Сборник статей - Техника «косого взгляда». Критика гетеронормативного порядка

• Название: Техника «косого взгляда». Критика гетеронормативного порядка
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Психология, социальное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-93255-410-4

Сборник состоит из ставших уже каноническими текстов по гендерной и квир-теории таких ведущих мировых теоретиков, как Джудит Батлер, Джек Хальберстам, Райвен Коннелл и Ли Эдельман, публикуемых на русском языке впервые. Их дополняет социокультурный обзор Эрика Фассена о развитии гендерных исследований во Франции. Статьи объединены идеей нового понимания гетеронормативного порядка при помощи децентрирующего, так называемого косого взгляда, как можно перевести «квир», если речь идет о его аналитическом потенциале. Авторы анализируют становление квир– и гетеронормативных субъектов, генезиса их желаний и властных отношений, от которых неотделима сущность любого субъекта, а именно речь идет о конститутивном взаимодействии гетеро– и гомосексуальности, о лесбийских субъектах, маскулинности без мужчин, иерархичной системы маскулинности в патриархальном обществе и идеологической апроприации детства в западной культуре. Тексты предваряет обзор социально-политического и теоретического развития квир.

---

Соотношение аффирмации и субверсии становится предметом исследования Батлер в книге Excitable Speech: A Politics of the Performative, где она рассматривает, каким образом можно говорить, например, о расизме, даже если речь идет о его критике, не воспроизводя и восстанавливая сами расистские стереотипы, то есть не пользуясь языком ненависти (hate speech). Не участвовать в господствующих дискурсах невозможно, поскольку не существует внедискурсивного пространства. Участие в дискурсах означает и воспроизведение стереотипов, так как не существует статичных властных и дискриминирующих структур; для их существования они должны постоянно заново артикулироваться субъектами. Так, критика расизма означает одновременно и его реартикуляцию, а значит, перформативное восстановление.[13] Батлер видит решение проблемы в ресигнификации/переозначивании языка ненависти посредством его «неправильной» апроприации, которая могла бы уменьшить или даже разрушить его оскорбляющую, ранящую силу. По аналогии с перекодировкой или смещением гендерных норм Батлер видит подрывную силу в переозначивании значений.

Джудит Батлер анализирует и механизмы формирования гетеронормативного субъекта. В «Психике власти» [13] она показывает, что вопреки мнению Фрейда не запрет инцеста является первичным в производстве идентичности и культуры, а запрет гомосексуальности. Эдипов конфликт и его успешное разрешение возможны лишь в том случае, если протекают в гетеросексуальных рамках, учреждаемых через отклонение/запрет гомосексуальности. Данный запрет санкционирует желание объекта того же пола, который субъектом, с одной стороны, отклоняется, а с другой – инкорпорируется в качестве идеального «я» (Ich-Ideal), нагруженного либидозными гомоэротическими желаниями. Таким образом, самость основывается на идеальном «я», желанном и одновременно запретном, что ведет к расщеплению субъекта, чувству вины и автоагрессии, как описал это Фрейд в своей статье «Введение в нарциссизм» [24]. В силу описанного механизма гетеросексуальный субъект в основе своей меланхоличен. Его существование возможно лишь вследствие запретов и расщепления, которые, однако, не могут восприниматься им как потеря и отказ, допускающие скорбь и горечь. Гомосексуальность является, таким образом, конститутивной для генезиса гетеросексуальности и вместе с тем чем-то нерепрезентируемым.

Несмотря на критику и бурные дискуссии, особенно в стане феминисток, работы Джудит Батлер, без сомнения, являются одними из важнейших философских исследований современности. Ее теоретическую концепцию гендера можно резюмировать следующим образом: она соединяет философию, риторику и дискурсивный анализ, проблематизирует идентичность и определяет субъект как сумму противоречивых, регламентирующих идентификационных форм. «Естественный» гендерный порядок, каузальная взаимосвязь желания и пола, гетеросексуальность желания и наличие лишь двух полов – все это является результатом дисциплинарного воздействия культуры на тело индивидов, ограничивающей и тем самым генерирующей желания субъектов, что показал Фуко на примере языка. Батлер указывает, что пол всегда был гендером, анатомия – это культурная конструкция, пол – продукт перформативных актов, которые при повторении как восстанавливают и подтверждают нормы, так и смещают их.

Семиотика сексуальности

Теории Мишеля Фуко и Джудит Батлер работают на уровне (языковой) структуры и власти. Теоретики семиотического подхода к сексуальности пытались с его помощью – и отчасти с использованием других концепций – анализировать культурные процессы в их соотношении с сексуальностью и гендерными идентичностями. Именно они развили квир как деконструктивистскую аналитическую фигуру. К теоретическому началу принадлежат тексты Гейл Рубин, Терезы де Лауретис и Ив Кософски Сэджвик, критикующие натурализацию идентичностей, фиксацию бинарной матрицы и патриархальное смыслопроизводство. Названные категории подверглись на данном этапе политизации с целью обратить внимание на их роль в общественном смыслопроизводстве в целом.

