Оскар Уайльд - Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки

• Название: Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки
• Автор: Оскар Уайльд
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79504-8, 978-5-699-79501-7

«Портрет Дориана Грея» – одно из величайших произведений последних полутора столетий, роман, который пытались запретить, а автора осуждали за «непристойное поведение». Превращение прекрасного и невинного юноши Дориана в чудовище под влиянием гедонистических идей и циничных афоризмов лорда Генри – в романе, породившем культ вечной молодости.

---

– Этого я не знаю, – ответил лорд Генри. – Дориан еще несовершеннолетний[16], но, мне кажется, он будет хорошо обеспечен. Ему и сейчас уже принадлежит Селби – он сам говорил мне об этом… Так вы говорите, мать его была красавицей?

– Маргарет Деверукс была самым совершенным созданием, какое мне приходилось видеть, Гарри, и я никогда не мог понять, почему она так поступила. Ведь она могла выйти за кого только ни пожелала бы. Сам Карлингтон был от нее без ума. Но вся беда в том, что она обладала романтическим воображением. В их роду все женщины были такие. Мужчины у них никуда не годились, а вот женщины, черт возьми, были замечательные. Карлингтон на коленях ее умолял – он сам мне рассказывал. Но она лишь смеялась над ним, хотя в то время трудно было найти в Лондоне девушку, которая бы не мечтала выскочить за него замуж. Да, кстати, Гарри, раз мы заговорили об абсурдных браках, скажи мне, что за вздор молол мне твой отец насчет Дартмура, – будто тот собирается жениться на американке? Неужели англичанки для него недостаточно хороши?

– Жениться на американках сейчас очень модно, дядя Джордж.

– А я готов биться об заклад, что лучше англичанок никого нет на свете! – И лорд Фермор стукнул кулаком по столу.

– Нынче все делают ставку на американок.

– Насколько я слышал, их ненадолго хватает, – буркнул старый джентльмен.

– Да, заезды на длинные дистанции их изматывают, но в скачках с препятствиями им не бывает равных. На лету берут барьеры. Думаю, Дартмуру не отвертеться.

– А кто ее родители? – ворчливо осведомился лорд Фермор. – Надеюсь, они у нее есть?

Лорд Генри покачал головой.

– Американки так же искусно скрывают своих родителей, как англичанки – свое прошлое, – сказал он и встал, собираясь уходить.

– Небось, папаша ее – какой-нибудь поставщик свинины?

– Хочу на это надеяться, дядя Джордж, – Дартмуру в этом случае очень бы повезло. Говорят, профессия поставщика свинины – самая прибыльная в Америке. После политики, разумеется.

– А она хоть хорошенькая?

– Как и большинство американок, она держится так, будто она красавица. В этом весь секрет их очарования.

– И почему они не остаются в своей Америке? Ведь нас постоянно уверяют, что там просто рай для женщин.

– Так оно и есть. Именно поэтому они, подобно Еве, стремятся покинуть его, – проговорил лорд Генри. – Что ж, до свидания, дядя Джордж. Я должен идти, иначе опоздаю к обеду. Спасибо за исчерпывающую информацию. Мне всегда хочется знать как можно больше о новых друзьях и как можно меньше о старых.

– А где ты сегодня обедаешь, Гарри?

– У тети Агаты. Я сам напросился к ней в гости, заручившись приглашением и для мистера Грея. Он, кстати, ее новый протеже.

– Гм! Скажи своей тете Агате, Гарри, чтобы она больше не донимала меня просьбами о пожертвованиях. Они у меня уже в печенках сидят. Эта достойная дама, видно, решила, что у меня нет никаких других дел, кроме как выписывать чеки на ее дурацкие благотворительные затеи.

– Хорошо, дядя Джордж, я ей скажу, но не думаю, что это поможет. Люди, подверженные филантропическим идеям, не имеют представления о человеколюбии. Это главное, что их отличает от всех других смертных.

Старый джентльмен одобрительно промычал что-то нечленораздельное и позвонил слуге, чтобы тот проводил гостя.

Выйдя через низкую сводчатую аркаду на Берлингтон-стрит, лорд Генри направился в сторону площади Баркли-сквер[17]. Итак, теперь он кое-что знает о происхождении Дориана Грея. Даже рассказанная в общих чертах, услышанная им история взволновала его прежде всего тем, что это была совершенно необычная и, в сущности, почти современная история любви. Молодая красавица жертвует всем на свете ради всепоглощающей страсти. Безумное счастье длится недолго – всего несколько недель. Идиллия прерывается страшным, предательским преступлением. Затем – месяцы безмолвного отчаяния и рожденный в муках ребенок. Мать сходит в могилу, а мальчик остается полным сиротой в руках деспотичного и не любящего его старика… Да-а, у этого юноши любопытнейшая судьба, она рисует его в новом свете, и он представляется еще более совершенным. За изысканной красотой всегда скрывается что-то трагическое. Как же много нужно в мире страданий, чтобы расцвел самый скромный цветок…

