Оскар Уайльд - Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки

• Название: Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки
• Автор: Оскар Уайльд
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79504-8, 978-5-699-79501-7

«Портрет Дориана Грея» – одно из величайших произведений последних полутора столетий, роман, который пытались запретить, а автора осуждали за «непристойное поведение». Превращение прекрасного и невинного юноши Дориана в чудовище под влиянием гедонистических идей и циничных афоризмов лорда Генри – в романе, породившем культ вечной молодости.

---

– Мама, ах, мама! – воскликнула она. – За что он так любит меня? Я-то знаю, за что полюбила его – за то, что он прекрасен, как сама Любовь, – но что он нашел во мне? Ведь я совершенно не стою его. И все же, хоть я и понимаю, что ниже его, почему-то, – сама не знаю, почему – я не чувствую себя приниженной. Я чувствую себя гордой, ужасно гордой! Мама, скажи, ты любила папу так же сильно, как я Прекрасного Принца?

Лицо ее матери вдруг побледнело под толстым слоем дешевой пудры, сухие губы искривила судорожная гримаса боли. Сибилла бросилась к ней, обняла ее и поцеловала.

– Прости меня, мамочка! Я знаю, как больно тебе говорить об отце. И я понимаю – это потому, что ты его так любила. Пожалуйста, не грусти! Сегодня я переполнена счастьем – наверно, как и ты двадцать лет назад. Ах, если бы счастье продолжалось всю жизнь!

– Дитя мое, ты слишком молода, чтобы думать о любви. К тому же, что тебе известно об этом молодом человеке? Ты даже не знаешь его имени. И вообще, у меня и без тебя хватает забот, особенно сейчас, когда Джеймс уезжает в Австралию. Право, ты должна думать и о других… Впрочем, как я уже сказала, если выяснится, что он богат…

– Ах, мама, мама, мне так хочется быть счастливой!

Миссис Вейн взглянула на дочь и с чисто театральной искусственностью, которая у актеров часто становится второй натурой, заключила ее в объятия. В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошел коренастый, несколько неуклюжий юноша с взлохмаченными каштановыми волосами и большими руками и ногами. В нем не было и следа того изящества, которое отличало его сестру. Трудно было поверить, что они в таком близком родстве.

Миссис Вейн устремила свой взгляд на сына, и улыбка ее стала шире. Она воспринимала его в данный момент как публику и была уверена, что они с дочерью смотрятся очень эффектно.

– Могла бы оставить и для меня несколько поцелуев, Сибилла, – сказал юноша с шутливым упреком.

– Но ты же не любишь, когда тебя целуют, Джим, – отозвалась Сибилла. – Ты ведь у нас настоящий медведь!

Она подбежала к брату и обняла его. Джеймс Вейн нежно заглянул ей в глаза и сказал:

– Пойдем погуляем, Сибилла. Скорее всего, я больше никогда не увижу этот кошмарный Лондон, хотя и не жалею об этом.

– Джеймс, не надо говорить такие ужасные вещи, – пробормотала миссис Вейн и, вздохнув, принялась латать какое-то чудовищно безвкусное театральное платье. Она была немного разочарована, что Джеймс не присоединился к их с Сибиллой трогательной сцене – это намного увеличило бы ее театральный эффект.

– Я это говорю, потому что так думаю, мама.

– Но ты мне делаешь больно, Джеймс. Надеюсь, ты вернешься из Австралии состоятельным человеком. Мне кажется, в колониях нет приличного общества – во всяком случае, приличного общества в моем понимании, – поэтому, когда тебе удастся нажить состояние, сразу же возвращайся: ты сможешь добиться солидного положения только в Лондоне.

– Приличное общество! – пробурчал парень. – Очень оно мне нужно! Если и в самом деле удастся заработать деньжонок, то первое, что я сделаю, – заберу вас с Сибиллой из театра. Ненавижу его!

