Рубен Маркарьян - Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях

• Название: Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях
• Автор: Рубен Маркарьян
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05552-1

Настоящее издание посвящено исследованию уголовно-процессуальных проблем, связанных с доказыванием в суде присяжных, и подробно рассматривает правовые, психологические, бытовые аспекты этой новой для наших соотечественников юридической институции. Исключительное значение книге придает то обстоятельство, что ее автор – адвокат, кандидат юридических наук – рассматривает сложные вопросы судебной практики, исходя из собственного опыта участия в подобных процессах, а также на основе длительной работы в популярной программе НТВ «Суд присяжных».

Информация предназначена для научных и практических работников, адвокатов, преподавателей и студентов юридических вузов и самого широкого круга читателей.

---

Первый процесс с участием присяжных в современной России проходил с 15 по 17 декабря 1993 г. в Саратовском областном суде над братьями Артуром и Александром Мартыновыми, обвиняемыми в умышленном убийстве трех человек, совершенном из корыстных побуждений и с особой жестокостью, а также в разбойном нападении, совершенном группой лиц по предварительному сговору. В итоге деяния братьев были переквалифицированы на значительно более мягкую статью УК и они отделались небольшими сроками заключения.

По мере развития института суда присяжных становилось очевидным нежелание обвинения, которое представляла прокуратура, принимать участие в суде присяжных, так как статистика обвинительных приговоров в делах с присяжными значительно отличалась от суда, проводимого без них. К концу 2000-х гг. статистика обвинительных приговоров в

России приблизилась вплотную к 100 %, в то время как присяжные упорно держали планку в 15 % оправдательных приговоров. Провозглашенная борьба с коррупцией и терроризмом как главными врагами российской государственности привела к исключению из числа дел, рассматриваемых присяжными, преступлений этой категории.

Это прискорбно, ибо я с искренней завистью как-то прочел выступление известного российского адвоката С. Андреевского на конференции помощников присяжных поверенных в 1903 г. Почему с завистью? Сами посудите:

«Большинство уголовной практики составляют процессы, где виновность перед законом несомненна. И вот в этой области наша русская защита сделала, на суде присяжных, наибольшие завоевания проповедью гуманности, граничащей с милосердием. Пусть над нами смеются иностранцы! Но я принимаю за наилучший аттестат нашей трибуны ироническое замечание французов: „Les criminels sont toujours affranchise en Russie; on les apellent: nestschastnii“, то есть: „В России всегда оправдывают преступников, их называют – несчастными". Всегда – не всегда! Однако же едва ли в каком государстве найдется более человеческий, более близкий к жизни, более глубокий по изучению души преступника суд, чем наш суд присяжных. И это вполне совпадает с нашей литературой, которая, при нашей отсталости во всех прочих областях прогресса, чуть ли не превзошла европейскую не чем иным, как искренним и сильным чувством человеколюбия. Запад невольно смущается перед этою широкою, теплою и мягкою волною всепрощения, идущею с Востока. Практические иностранцы, с течением времени, перестают глумиться, начинают задумываться и уже почти готовы признать свежесть славянского гения, ибо ведь из самой передовой страны старого запада, из Франции, раздался афоризм: „Tout comprende c’est tout pardoner" – все понять, значит все простить. И вот, даже французам невольно напрашивается вывод: „А пожалуй, русские понимают лучше нашего"…»

Иными словами, более ста лет назад, получается, судебный юрист мог сказать: «Мы в технологиях и науке отстали, зато у нас передовая судебная система. Завидуй нам, Европа!» А я и тысячи моих коллег сегодня можем повторить лишь первые слова из этой фразы. К нашему общему прискорбию.

Скорее к нам сегодня подходят выражения другого классика прошлого столетия, Франца Кафки. В романе «Процесс» приводится диалог обвиняемого – господина К. с неким судебным художником Титорелли, который мог как-то повлиять на благоприятный результат процесса над К., раз уж был судебным художником.

«Художник: Есть три возможности: полное оправдание, оправдание мнимое и волокита. Лучше всего, конечно, полное оправдание, но на такое решение я никоим образом повлиять не могу. По-моему, вообще нет такого человека на свете, который мог бы своим влиянием добиться полного оправдания. Тут, вероятно, решает только абсолютная невиновность обвиняемого. Так как вы невиновны, то вы, вполне возможно, могли бы все надежды возложить на свою невиновность. Но тогда вам не нужна ни моя помощь, ни чья-нибудь еще.

К: Мне кажется, вы сами себе противоречите. Вы только что заметили, что никакие доказательства на суд не действуют, потом вы сказали, что это касается только открытого суда, а теперь вы заявляете, что за невиновного человека вообще перед судом заступаться не нужно. Тут уже кроется противоречие. Кроме того, раньше вы говорили, что можно воздействовать лично на судей, а теперь вы отрицаете, что для полного оправдания, как вы это назвали, какое-либо личное влияние на судью вообще возможно. Это уже второе противоречие.

