Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 9 / 2010

• Название: Россия и мусульманский мир № 9 / 2010
• Автор: Валентина Сченснович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 2010-9

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

---

Когда создается эффект повестки общественной дискуссии? В момент, когда потенциальные участники самых разных каналов сталкиваются с темой дискуссии. Поэтому для ее распространения были выбраны три основных канала – Интернет, книги и печатные СМИ, а также ряд дополнительных средств, включая партийные учебы и межличностные коммуникации. Первое и главное средство распространения дискуссии – Интернет. Потенциальные участники – политики, эксперты, журналисты и др. – получают большую часть политической информации из того же источника. Последний позволяет быстро выкладывать тексты и реагировать на них в режиме онлайн, значительно ускоряя ход обсуждения. Наконец, принять участие в дискуссии получает возможность куда более широкий круг желающих. В итоге массовость обсуждения концепта «суверенной демократии» уже невозможно представить без специальной «загрузки» Интернета.

Наконец третий, но далеко не последний канал распространения дискуссии – это книжная продукция. Без научного (или хотя бы псевдонаучного) бэкграунда разговоры о «суверенной демократии» оставались бы не более чем модным политическим «трепом». Обе составляющие концепта – «суверенитет» и «демократия» – произведены научным дискурсом. Поэтому модераторами дискуссии была поставлена задача: сделать «суверенную демократию» предметом изучения политической науки. Вернее, сформировать представление, будто она является актуальной проблемой последней. В итоге благодаря той же «Европе» сборники статей и монографии на соответствующую тему заняли места на полках множества книжных магазинов в разделах «Политология, политические науки». Цель достигнута. Что касается содержательного аспекта пропагандистских акций подобного рода, то его особенность – в предельной актуализации, связанной с изменениями в сфере государственной политики. Здесь потенциально возможны два основных варианта: прямой и косвенной связи с реальными политическими процессами. Во втором случае реальности концепта и политики, если так можно выразиться, оказываются как бы параллельными друг другу и соприкасаются лишь там, где это выгодно пропагандистам (например, военная экспансия США имеет мало общего с так называемым «продвижением демократии», но, постоянно возвращая своих критиков к первоистокам – концептам, американские пропагандисты отвлекают их от реально происходящих событий, что в данном случае и требуется). Именно такова, по сути, и концепция «суверенной демократии», тогда как «вертикаль власти» оказывается все же связанной с реальными процессами. Ведь, создавая «вертикаль» в течение первого срока, В.В. Путин и его команда занимались реализацией масштабной реформы, результаты которой отразились на всей политической системе. Дискуссия же о «суверенной демократии» в России не привязана ни к каким текущим трансформациям политического устройства.

* * *

Классификацию концептов, формирующих содержание пропаганды, следует дополнить также делением на экспансивные и реакционные. Первые разрабатываются и предлагаются в качестве тем общественных дискуссий, чтобы обеспечить идеологическое сопровождение активной и агрессивной внешней политики. Их основу составляют идеи национального, государственного или любого иного превосходства. Реакционные же концепты, напротив, призваны служить обоснованием внутриполитических курсов, попадающих под прицел извне. Их используют при необходимости доказать собственную уникальность, пусть даже для этого приходится изобличать весь мир, доказывая, что он пошел невер-ным путем. «Суверенная демократия» выступает как показательный пример реакционного концепта. Она появилась в результате реакции на упреки Запада, будто Россия скатывается к авторитаризму. Соответственно, этот концепт обладает рядом очевидных недостатков. Прежде всего, в нем изначально заложена дискуссия об авторитаризме и произвольном установлении демократии. Это ее контрконцепт, и вся дискуссия разворачивается между ними. Кроме того, понятие «суверенная демократия» применимо исключительно к России, оно не транслируется на другие государства со схожей внутренней ситуацией. Соответственно, Россия не планирует получать дивиденды от того, что им воспользуются ее соседи, пусть даже такая возможность теоретически существует и в принципе не отрицается.

С другой стороны, если стратегическая задача России на ближайшее время определена как наращивание экономической мощи и восстановление своих позиций на международной арене, то концепт, обосновывающий исключительность ее курса, в полной мере соответствует поставленным задачам. Ведь состязаться с западными странами в изобретении стандартов демократии – дело неблагодарное. Но неужели у России не найдется других преимуществ, которыми она способна утверждать свое превосходство?