Гейл Рубин [54], в частности, развивает политическую теорию сексуальности. Ее модель порывает с символическим означиванием, послужившим соединению сексуального желания и гендера. Она разводит эти два понятия, сосредоточиваясь исключительно на сексуальности, которую она в дальнейшем также не дифференцирует по гендерному признаку (что отчасти послужило поводом для критики). Рубин описывает, каким образом субъекты занимают разные позиции в социальной иерархии в зависимости от своей сексуальности. Последняя содержит в себе внутренние механизмы контроля и регулирования, свидетельствующие о ее политическом характере. Так, например, существует иерархия на основе того, кто, с кем и в каких формах занимается сексом. На вершине находятся семейные пары, чья сексуальность официально десексуализирована и потому оценивается обществом позитивно. Это открывает им широкий доступ к привилегиям, гарантирует бо́льшую социальную защищенность и общественное признание, чем, скажем, сожителям или незамужним/неженатым. В нижней части этой иерархической лестницы, далеко за пределами «нормальности», находятся сексуальные меньшинства и, скажем, занимающиеся проституцией, в терминах Рубин – секс-работницы и секс-работники. Эта шкала «нормальности» предопределяет и систему ценностей: любовь и преданность приписываются лишь гетеронормативным парам, а геев всегда подозревают в разных «извращениях», таких, например, как промискуитет. Секс за деньги стигматизируется как общественное зло, в то время как различные экономические отношения, практикуемые семейными парами, не расцениваются как проституция. Сексуальность регулируется и различными внешними факторами. Так, юридическое преследование гомосексуализма привело к образованию гей– и лесбийских субкультур, чья структура во многом воспроизводила принципы организации этнических групп. В целом Гейл Рубин критикует стратификационную политику в отношении сексуальности и показывает, как страх перед сексуальными меньшинствами и их масштабная патологизация в XIX и XX веках генерировались господствующими политическими интересами.

Тереза де Лауретис [19] размышляет о возможных репрезентациях лесбиянок. Проблема женского субъекта как такового, согласно Люс Иригарей и Дэвиду М. Гальперину, состоит в том, что половые и сексуальные различия сами являются продуктами литературы и философии, созданными и теоретически обоснованными мужчинами. Феминность является мужской проекцией и средством легитимации мужских желаний, поэтому сексуальная дифференция является индифференцией, предопределяющей невозможность как женского субъекта, так и женского гомосексуализма. Используя тезисы Люс Иригарей, де Лауретис называет гетеросексуальность в силу доминирования мужского желания и мужских тропов для ее обоснования гоммосексуальностью (hommosexualité) [37; 38], при которой женщина является лишь средством выражения мужского влечения к себе подобному, его «зеркалом», отражающим как мужчину, так и его фантазии. Homo – это игра двух понятий: латинского «человек» и греческого «одинаковое», «равное». Де Лауретис приводит примеры лесбийских литературных экспериментов по созданию новых взаимосвязей между знаком и значением, как, например, теория-фикция (une fction théorique) феминистской писательницы из Квебека Николь Броссард, в которой ей удается сочетать экспериментальное, критическое и литературное письмо с автобиографическим, равно как и различные жанры медиа. Моника Виттиг [65; 65] также конструирует лесбийский субъект как «когнитивную практику» посредством реконцептуализации социальных практик и знания как такового с эксцентрической по отношению к гетеросексуальности позиции. Она экспериментирует с языком и занимается перекодировкой классических и христианских мифов, а также западных литературных жанров. Впрочем, де Лауретис критически показывает, что многие из теоретиков и писательниц все же остаются в рамках индифферентности гоммосексуальности.

Ив Кософски Сэджвик [4] показывает, как эпистемология современного западного общества зависит от «тайны» гомосексуальности, которую сама же создает и развеивает. «Секреты» геев и лесбиянок и их многочисленные каминг-ауты (признание своей гомосексуальности не является разовым актом) вскрывают многочисленные структурные проблемы общества как такового: является ли признание своей гомосексуальности нарушением приватной сферы человека или относится к свободе слова? Умолчание о своей гомосексуальности является нарушением или правом? Где пролегает граница между приватным и публичным? Что меняет или легитимирует каминг-аут? Возможно ли признание как таковое или оно ведет к образованию новых тайн? Публичное признание своей гомосексуальности поэтому не ведет к ясности в отношении своей идентичности и интеграции геев и лесбиянок в социум, что демаскирует основополагающую проблему инкогерентности любой идентичности, которую вскрывает (и легитимирует) каминг-аут. Бинарная оппозиция гомо– и гетеро– является столь же иллюзорной, сколь и любое универсализующее выделение большинства и меньшинства.