Джон Кин - Демократия и декаданс медиа

• Название: Демократия и декаданс медиа
• Автор: Джон Кин
• Жанр: Политика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-7598-1202-9

Мы живем в революционную эпоху коммуникационного изобилия, когда многие инновации в области медиа, начиная со спутникового вещания и заканчивая умными очками или электронными книгами, вызывают немалое восхищение. В политической сфере большие надежды возлагаются на цифровую демократию, киберграждан и электронное правительство. Автор считает, что во многих весьма важных отношениях коммуникационное изобилие радикально меняет очертания нашей жизни и нашей политики, как правило, в лучшую сторону. Однако он поднимает вопрос, почему так мало внимания уделяется тревожным противоположным тенденциям, декадентским процессам в области медиа, которые поощряют общественное молчание и концентрацию неограниченной власти, ослабляя тем самым дух и силы демократии. Исследуя примеры сложного государственного надзора, рыночной цензуры, тактик раскручивания и теневого пиара, Кин пытается понять эти тенденции, выяснить, как лучше всего работать с ними, и утверждает, что «декаданс медиа» наносит значительный вред общественной жизни.

---

Следует отметить, что уже просто по определению не все глобальные медиасобытия – например, спортивные состязания, блокбастеры или присуждение международных наград в сфере СМИ – питают глобальную публику, т. е. соответствующие аудитории не совпадают с публикой, а публичные сферы – это не просто зоны развлечений или игр. Что же тогда означает глобальная публика в ее различных вариантах? Является ли она трезвым пространством рационально-критического размышления, стремящегося к истине и спокойному соглашению, как полагают последователи Юргена Хабермаса?[87] Бывают моменты, когда рациональная коммуникация в этом смысле и правда осуществляется, однако, строго говоря, глобальная публика – это множество сцен политического пространства, в которых миллионы людей, живущих в самых разных уголках Земли, становятся свидетелями властных конфликтов и попыток их разрешить. Глобальная публика начинает разбираться в основных фигурантах, событиях, правительственных соглашениях и НПО. Она наблюдает за тем, как все они публично именуются, восхваляются, ставятся под вопрос и обсуждаются – и все это по милости медийных сетей и профессиональных, гражданских и «гибридных» журналистов, чье совокупное воздействие, пусть и временное, состоит в привлечении внимания миллионов граждан, которые в противном случае остались бы никак не связанными друг с другом, граждан, находящихся по разные стороны границ, но бросающих вызов старой тирании времени и пространства.

Осознанный выбор глобальных аудиторий и обращение к ним за счет сплавления в режиме реального времени общемировых форм и сюжетов с локальными интересами – это открытие таких англоязычных каналов, как CNN. Начав работу в 1980 г., он стал первым американским каналом, транслирующим круглые сутки исключительно новостные телепередачи. Его международный филиал – CNN International – начал с 5 часов в неделю, материалы для передач поставлялись сотней широковещательных станций со всего мира, некоторые из которых были профессиональными, а другие – любительскими; ирония в том, что фоном всей этой деятельности выступал ныне легендарный запрет собственника компании Теда Тернера произносить слово «иностранный» (foreign) в эфире. Благодаря альтернативным слоганам, таким как «Преодолевая границы», CNN International теперь доступен зрителям на многих языках (испанском, турецком, английском) в более чем 200 странах и территориях. Канал сыграл ключевую роль в кризисе 1989 г., связанном с площадью Тяньаньмэнь, когда передачи в прямом эфире впервые смотрели во всем мире государственные дипломаты и политики, решавшие, какие шаги предпринять. Освещение CNN первой Войны в заливе и других кризисов начала 1990‑х годов, особенно сражения в Могадишо, заставило многих комментаторов заговорить об «эффекте CNN», которым описывалось заметное воздействие на принимающих решения людей круглосуточных новостных передач, ведущихся в реальном времени и освещающих события в глобальном масштабе.

