Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 1 / 2011

• Название: Россия и мусульманский мир № 1 / 2011
• Автор: Валентина Сченснович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2011
• ISBN: 2011-1

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

---

Другая причина обратной миграции связана с развитием колониальных окраин. Рост экономики и образования приводит к формированию национальных элит и осознанию ими своей цивилизационной идентичности. Начинается процесс постепенного выдавливания «пришельцев из метрополии» с ключевых позиций в управлении, образовании, экономике. Мифу о формировании новой социальной общности «советский народ» приходит конец. Распад империи становится неизбежным. Разрушение Советского Союза произошло по линиям административных межреспубликанских границ. Можно ли считать этот процесс завершенным? Если последовательно придерживаться ранее изложенной логики, то ответ может быть скорее отрицательным, чем положительным. Во всяком случае, в отношении Российской Федерации и Украины.

На 1 января 2010 г. в Российской Федерации проживали 142,2 млн. человек. В 2007 г. был предан гласности ошеломляющий доклад, в котором говорилось, что численность населения России сокращается на 0,7–1,0 млн. ежегодно и через 50 лет может уменьшиться вдвое. При этом сокращение численности происходит в основном за счет русского этноса, тогда как население менее урбанизированных мусульманских регионов продолжает расти. В Центральном экономическом районе рождаемость составляет 1,5 ребенка на одну женщину, а в Дагестане – 2,9. Для простого воспроизводства этот показатель не должен быть меньше, чем 2,3 ребенка на одну женщину. Может ли это не сказаться на сохранении целостности государства?

Стремясь идеологически обосновать единство страны, власти делают попытку введения в политический обиход понятия «российская нация». Но может ли в принципе существовать такая нация, или это такая же мифологема, как «советский народ»? Попробуем ответить на этот вопрос, отвлекаясь от сиюминутной политической конъюнктуры, с позиций современной этнологии (культурной и социальной антропологии). Нас в первую очередь должен интересовать вопрос о связи понятий нации и этноса. Ведь совершенно очевидно, что мы живем в полиэтнической стране. Но может ли на основе многих этносов сформироваться единая нация, а на ее основе – устойчивое национальное государство? В принципе да, и история знает ряд подобных примеров. В Европе такими государствами являются Франция и, конечно же, Швейцария.

На стадии формирования французской нации в ее состав кроме французского этноса входили италоязычные корсиканцы, немецкоязычные эльзас-лотарингцы, бретонцы, баски. Но самый яркий образец полиэтнической нации – швейцарская. В ее состав входят члены по меньшей мере четырех этносов: германо-швейцарского, франко-швейцарского, итало-швейцарского и ретороманского. В процессе длительного развития эти этносы интегрировались в так называемые соционации, в основе которых лежит не принадлежность к единому этносу, как, например, в случае с Германией, а осознание их населением общих социально-экономических целей и морально-этических ценностей.

Однако тот же европейский и североамериканский исторический опыт дает нам и другие примеры, когда, казалось бы, состоявшиеся полиэтнические нации вдруг начинают разрушаться. Самый свежий пример – Бельгия. Раньше в Бельгии существовала только одна нация – бельгийская. Валлоны и фламандцы были лишь этносами. Сейчас они стали этнонациями. Идет процесс, который профессор Юрий Семенов удачно назвал «нациезацией этносов», что в конечном итоге может привести к национальному «разводу» и расщеплению полиэтнической страны. Во всяком случае, в течение двух последних лет Бельгия переживает острейший национально-политический кризис. Похожие проблемы испытывают Великобритания, столкнувшаяся с шотландским сепаратизмом; Испания, ведущая многолетнюю войну с басками; Канада, едва не проигравшая референдум по вопросу отделения провинции Квебек. Этот ряд можно закончить самым близким для нас примером, связанным с отделением от Грузии Абхазии и Южной Осетии.

Видимо, мы являемся свидетелями развития нового исторического процесса – ускорения нациезации этносов и образования на этой основе новых национальных государств. Фундаментальной причиной этого процесса, с нашей точки зрения, является глобализация, позволяющая отдельным этносам опираться в своем стремлении к национальному самоопределению на экономическую, информационную и политическую инфраструктуру современного мира. Стоит заметить, что все приведенные выше примеры нациезации этносов относятся к странам, включающим в свой состав этносы, принадлежащие к общей, в данном случае западной, цивилизации. Что же тогда говорить об устойчивости полиэтнических государств, объединяющих этносы «конфликтующих» цивилизаций?