– Ах, Джим, какой ты ворчун! – засмеялась Сибилла. – Скажи, ты действительно хочешь пойти со мной погулять? Это было бы просто чудесно! А я думала, ты отправишься прощаться с друзьями – с твоим Томом Харди, который подарил тебе эту противную трубку, или с Недом Лэнгтоном, который смеется над тобой за то, что ты ее куришь. С твоей стороны очень мило, что последний свой день ты решил провести со мной. И куда мы пойдем? Слушай, давай погуляем в Гайд-Парке!

– Нет, я слишком для этого плохо одет, – хмуро ответил Джеймс. – В Гайд-Парке гуляет только шикарная публика.

– Глупости, Джим! – шепнула ему Сибилла, поглаживая рукав его куртки.

– Ну, ладно, – согласился Джеймс после минутного колебания. – Иди одевайся, только не очень долго.

Сибилла, пританцовывая, выпорхнула из гостиной и, напевая, взбежала по лестнице. Вскоре ее легкие шаги послышались в комнате наверху.

Джеймс несколько раз прошелся взад и вперед по комнате, затем повернулся к неподвижной фигуре в кресле и спросил:

– Кажется, все готово к моему отъезду?

– Да, Джеймс, – односложно ответила миссис Вейн, не поднимая глаз от шитья.

Последние месяцы миссис Вейн чувствовала себя как-то неловко, оставаясь наедине со своим суровым и прямолинейным сыном. Человек по природе своей неглубокий и неискренний, она приходила в смятение, когда их взгляды встречались, и не раз задавала себе вопрос: не подозревает ли он чего-нибудь? А он между тем не произносил больше ни слова, и их молчание становилось невыносимым. Тогда заговорила она, напустившись на него с жалобами и упреками. У женщин лучший способ защиты – нападение, а лучший способ нападения – внезапное и необъяснимое отступление.

– Учти, Джеймс, ты сам себе выбрал жизнь моряка, – произнесла миссис Вейн, – так что ни на кого не пеняй, если она покажется тебе не слишком сладкой. А ведь ты мог бы поступить в контору какого-нибудь адвоката. Адвокаты пользуются большим уважением в обществе, их приглашают обедать в самые лучшие дома.

– Ненавижу конторы и ненавижу чиновников, – буркнул Джеймс. – И ты совершенно права – я сам выбрал себе такую жизнь. А тебе я скажу одно: береги Сибиллу. Заботься о том, чтобы ничего плохого с ней не случилось. Хорошенько смотри за ней.

– Не понимаю, зачем ты все это говоришь, Джеймс. Разумеется, я буду присматривать за Сибиллой.

– Я слышал, что в ваш театр повадился какой-то молодой человек и что он взял моду заглядывать к ней за кулисы. Это правда? Что ему от нее нужно?

– Ах, Джеймс, ты в этих вещах ничегошеньки не понимаешь. Мы, актеры, привыкли, чтобы нам оказывали внимание. Мне тоже когда-то дарили цветы. В те времена умели ценить искусство игры. Ну а что касается Сибиллы… Я не знаю, насколько серьезно ее чувство. Но этот молодой человек – без сомнения, настоящий джентльмен. Он всегда так учтив со мной. И по всему заметно, что он богат. А какие чудесные цветы он присылает Сибилле!

– Но ты даже не знаешь его имени! – с напором воскликнул юноша.

– Да, не знаю, – с безмятежным спокойствием ответила его мать. – Он пока еще не открыл своего настоящего имени. Но мне кажется, это даже романтично. У меня такое впечатление, что он из аристократических кругов.

Джеймс Вейн закусил губу, стараясь себя сдержать.

– Береги Сибиллу, мама! – снова повторил он. – Присматривай за ней!

– Джеймс, ты меня обижаешь своими словами. Разве я мало забочусь о Сибилле? А кроме того, если этот джентльмен богат, почему бы ей и не принимать его ухаживаний? Я уверена, он знатного рода. Это по всему видно. Сибилла может сделать блестящую партию, и они будут замечательной парой. Он действительно на редкость красив – все это замечают.