Медийная диалектика глобального и локального, типичная для эпохи коммуникационного изобилия, часто не так зрелищна и лишена прямого воздействия, поскольку она опосредуется такими организациями, как действующие в Интернете Earth Watch и World Association of Community Radio Broadcasters (AMARC), а также такими инициативами по развитию публичной подотчетности, как Transparency International и Human Rights Watch. Бывают также моменты, когда эта диалектика приводит к взрывам. Драматические медиасобытия, сопровождавшие свержение диктаторских режимов в Тунисе, Египте и Ливии в 2011 г., несомненно, действовали в этом направлении, обусловив радикальные демократические последствия. Борьба за публичное пространство на какое-то время распространилась по всему региону. Это были не просто «восстания в Twitter и революции Facebook»[88] – в равной степени это были еще и восстания бедных и лишенных власти людей против недавнего несправедливого дерегулирования, проведенного хищническими глобальными рынками. Однако эти волнения отмечались необычным общественным осознанием политической значимости сетевых цифровых медиа. Благодаря таким источникам информации, как Al Arabiya и Al Jazeera (у последней было 3000 штатных сотрудников, и более 50 млн семей в арабском мире смотрели ее передачи), количество людей, наблюдавших по всему миру в одно и то же время за политическими событиями, достигло исторического максимума. Граждане поняли, что новости по определению являются сильной информацией, еще не известной остальным, и этим отчасти объясняются удивительные эксперименты по сбору и распространению новостей, первые в своем роде. Огромные толпы в Александрии смотрели на себя в прямом эфире по спутниковому телевидению, надеясь, что медийное освещение защитит их от полиции и не даст военным раздавить их. При поддержке веб-платформ, управляемых изгнанниками, твиттеры, блоги и видеоролики, загружаемые в Интернет, стали убедительнейшим экраном для различных ситуаций – и ужасных, и обнадеживающих. Все, даже расстрел протестующих и невинных прохожих, было записано в реальном времени для последующих поколений.

Глобальные медиасобытия становятся «нормальными» в эпоху коммуникационного изобилия; неудивительно, что не менее нормальным оказывается и вторжение глобальной публики во внутренние дела многих демократических стран. То, что случается повсюду, то, что думают люди в разных частях света, и то, как они реагируют на обстоятельства, – все это приобретает значение для граждан и их представителей. В демократическом мире, но еще больше в автократических режимах, глобальная публика, несомненно, уязвима для вмешательства государства[89]. С другой стороны, глобальная публика легко распадается, хотя это и не ее вина, ведь причина прежде всего в том, что ее различные части не имеют сильной институциональной поддержки, эффективных каналов представительства или отчетности, которые могли бы действовать, к примеру, за счет механизмов избранного правительства. Глобальная публика жертвует деньги, распространяет новости, обменивается информацией и устраивает события, мишенью которых нередко становятся дела избранных представителей, однако она, по крайней мере на данный момент, остается лишь множеством голосов без устойчивой политической организации, которая признавала бы ее требования и действовала бы в соответствии с ними. Эпоха, когда публичные сферы обычно замыкались территориальными границами демократических государств, уходит в прошлое, однако проблема демократической политики – это бездомность новой глобальной публики. Вспомним о примере глобального опроса общественного мнения, т. е. попытке сделать выборку и оценить то, что люди в разных странах думают, скажем, об американских кандидатах в президенты или о том, есть ли у палестинцев право на собственное территориальное государство. Такие опросы – не просто обманки и «выдумки». Это формы интерпелляции, которые предполагают то, что еще не стало реальностью. Обращаясь к людям всего мира с требованием освободиться от местечковости, оценивая их мнения и предоставляя им право голоса, они поддерживают рост новой трансграничной публики. Однако их голос взывает к необходимым им новым институтам, которые являются его логичным продолжением. Глобальная публика призывает мир понять, что она похожа на гусеницу, из которой может вылупиться бабочка трансграничной демократии, хотя сегодня у нас и нет хорошей теории, описывающей то, что могло бы значить на практике «региональное», «глобальное» и «трансграничное» демократическое представительство[90].

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Наиболее известной работой является книга Криса Андерсона: Anderson C. The Long Tail, or Why the Future of Business Is Selling Less of More. N.Y.: Hyperion, 2006 (рус. пер.: Андерсон К. Длинный хвост. Новая модель ведения бизнеса. М.: Вершина, 2008).

2

См. различные подборки данных и иллюстраций на сайте: <www.internetworldstats.com/stats.htm>. Время доступа – 10 января 2012 г.

3

Witte J.C., Mannon S.E. The Internet and Social Inequalities. N.Y.: Routledge, 2010; Nakamura L. Digitizing Race: Visual Cultures of the Internet. Minneapolis: University of Minneapolis Press, 2008; Livingstone S., Helsper E. Gradations in Digital Inclusion: Children, Young People and the Digital Divide // New Media & Society. 2007. Vol. 9. P. 671–696.

4