Посмотрим теперь с этих позиций на перспективы выращивания «российской нации». Наиболее красноречивым показателем степени интеграции этносов в единую нацию является признание государственного языка, в данной ситуации русского, родным. По результатам переписи 1989 г. из 534 тыс. евреев 90,5 % считают русский родным языком, из 5,5 млн. татар – только 14,2, из 1,4 млн. башкир – 22,3, из 1 млн. чеченцев – 1,1, из 600 тыс. аварцев – 1,6 %. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, где в ближайшие годы будет происходить наиболее активное «строительство» новой российской нации. Чеченская война служит ярким подтверждением слабости нового мифа. Видимо, в среднесрочной исторической перспективе Россия с большой степенью вероятности потеряет Северный Кавказ, как она фактически потеряла Чечню, которую полностью покинуло русское население, а контроль за внутренними социально-экономическими процессами отдан на откуп одному из местных кланов. Менее очевидной выглядит перспектива выхода из состава России Татарстана как с учетом его географического положения, так и степени интегрированности его населения. Достаточно сказать, что 68 % татар живут за пределами своей республики. Здесь дело, скорее всего, ограничится дальнейшим расширением ее автономных прав.

Теперь о европейской интеграции. Действительно, происходящее на наших глазах объединение европейских стран захватывает своей новизной, особенно на фоне крушения советской империи. Происходит переход от отраслевого союза нескольких государств к полновесной протогосударственной структуре, имею-щей фактически форму европейской конфедерации, включающей в свой состав 27 государств. Это несомненный результат экономической глобализации, требующей увеличения емкости рынков и их скоординированного регулирования. Противоречит ли это цивилизационному подходу к анализу геополитических процессов? Нисколько.

Bo-первых, большинство европейцев убеждено, что строительство Союза должно основываться на общем христианском наследии. Вот почему так долго оттягивается момент четкого обязательства открыть двери Евросоюза для мусульманской Турции.

Во-вторых, создание ЕС не отменяет национальных особенностей и противоречий между входящими в него государствами, в силу чего он может оказаться либо слабоинтегрированным, либо вообще недолговечным образованием.

Если говорить о конкретных тенденциях нарастания кризисных явлений в рамках Евросоюза, то в их основе, как это ни парадоксально, обнаруживаются все те же демографические причины. Урбанизация привела к абсолютному сокращению численности титульных наций в большинстве европейских стран. Это в свою очередь привело к нехватке рабочей силы для стабильно растущей экономики. Дефицит рабочей силы Старая Европа может компенсировать за счет двух источников – афро-азиатского окружения и новых «волонтеров» Евросоюза из Восточной Европы. Очевидно, что расширение Евросоюза на Восток во многом обусловлено интересом к рабочей силе постсоветских стран. Однако это краткосрочный источник. В течение ближайших десяти лет возможности миграционных потоков с востока на запад Европы исчерпают себя, поскольку демография Восточной Европы имеет те же тенденции, что и на Западе, а разница в уровне жизни нивелируется.

Остаются страны Северной Африки и Турция. Здесь уже сложились устойчивые антропотоки: из стран Магриба – во Францию и Италию, из Турции – на Балканы, в Германию и Голландию. Вся проблема в том, что мигранты из этих стран – носители иной цивилизационной культуры. События последних лет во Франции, связанные с острыми конфликтами между арабским иммигрантским меньшинством и коренным населением, со всей очевидностью показали, что дальнейшее увеличение мусульманской составляющей может не только привести к обострению межцивилизационных конфликтов, но поставить под угрозу сохранение национальной идентичности этой страны. Похожие проблемы возникают и в других странах Западной Европы, например, в Германии с ее обширной диаспорой выходцев из Турции. В Старой Европе становятся все слышнее голоса тех, кто выдвигает эту проблему на первый план. Наиболее ярким манифестом защитников национальной идентичности стала книга известной итальянской журналистки Орианы Фаллачи «Ярость и гордость». Предельно обостряя проблему столкновения культурных ценностей ислама и христианства, Фаллачи пишет: «Вопрос останется в силе, даже если Усама бен Ладен умрет или обратится в католичество. Ибо я не перестану повторять, что Усама бен Ладен и его последователи – это всего лишь современное выражение тенденции, на которую Запад по глупости или циничности закрывает глаза. Да придите в себя! В 1982 году я видела, как они разрушали католические храмы, сжигали распятия, марали образа, мочились на алтари, превращали часовни в отхожие места. Я видела их в Бейруте. Бейрут до их появления был таким счастливым, таким богатым, таким изысканным. Сегодня Бейрут – жалкая копия Дамаска или Исламабада». По мнению многих экспертов, все перечисленные тенденции неизбежно приведут к усилению разногласий между странами Евросоюза по вопросам миграционной политики и подрыву одного из ключевых оснований Евросоюза – общего рынка труда. Провал принятия Конституции Евросоюза и замена ее Лиссабонским договором являются очевидными примерами объективных ограничений интеграционных процессов в Европе. По мнению российского политолога С. Переслегина, являющегося выразителем крайнего евроскептицизма, превращение мусульман в голосующее большинство может заставить Францию покинуть Евросоюз к 2020 г., после чего из его состава выйдут Великобритания и Германия.