Таким образом, вырисовывается законченная картина трендов политической пропаганды. Сформирована система распространения пропагандистского контента, построенная на взаимодополнении межличностной и массовой коммуникации, в которой по сравнению с предыдущими годами повысилась роль Интернета. Кроме того, создан новый канал воздействия в виде выпуска специализированной пропагандистской литературы. Основными идеологемами, распространенными в данной коммуникационной системе, стали «вертикаль власти» и «суверенная демократия». Первая из них ориентирована на внутренний «рынок», с ее помощью проводилась путинская реформа власти. Вторая в большей степени предназначена для западной аудитории, пусть даже она и распространялась с помощью стимулирования внутренней общественной дискуссии. Кроме того, очевидно, что, хотя оба концепта уже выполнили свою роль, первый из них оказался явно несколько удачней, что, по-видимому, связано с его метафорическим характером и совпадением с представлениями населения, а также политических элит о характере власти, естественном для России.

В дополнение обратим внимание на несколько ключевых особенностей прошедшего «пропагандистского десятилетия».

Во-первых, пропаганда осуществлялась (и осуществляется) в основном с помощью каналов информации и схем, разработанных на Западе. Российские пропагандисты в принципе не придумали здесь своих ноу-хау и большей частью копируют западный опыт. Тенденции изменения – например, повышение роли Интернета – также воспроизводят западные способы пропагандистской работы. Эта ситуация выглядит настораживающе, поскольку интеллектуальная зависимость рано или поздно приводит к интеллектуальным же поражениям. Российским пропагандистам стоит уделять больше внимания разработке собственных каналов воздействия на население.

Во-вторых, содержание российской пропаганды, как только соответствующая информация пересекает не существующую для нее госграницу, воспринимается значительно хуже или даже с точностью до наоборот. Освоив внутриполитическое пространство в «нулевые», в «десятые» российским пропагандистам, по всей видимости, предстоит больше работать в жанре публичной дипломатии, повышая авторитет нашего государства на международной арене.

Наконец, до сих пор официальная пропаганда при всей ее мощи была ориентирована на реализацию относительно частных интересов. По сути, она обслуживала лишь персональные и групповые запросы власть предержащих, которые возводились и до сих пор возводятся в ранг общенациональных. Такая ситуация далеко не в полной мере отвечает интересам всего российского общества, так как ее задачи не ограничиваются лишь самочувствием власти, и такой мощный ресурс государственного управления, как пропагандистский аппарат, необходимо использовать на благо всех россиян.

«Свободная мысль», М., 2010 г., № 2, с. 83–96.

АНТИЭКСТРЕМИСТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МУСУЛЬМАНСКИХ РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ПОВОЛЖЬЯ

Владимир Семёнов,кандидат политических наук

Деятельности мусульманских религиозных организаций по противодействию религиозному и политическому экстремизму в регионах, входящих в Приволжский федеральный округ (ПФО), уделено внимание в ряде публикаций последних лет, но политическая практика требует более пристального внимания исследователей к обозначенному явлению. Приволжский федеральный округ образован в соответствии с Указом Президента РФ от 13 мая 2000 г. «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе». На его территории, составляющей 7,27 % от общей площади нашего государства и равной 1451 тыс. км2, проживает 33 млн. человек (более 22 % населения России). В составе ПФО 14 субъектов Федерации: шесть республик, семь областей и один край.

По совокупности этнических и конфессиональных проблем Приволжский федеральный округ можно считать мини-моделью Российской Федерации. Современная полиэтническая структура округа сложилась в результате многовекового совместного проживания и взаимодействия различных этносов и культур. Около 68,8 % населения ПФО составляют русские (в целом по Российской Федерации русскими себя считают 83 % населения). В большинстве национально-территориальных образований, входящих в состав ПФО, коренное население не является превалирующим. Лишь в трех из них представители титульной (статусной) национальности составляют более 50 % населения: в Чувашской Республике, Республике Татарстан и Коми-Пермяцком автономном округе. В целом же на территории округа проживают около 75 % всех татар, марийцев, удмуртов, мордвы России, 80 % башкир и чувашей. По переписи населения 2002 г., в Приволжском федеральном округе проживали представители 153 национальностей, 44 из которых принято считать мусульманскими. В 14 регионах действует 22 духовных управления мусульман (ДУМ).