Накануне вечером, когда они обедали в клубе, Дориан был совершенно очарователен! Он сидел за столом напротив него, в глазах его таилась легкая робость, рот был полуоткрыт с выражением застенчивого удовольствия, в свете затененных красными абажурами свечей нежно-розовый цвет его лица казался еще более насыщенным, а восторженное изумление, с которым он воспринимал окружающее, еще более непосредственным. Говорить с ним было все равно что играть на совершеннейшей скрипке, отзывающейся на легчайшее прикосновение смычка к ее струнам… Ах, до чего же это увлекательно – оказывать воздействие на других людей! Разве что-нибудь может сравниться с этим? Вложить свою душу в чью-то совершенную форму хоть на недолгое время; слышать отзвуки своих собственных мыслей и взглядов, обогащенных музыкой пылкой молодости и юной страсти; передать другому свое настроение и душевное состояние, как если бы это были тончайшие флюиды или экзотические благовония, – все это доставляет невыразимую радость, возможно, самую большую радость, которую может испытать человек в наш меркантильный, вульгарный век с его грубыми, чувственными усладами и приземленными идеалами.

Этот мальчик, с которым он по столь счастливой случайности встретился в студии Бэзила, – восхитительное существо, но из него можно вылепить нечто еще более совершенное. У него есть все – обаяние, юношеская чистота, а главное, красота, сравнимая лишь с той, какую донесли до нас из глубокой древности греческие мраморные статуи. Под чьим-то влиянием он может превратиться в кого угодно – и в настоящего титана, и в марионетку. Как жаль, что такой красоте суждено увянуть!..

Ну а что можно сказать о Бэзиле? С психологической точки зрения он очень интересная личность. Бэзилу доступны новая манера живописи и свежее восприятие жизни, подсказанные ему, как ни странно, одним лишь зримым присутствием того, кого он изображает и кто сам об этом даже не подозревает. Безмолвный дух, обитающий в сумрачных рощах и порою бродящий никем не видимый в чистом поле, однажды явился ему в образе лесной нимфы, не страшась его, потому что душою своей он давно уже искал свою музу, и в нем наконец пробудился редчайший дар видеть в обычном чудесное, когда формы и очертания обыкновенных предметов становятся утонченно изысканными, приобретая своего рода символическое значение, как если бы они сами являлись воплощением каких-то иных, более совершенных форм, чьей материальной тенью им приходится быть. До чего же все это необыкновенно и загадочно! Подобные явления известны с самых незапамятных времен, и первую попытку объяснить их сделал Платон[18], этот художник в логическом царстве мысли. А Буонарроти[19] воплотил свое понимание феномена художественного восприятия мира в высеченных им изваяниях, этих сонетах из цветного мрамора. Но в нынешние времена способность видеть в обыкновенном прекрасное – величайшая редкость…

Ну что ж, подумал лорд Генри, он постарается быть для Дориана Грея тем, кем сам Дориан, не догадываясь об этом, был для художника, создавшего его чудесный портрет. Он поставит себе целью подчинить Дориана своей воле, – он уже и сейчас во многом добился этого, – и тогда душа прекрасного юноши будет полностью принадлежать ему. Да, это очаровательное дитя Любви и Смерти непреодолимо притягивало его!

Лорд Генри резко остановился и окинул взглядом окружающие его дома. Обнаружив, что давно уже прошел дом своей тетушки, он улыбнулся, покачал головой и повернул обратно. Когда он вошел в мрачноватую прихожую, дворецкий сообщил ему, что все уже за столом. Лорд Генри отдал одному из лакеев шляпу и трость и прошел в столовую.

– Ты не можешь не опаздывать, Гарри! – воскликнула его тетушка, укоризненно покачав головой.

Он извинился, придумав на ходу не слишком правдоподобное объяснение, затем, опустившись на свободное место рядом с хозяйкой дома, обвел взглядом присутствующих. Сидевший на другом конце стола Дориан вспыхнул от удовольствия и застенчиво кивнул ему головой. Напротив восседала герцогиня Харли, удивительно уравновешенная и добродушная дама обширных, чуть ли не архитектурных размеров, обычно определяемых, в случае, когда речь идет о женщинах низкого сословия, вульгарным понятием «тучность»; герцогиня пользовалась в свете всеобщей и заслуженной любовью. Справа от нее сидел сэр Томас Бердон, член парламента и радикал в политической жизни, гурман и вольнодумец в жизни частной, ввиду чего он неизменно следовал известному мудрому правилу обедать с консерваторами, а досуг проводить с либералами. Соседом герцогини по левую руку был мистер Эрскин из поместья Тредли, обаятельный, очень культурный пожилой джентльмен, но крайне неразговорчивый, поскольку, как он однажды объяснил леди Агате, все, что он хотел сказать, было им сказано еще до тридцатилетнего возраста. Рядом с самим лордом Генри сидела миссис Ванделер, одна из давнишних приятельниц его тетушки, поистине святая женщина, но одетая настолько безвкусно, что ее впору было сравнить с молитвенником в дешевом переплете. К счастью для него, соседом миссис Ванделер с другой стороны оказался лорд Фодел, в высшей степени интеллектуальный, но в то же время посредственный и совершенно лысый джентльмен средних лет (его голова была гладкой, как речь министра, докладывающего в палате общин). Миссис Ванделер беседовала с ним в свойственной таким добродетельным женщинам, как она, преувеличенно серьезной манере – непростительный, на взгляд лорда Генри, порок, в который склонны впадать благочестивые люди и от которого они никогда впоследствии не могут избавиться.