом.

Но пока удержись от желания услышать что-либо об облаках и от охоты идти вперед, не научившись еще ходить: постепенно, обходя тварь, изучай стезю благочестия. Но и здесь усматривай Божий Промысл, который бодрствует над солнцем, луною и другими светилами и как бы гласом каким-то повелевает им освещать людей, и не просто освещать, но и для разделения времени: солнце, восходя, производит день, а заходя и как бы скрываясь, уступает место ночи, темноту которой Создатель растворяет светом луны и звезд. И можешь видеть, что как день и ночь, будто брат и сестра, для потребностей людей друг у друга берут взаймы время и с благодарностью возвращают назад. Когда проходит зима, с первыми лучами весны, когда у людей более всего хозяйственных трудов, путешествий, отлучек, отправлений из пристаней, когда море делается спокойным и свободным от зимней суровости, а земля, украшаясь жатвами, призывает земледельца к прилежной работе, растения приглашают садовника к обрезыванию, орошению и окапыванию [Col. 568] заступом, – тогда день берет взаймы у ночи, увеличивая для людей время деятельности, берет же понемногу, чтобы внезапным приращением не сделать вреда пользующимся, потому что внезапно увеличенный труд крайне вреден телам, долгое время остававшимся в бездействии. Поэтому-то день понемногу растет. Когда же лето достигает середины, заем прекращается и немедленно начинается уплата; и она не в один производится день, но также понемногу, как было взимаемо, и возвращается, что взято. Потом осенью, когда день сделается равным ночи, не стыдится он умаляться, никак не соглашается удержать что-либо принадлежащее сестре, трудящейся с ним под одним игом, но, пока не уплатит всего долга, не перестает убывать и оказывать долговременную услугу людям, потому что, когда по причине стужи, дождя, грязи они вынуждены бывают оставаться дома, ночь для них приятнее дня, а есть и такие, что, когда ночь сделается столько длинною, не насыщаются отдыхом, но негодуют, увидев рассвет утра. Так и ночь, взяв долг, не отказывается дать снова взаймы. Так во днях и ночах проходит вся наша жизнь, и ночь доставляет людям не меньшую пользу, чем день. И во-первых, разность тьмы и света делает для нас более приятным и восхитительным свет. Поэтому утро для нас вожделеннее полудня. Пресытившись светом в продолжение дня, имеем нужду в ночном упокоении. Потом, пока длится ночь, пресыщение наше проходит, и свет снова делается для нас любезным. Так, насытившись трудами в продолжение дня, утомленное тело успокаиваем ночью и, хорошо уврачевав его постелью, сном, тишиною, на заре, как обновленное, опять посвящаем на дела. Столько великой пользы доставляет нам ночь. В продолжение ее успокаивается наемный работник и слуга имеет отдых от трудов. Ночь и ее темнота даже крайне трудолюбивых заставляет прекращать работу. Уважали ее нередко и сражающиеся: побеждающие и преследующие противников, увидев приближение ночи, прекращали преследование и спасающимся бегством позволяли бежать с меньшею скоростью. Ночь людей собирает в дома и приносит им сладкий сон, а зверей выводит на поиски добычи и придает им смелости для поиска пищи. За сие-то великий Давид, песнословя Бога всяческих, взывает: Сотворил есть луну во времена: солнце позна запад свой. Положил еси тму, и бысть нощь, в нейже пройдут вси зверие дубравнии, скимни рыкающии восхитити и взыскати от Бога пищу себе. Возсия солнце, и собрашася, и в ложах своих лягут. Изыдет человек на дело свое и на делание свое до вечера (Пс. 103:19–23). Посему ночь доставляет и ту пользу, [Col. 569] что людям дает покой, а зверям возможность безбоязненно искать себе пищу. Но, может быть, кто-либо из отрицающих Промысл скажет: «Для чего созданы звери? Какая от них польза людям?» Но защитительная речь об этом пусть найдет себе место и в слове о зверях. Впрочем, пусть наше слово идет своим путем. Поэтому, думаю, и сказанного достаточно для понимания того, что потребность в ночи необходима и крайне полезна людям. Однако же слово сие присовокупит и нечто иное в подтверждение сказанного прежде. Поскольку имеем мы естество смертное и время жизни нашей ограничено, то надобно нам изучать и меры времени. Посему ночь, занимая середину между двух дней, служит для измерения времени. Если бы свет пребывал непрерывно, то не могли бы мы знать годовых круговращений и изучать число месяцев, но казалась бы нам мера всего настоящего века одним днем, чем, как веруем, и будет для нас век ожидаемый, потому что, как научены мы, день тот будет невечерний и совершенно непрерывный (ср. Откр. 22:5). И такой век приличен тем, которые будут бессмертны. В веке же настоящем, по причине множества нужд, естества смертного и бренного, должно знать меры времени, чтобы, видя течение оного, прилагать попечение о себе самих и быть готовыми к отшествию. Посему ночь, по преемству следуя за днем, делается мерою времени и, совершив это семикратно, составляет неделю. Меру же месяца заимствуем от луны, потому что от нее получил он и название, ибо и луну называют месяцем. Луна, возрастая и убывая, делаясь серповидною, половинною, двугорбою, полною и опять принимая вид двугорбой и потом половинной и серповидной, исполняет число тридцати