Джеймс проворчал что-то себе под нос и стал барабанить пальцами по оконному стеклу. Когда он вновь повернулся к матери, собираясь ей что-то сказать, отворилась дверь и в комнату вбежала Сибилла.

– Что это вы такие серьезные? – спросила она. – Надеюсь, ничего не случилось?

– А что может случиться? – отозвался Джеймс. – Должны же люди хоть иногда быть серьезными. До свидания, мама. Обедать я буду в пять. У меня все уложено, кроме рубашек, так что ты ни о чем не беспокойся.

– До свидания, Джеймс, – ответила миссис Вейн, кивнув сыну с величественно-холодным видом. Ей очень не понравился тон, которым он разговаривал с ней, и что-то в выражении его лица пугало ее.

– Поцелуй меня, мама, – сказала Сибилла. Ее губы, нежные, как лепестки цветка, коснулись увядшей щеки и растопили иней на ней.

– Моя девочка, моя дорогая девочка! – воскликнула миссис Вейн, поднимая глаза к потолку – туда, где сидела воображаемая галерка.

– Пойдем скорее, Сибилла! – нетерпеливо произнес Джеймс. Он терпеть не мог аффектаций любого рода.

Они вышли из дому и отправились по унылой Юстон-Роуд к центру города. Солнце, стараясь пробиться сквозь гонимые ветром тучи, то гасло, то вновь ярко вспыхивало. Прохожие удивленно посматривали на угрюмого, нескладного парня в дешевом, плохо сшитом костюме и шедшую рядом с ним изящную, грациозную девушку. Эта странная пара напоминала какого-нибудь увальня-садовника с изысканной розой.

Джим хмурился, ловя на себе любопытные взгляды. Как и все простые люди, он не любил, когда на него глазели, – в отличие от знаменитостей, которым всеобщее внимание приедается лишь на закате дней. Сибилла же совершенно не замечала, что ею любуются. Она то и дело смеялась, и в смехе ее звенела радость любви. Думать она могла об одном лишь Прекрасном Принце, но, чтобы оставаться с ним наедине в своих мыслях, говорила о чем угодно, но только не о нем, – и о корабле, на котором поплывет Джеймс, и о золоте, которое он непременно найдет в своих скитаниях, и о прекрасной наследнице огромного состояния, которую он спасет от австралийских разбойников в красных рубахах. Сибилла и мысли не допускала, что Джеймс может проплавать всю жизнь простым матросом или, в лучшем случае, боцманом. О нет, это не для него – ведь жизнь моряка ужасна! Как это страшно – быть прикованным к кораблю, когда его с грозным ревом атакуют гигантские волны, а свирепый ветер ломает, как спички, высокие мачты и рвет на узкие полосы паруса! Как только корабль бросит якорь в Мельбурне, Джеймс, вежливо распрощавшись с капитаном, отправится, не теряя ни секунды, на золотые прииски. Не пройдет и недели, как он набредет на самородок чистого золота, крупнее которого еще никто и никогда не находил, и под охраной шести конных полицейских перевезет его в фургоне на побережье. По пути на них трижды будут нападать разбойники, но все атаки они отобьют с большими для нападающих потерями… Впрочем, нет, ни на какие прииски он не поедет, ведь прииски – ужасное место: там люди собираются в барах и пьянствуют, а затем стреляют и убивают друг друга; там немилосердно все сквернословят. Пусть лучше Джеймс станет фермером и займется разведением овец. Однажды вечером, возвращаясь с пастбищ домой, он увидит, как разбойник на черном коне насильно увозит прекрасную девушку, наследницу несметных богатств. Он бросится за ним вдогонку и спасет красавицу. Она, конечно, полюбит его, а он ее, они обвенчаются, а затем вернутся на родину и будут жить в Лондоне, в огромном доме. Да, Сибилла была уверена – Джеймса ждет прекрасное будущее. Но ему нужно быть очень прилежным, никогда не терять самообладание и не тратить попусту деньги.