Художник: Все эти противоречия очень легко разъяснить. Речь идет о двух совершенно разных вещах: о том, что сказано в законе, и о том, что я лично узнал по опыту, и путать это вам не следует. В законе, которого я, правда, не читал, с одной стороны, сказано, что невиновного оправдывают, а с другой стороны, там ничего не сказано про то, что на судей можно влиять. Но я по опыту знаю, что все делается наоборот. Ни об одном полном оправдании я еще не слыхал, однако много раз слышал о влиянии на судей. Возможно, разумеется, что во всех известных мне случаях ни о какой невиновности не могло быть и речи. Но разве это правдоподобно? Сколько случаев – и ни одного невиновного? Уже ребенком я прислушивался к рассказам отца, когда он дома говорил о процессах, да и судьи, бывавшие у него в ателье, рассказывали о суде; в нашем кругу вообще ни о чем другом не говорят. А как только мне представилась возможность посещать суд, я всегда пользовался ею, слушал бесчисленные процессы на самых важных этапах и следил за ними, поскольку это было возможно; и должен сказать вам прямо – ни одного полного оправдания я ни разу не слышал.

К: Значит, ни одного оправдания? Но это только подтверждает мнение, которое я составил себе об этом суде. Значит, и с этой стороны суд бесполезен. Один палач вполне мог бы его заменить…

Художник: Нельзя же так обобщать. Ведь я говорил только о своем личном опыте.

К: Этого достаточно. Разве вы слыхали, что в прежнее время кого-то оправдывали?

Художник: Говорят, что такие случаи оправдания бывали. Но установить это сейчас очень трудно. Ведь окончательные решения суда не публикуются, даже судьям доступ к ним закрыт, поэтому о старых судебных процессах сохранились только легенды. Правда, в большинстве из них говорится о полных оправданиях, в них можно верить, но доказать ничего нельзя. Однако и пренебрегать ими не следует, какая-то крупица истины в них, безусловно, есть, и, потом, они так прекрасны! Я сам написал несколько картин на основании этих легенд».

Но я искренне надеюсь, что все изменится. И как заполнились полки российских магазинов разнообразным товаром после пустых прилавков 90-х гг. прошлого века, так и судебная система в какой-то момент вернется из «Процесса» Кафки к реальному российскому процессу начала XX в., охарактеризованному словами С. Андреевского: «…русские понимают лучше…».

Глава 2 О русском языке, то есть о языке судопроизводства

2.1. О родном языке

Уголовное судопроизводство ведется на русском языке, а также на государственных языках входящих в Российскую Федерацию республик. В Верховном Суде Российской Федерации, военных судах производство по уголовным делам ведется на русском языке (ч. 1 ст. 18 УПК РФ).

Поэтому тому, кто хочет научиться говорить перед присяжными, прежде всего надо знать язык, на котором говорят они. А еще лучше – знать его лучше, чем они.

Вот что говорит П. Сергеич о слоге: «Чтобы быть настоящим обвинителем или защитником на суде, надо уметь говорить; мы не умеем и не учимся, а разучиваемся; в школьные годы мы говорим и пишем правильнее, чем в зрелом возрасте. Доказательства этого изобилуют в любом из видов современной русской речи: в обыкновенном разговоре, в изящной словесности, в печати, в политических речах. Наши отцы и деды говорили чистым русским языком, без грубостей и без ненужной изысканности; в наше время, в так называемом обществе, среди людей, получивших высшее образование, точнее сказать, высший диплом, читающих толстые журналы, знакомых с древними и новыми языками, мы слышим такие выражения как: позавчера, ни к чему, нипочем, тринадцать душ гостей, помер вместо умер, выпивал вместо пил, занять приятелю деньги; мне приходилось слышать: заманул и обманил».

Понятно, почему я сказал, что П. Сергеича буду критиковать? Что такого в словах «позавчера»? Что нерусского он увидел в остальных словах? Ну, мне, как и Вам, резанули слух «заманул» или «обманил». Эти слова точно не прижились за сто лет. Но вот «ни к чему» и «занять приятелю деньги» вполне понятны во времена постов в «Фейсбуке». За слова «отпостить в Фейсбуке» и «засилить решение суда» П. Сергееич должен был просто уничтожить их произнесшего.

Я не хочу сказать, что можно говорить неправильно, ибо время рассудит. Он имел в виду, как и я сейчас: нужно говорить на русском языке, на котором сегодня говорят все, и говорить без ошибок. А если уж говоришь на сленге (как, например, «засилить решение суда» – то есть дождаться вступления решения в законную силу путем прохождения вышестоящей инстанции), то нужно или сказать, например, так: «Как говорится у нас, юристов, „засилить“ решение», или хотя бы обозначить в воздухе кавычки движением указательного и среднего пальцев обеих рук.