Бхагаван Раджниш (Ошо) - Просветление – путешествие без начала и конца. Последний цикл бесед Ошо

• Название: Просветление – путешествие без начала и конца. Последний цикл бесед Ошо
• Автор: Бхагаван Раджниш (Ошо)
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9573-2603-8

Вашему вниманию предлагается уникальное издание – последний цикл бесед Ошо, своеобразное духовное завещание великого мистика XX века.

В этой книге Ошо говорит о дзен как о философии, учении, образе жизни. Он убежден, что современному человеку, который запутался в сетях средств массовой информации, религиозной догматики и общественных предрассудков, необходимо что-то, что окажется не просто утешением, а преобразит его изнутри, совершит в нем глубокие изменения. Ошо предлагает попробовать дзен. Подобно древним буддийским мудрецам, он помогает читателю понять это учение и принять его как образ жизни. Он рассказывает, как распрограммировать свой ум, который обусловлен религиями, воспитанием, общественной системой, и, пробудив внутренний свет, пережить новое рождение – стать чистым сознанием и узнать, что такое просветление.

«Этому путешествию нет конца, это бесконечное паломничество. Вы все время прибываете и прибываете, но никогда не прибудете. С каждым мгновением вы все глубже погружаетесь в блаженство, в экстаз, в истину, и предела этому нет» (ОШО).

---

Д. Т. Судзуки появился на Западе с новым подходом к жизни. Людям он понравился, потому что это был очень образованный человек, очень ученый, и он открыл западному уму совершенно новую концепцию религии. Но она так и осталась концепцией, рассуждением; глубже этого она не пошла.

Нечто подобное произошло в Китае. До того как в Китае появился Бодхидхарма, Китай уже был обращен в буддизм. Бодхидхарма пришел туда четырнадцать столетий назад, однако философия и религия Гаутамы Будды проникла в Китай две тысячи лет назад – за шестьсот лет до того, как туда пришел Бодхидхарма. За эти шестьсот лет схоласты обратили в буддизм весь Китай.

В те дни обратить всю страну было легко. Нужно было просто обратить императора, и тогда обращенными оказывались весь его двор, вся армия и вся бюрократия. А когда император со всей своей бюрократией, армией и всеми так называемыми мудрецами императорского двора становились обращенными, народные массы просто следовали за ними.

Народные массы никогда ничего не решали сами. Они просто смотрели на тех людей, которые провозглашали себя великими – по власти, по уму, по богатству. Если эти люди становились обращенными, народные массы просто следовали за ними.

И вот, за эти шестьсот лет в Китай приходили тысячи буддистских ученых-схоластов, которые обратили Китай – императоров, правителей. Но, тем не менее, это еще не было подлинным посланием Гаутамы Будды. Хотя Китай и стал буддистским, будда еще не появился.

Бодхидхарма был послан своим мастером; им была женщина. Она сказала: «Схоласты подготовили путь, теперь отправляйся ты. Ты там чрезвычайно нужен». Бодхидхарма был первым буддой, пришедшим в Китай, и он принес совершенно другое понимание – не понимание ума, а понимание не-ума.

Запад полностью готов для манифеста Дзен. Интеллектуально, Д. Т. Судзуки, Алан Уотс и многие другие – мы будем говорить о каждом из них – подготовили дорогу. Теперь нужен только Бодхидхарма, Гаутама Будда или Махакашьяпа, кто-то, чей Дзен – не одна лишь философия, а подлинное переживание «не-Я», подлинное переживание погружения в небытие.

И, погрузившись в небытие, вы удивитесь тому, что бояться нечего. Это ваш истинный дом. Теперь вы можете праздновать, потому что нет ничего большего, чем эта тайна. Это небытие открывает все двери. Пока вы ограничены своим «Я», само представление об отдельности от Существования заставляет вас страдать.

Вам нужно найти способы, а эти способы легко найти лишь тогда, когда есть кто-то, кто уже прошел по пути, кто знает, что небытие – это не что-то пустое. Исчезая, вы на самом деле не исчезаете, вы становитесь Целым. Если смотреть отсюда, это выглядит так, как будто вы исчезаете; если смотреть оттуда, это выглядит так, как будто вы становитесь Целым. Спросите у капли росы.

Я уже рассказывал вам о Кабире…

Когда он впервые погрузился в небытие, он тут же написал прекрасное стихотворение, в котором есть такая строка: «Капля росы упала в океан». Его стихи очень красивы:

«Херат херат хей сахи, райя кабир херайя» – «О, мой друг, мой возлюбленный, я отправился на поиски себя, но случилось что-то странное. Вместо того чтобы найти себя, я исчез точно так же, как капля росы исчезает в океане».

«Бунд самани самунд мен со кат хери джайи» – «Капля росы исчезла в океане. Как теперь снова найти ее?»

Это было его первым переживанием. Потом он стал все больше и больше осознавать океан и совершенно забыл о капле. Перед смертью он позвал своего сына Камала. Несомненно, Кабир выбрал для него правильное имя. «Камал» означает «чудо» – и сын Кабира действительно был чудом. Кабир позвал Камала и сказал ему:

– Вскоре я собираюсь покинуть свое тело. Прежде, чем я уйду, ты должен исправить одно из моих стихотворений. Лишь небольшое изменение…

Я написал: «Бунд самани самунд мен» – «Капля росы погрузилась в океан». Ты должен это изменить. Просто поменяй местами слова: «Самунд самана бунд мен» – «Океан исчез в капле росы» – потому что теперь я вижу это с другой стороны.