дней без нескольких часов. А годовой круг познаем не по месяцам только, но и по дням. Ибо в начале весны солнце, совершая путь по самой середине неба, производит равенство дня и ночи. Отсюда подвигаясь в более северные части востока и там восходя, умаляет ночи и приращает дни; сообщая же земле более и более теплоты, приводит в зрелость плоды ее, а достигнув обычных пределов, возвращается с севера к югу. И опять осенью устанавливает равенство дня и ночи, делается более южным, возвращает ночам то, что, заимствовав у них, придавало дням; воздуху предоставляет сгущаться, наполняться облаками и увлажнять твердую землю; возвращаясь же отсюда к равноденственному повороту, исполняет годовой круг. Итак, поскольку знаешь потребность солнца и луны, равномерную преемственность ночи и [Col. 572] дня и доставляемую тем пользу людям, то обрати внимание и на это приятное и полезное круговращение годовых времен. Творец не на две равные части разделил годовой круг, не лето только и зиму дал нам, и мы не переходим непосредственно из одной крайности в другую; напротив того, весна и осень, приняв в удел среднее растворение воздуха, составляют середину между стужею и жарою. За чрезмерно влажною и холодною зимою следует не чрезмерно сухое и жаркое лето, но весна, которая, имея часть летней теплоты и часть зимнего холода, производит прекрасную смесь двух крайностей и, словно руками, взяв две противоположности, холод зимы и жар лета, сии совершенно враждебные качества приводит в сближение и приязнь. Поэтому, переходя от зимы к лету, идем беспечально, потому что, постепенно удаляясь от зимнего холода и приближаясь к летней теплоте, не терпим никакого вреда от внезапной перемены. Так переходим и от лета к зиме – при посредстве осени, которая не попускает, чтобы две противоположности вдруг к нам прикасались, но срастворяет крайнюю теплоту с крайним холодом, производит новую смесь и понемногу вводит нас в оную крайность. Такова-то попечительность о нас Сотворившего! Так и переменами годовых времен достигает того, что мы не только не терпим скорби, но и чувствуем приятность.

Но, может быть, какой-либо неблагодарный, порицая то, что совершается так хорошо и устроено так премудро и полезно, скажет: «Для чего бывают перемены года? Какую пользу доставляют нам сии перемены годовых времен?» Но скажи, мудрый и сильный обвинитель Промысла, какие блага получаем мы не через них? В начале зимы мы бросаем в землю семена, а Научивший нас сему искусству питает их, орошая из облаков, для чего одним лишь словом Своим подъемлет воду морскую, возводит ввысь, превращает соленость ее в сладость, делит ее на капли и испускает на землю то мелкими, то крупными, как ливень ниспадающими каплями, словно решетом каким-нибудь просеивая эти порождения облаков. Так зимнее время года служит для того, чтобы пропитать тебя, неблагодарного, чтобы тебе, непризнательному, заготовить на потребу самое необходимое. Когда же снова начинается весна, то одни земледельцы обрезывают [старые] виноградные лозы, другие же – другие сажают, [новые], [Col. 573] и, взлелеянные теплотою воздуха, спешат они оказаться плодоносными. А когда наступает середина лета и солнце сильно нагреет воздух, пшеница призывает земледельца к жатве, гроздья чернеют, оливы гнутся от тяжести наливающихся плодов и созревают разные роды овощей. Наступившая потом осень все это совершенно зрелым передает посадившим, которые, окончив сбор плодов, снова приступают к посеву. Поэтому перестань выказывать свою неблагодарность, стараясь дары Промысла обращать в хулу Промысла и данными благами уязвлять их Подателя. Во всем сказанном нами познай Божий Промысл, Который распоряжается и правит тобою, изготовляет тебе обилие всяческих благ. Обрати внимание и на природу, положение и порядок звезд, на разнообразие [образуемых ими] фигур, приятность, пользу, круговращение, восхождения и захождения. Сотворил их Создатель всяческих не для того только, чтобы освещать ими ночную темноту и в безлунную ночь доставлять людям необходимый свет, но чтобы и руководить путника, указывать путь мореплавателям, потому что, смотря на них, мореходы идут непроложенным путем и, наблюдая их положение, направляют ладью и достигают желанных гаваней. Поскольку водное естество не принимает на себя ни следа от коней, ослов, мулов и пешеходов, ни колеи от колесниц, смотря на которые путешественники могли бы без сомнения совершать путь, то переплывающим обширные моря Владыка всяческих в качестве неких следов на морских стезях дал положение звезд. Какое неизреченное человеколюбие! Какая неизглаголанная премудрость! Кто достойно подивится благости, могуществу Божия Промысла, Его благопоспешению в затруднениях, удобоисполнению представляющегося невозможным, величию, легкости дел Его? Подлинно удивися разум твой от мене, утвердися, не возмогу к нему (Пс. 138:6), воскликну и я. А если и ты послушаешься меня, то возгласишь то же самое, по мере сил прославишь Благодетеля и, видя на себе тысячи Его благодеяний, не перестанешь выражать Ему свою признательность. Но чтобы тебя, только начавшего ходить, заставив совершить дальний путь, не довести до утомления, остановимся пока на этом и оставим тебя рассматривать