Мое первое переживание было на этом берегу; а сейчас я говорю с дальнего берега, оттуда. Теперь я знаю, что капля не падала в океан; это океан упал в каплю.

Камал ответил:

– Я с самого начала сомневался в этой строке. Я могу показать тебе свою версию.

И он показал Кабиру свой вариант записи этого стиха – в нем эта строка была вычеркнута.

Кабир сказал:

– Ты поистине камал. Ты – чудо. Ты понял это раньше меня.

И они вычеркнули строку.

Камал ответил:

– Я с самого начала подозревал, что это – заявление новичка, первое заявление, которое делает человек в момент встречи с небытием. Но когда он становится небытием, это утверждение оказывается совершенно неправильным. И поэтому теперь, когда перед самой смертью ты одумался, я могу порадоваться, что ты больше не новичок, ты стал частью Целого.

И он записал новую строку: «Океан упал в каплю росы».

Я уже говорил вам, что Кабир назвал своего единственного сына Камалом, «чудом», потому что этот юноша, несомненно, был необычным человеком. В некоторых ситуациях на него сердился даже сам Кабир, потому что тот задавал вопросы, на которые даже Кабир не мог ответить. И это всегда происходило в присутствии тысяч последователей Кабира. Его единственный сын вставал и заставлял отца чувствовать себя неловко, поскольку тот был не в состоянии ответить на вопрос.

Однажды Кабир очень разозлился – должно быть, это еще до его просветления – и сказал Камалу: «Буда ванш Камал ка» – «Мой род заканчивается на мне, Камал!»

Говоря «мой род», он имел в виду то, что люди Дзен называют своим наследием, своей линией преемственности, своими мастерами. Они имеют в виду не родителей.

Кабир сказал:

– Мой род заканчивается на мне. Я не могу тебе доверять.

Камал ответил:

– Если ты не можешь доверять мне, то не можешь доверять и самому себе. Но поскольку этой фразой ты от меня отрекся, я не останусь в твоем доме. Я построю рядом с ним маленькую хижину, так чтобы, когда легковерные люди придут к тебе, а потом отправятся обратно домой, я мог развеять навязанные им убеждения.

И он обосновался прямо напротив дома Кабира, и поскольку все знали, что он – сын Кабира, то, прежде чем уйти от Кабира, люди заходили отдать дань уважения также и его сыну.

Даже император царства Варанаси был приверженцем Кабира. Кабир был бедным человеком, ткачом. Как-то раз император Варанаси, который уже несколько дней не встречал Камала, – а император приходил послушать Кабира почти каждый день и заметил, что Камал отсутствует, – спросил Кабира:

– Где Камал?

Кабир ответил:

– Это грустная история. Я просто как-то рассердился и сказал ему, что мой род заканчивается на мне, а он тут же ушел прочь, сказав: «Если твой род заканчивается на тебе, я больше не принадлежу твоему роду». Он живет отдельно, прямо напротив моего дома, и смущает моих учеников. Он – моя головная боль! Он ушел из дома, и поэтому я даже не могу ничего сказать. Он постоянно находится там.

Император Каши[4] сказал:

– Я могу пойти и поговорить с ним, но какие у вас с ним проблемы?

Кабир ответил:

– Тысячи проблем. Люди приносят деньги, алмазы, изумруды и всевозможные ценности, а поскольку мне ничего этого не нужно, я от всего отказываюсь. А он сидит рядом со мной и говорит им: «Хорошо, если он отказывается, давайте все это мне. Как бы то ни было, нехорошо, что вы пришли с подношением и уходите отвергнутыми. Преподнесите все это мне».

И вот, я отказываюсь, а он собирает. Я говорю ему, что это неправильно, но он отвечает: «Думай о себе. Я сам знаю, что правильно и что неправильно. Не указывай мне! Я не твой ученик, я твой сын».

Тогда император сказал:

– Не волнуйся, я пойду и во всем разберусь.

Он принес с собой огромный бриллиант и сказал Камалу:

– Я принес этот самый дорогой в стране бриллиант в качестве подношения тебе.

Камал ответил:

– Ты можешь вставить его в бамбуковую крышу моей хижины. Если никто его не унесет, он останется там. Иногда я буду видеть, что мою хижину украшает самый драгоценный камень. У меня здесь не так уж много украшений.

Император подумал: «Похоже, Кабир прав: его сын очень умный и хитрый. Он не берет камень, но говорит мне: „Просто оставь его там. Если никто его не унесет, я буду им любоваться“. А когда я уйду, он, конечно, заберет его». После этого император целую неделю не приходил.

Через неделю он пришел и спросил Камала:

– Где тот бриллиант?

Камал ответил:

– Если только его никто взял, он должен быть на крыше. Ты сам его там оставил, так что легко сможешь его найти. У меня не было возможности взглянуть на него. Я смотрю внутрь, а твой бриллиант – снаружи.

Император сказал:

– Отлично! – а затем посмотрел на крышу и обнаружил алмаз точно в том месте, куда он его поместил.