Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 7 / 2011

• Название: Россия и мусульманский мир № 7 / 2011
• Автор: Валентина Сченснович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2011
• ISBN: 2011-7

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

---

В октябре 2006 г. главе департамента разведки и производства французской «Тоталь» Кристофу де Маржери предъявлены обвинения в даче взяток иракским чиновникам. По подозрению французской полиции менеджер использовал связи в правительстве Саддама Хусейна, чтобы в 1996–2002 гг. выплачивать взятки чиновникам в обмен на более удобный для «Тоталь» доступ к иракской нефти. Предполагается, что выплаты компания проводила через швейцарскую компанию «Теллиак».

Исследователями фиксируется много случаев, когда ТНК прямо вмешивались в политику местных властей, инициировали кампании по формированию новых правительств, которые были бы более восприимчивы к их требованиям. Результаты расследований, представленных в Докладе о коррупции в мире за 2009 г., свидетельствуют о том, что чрезмерное и неправомочное воздействие некоторых финансово мощных компаний на принятие политических решений приводит к возникновению клептократических систем и задержке роста экономики. По расчетам «Стандарт энд пуэрс» («Standard & Poor's»), в 2008 г. почти трети из 100 компаний с наибольшей капитализацией, требовался внутренний контроль затрат на политический лоббизм.

Как правило, попытки лоббирования непрозрачны и направлены на то, чтобы избежать системы сдержек и противовесов.

«Новая и новейшая история», М., 2011 г., № 11, c. 13–21.

ИСЛАМО-ХРИСТИАНСКИЙ «ДИАЛОГ» В РОССИИ

Роман Силантьев, кандидат исторических наук (МГЛУ, г. Москва)

Межрелигиозный диалог в постсоветский период российской истории приобрел особое значение в связи с резким обострением межнациональных и межрелигиозных отношений на постсоветском пространстве. Советская политика профилактики такого рода конфликтов, строившаяся на атеистической пропаганде и стирании границ между этносами, быстро стала неактуальной, а адекватной замены ей найти не удалось. Именно поэтому власти делегировали немалую часть полномочий по предотвращению конфликтов на религиозной и национальной почве общественным деятелям и духовным лидерам, оказавшись особенно заинтересованными в создании постоянно действующих структур, в рамках которых могли бы находить общий язык люди разных национальностей и вероисповеданий.

Межрелигиозный диалог в новейший период, так же как и в советское время, оказался нацелен в первую очередь на миротворческую деятельность, однако только этим его задачи не исчерпывались. К участию в нем были допущены не все желающие, а только представители крупнейших религиозных традиций России, в 1997 г. получивших название «традиционные конфессии». Основными участниками межрелигиозных мероприятий в постсоветской России стали православные христиане, мусульмане, иудеи и буддисты, изредка к ним присоединялись католики и старообрядцы и никогда – последователи новых религиозных движений.

Взаимополезное сотрудничество традиционных конфессий действительно смогло снять напряжение в сфере межрелигиозных и межнациональных отношений, а также помогло дополнительно оптимизировать процесс духовного возрождения России. Духовные лидеры разных религий смогли совместными усилиями добиться у властей реализации важных инициатив в защиту традиционных духовных ценностей россиян. К сожалению, ситуация в межрелигиозном диалоге в постсоветской России оказалась не такой безоблачной, как во время первых межрелигиозных встреч советского периода. Ряд мусульманских лидеров России не упустили возможность прослыть защитниками интересов мусульман через выпады в адрес других религий. Такого рода политика помимо обострения межрелигиозных отношений привела также к значительному росту исламофобии, так как среднестатистические граждане России не были осведомлены о расколе исламского сообщества и воспринимали сделанные с телеэкранов и газетных полос резкие заявления некоторых муфтиев как консолидированную позицию всех мусульман.

Особенно отличились на этой стезе лидеры Совета муфтиев России. Молодой муфтий Равиль Гайнутдин изначально постарался как можно сильней отмежеваться от своего учителя Талгата Таджуддина, известного особо теплыми отношениями с Русской православной церковью, и занял максимально непримиримую позицию по отношению к православному большинству. После резких выпадов в адрес РПЦ, сделанных в середине 1990-х годов, он попытался примириться с Московским патриархатом, в 1997 г., даже издав специальную фетву об уважении к иудеям и христианам, однако конструктивного сотрудничества с православными у него не получилось. Так, встретившись в сентябре 1998 г. с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, Гайнутдин поспешил заявить, что по его требованию Патриарх снял с занимаемой должности архиепископа Ярославского и Ростовского Михея, которой якобы препятствовал строительству второй мечети в Ярославле. На самом деле никаких санкций в отношении архиепископа не последовало, а первая личная встреча Гайнутдина с Патриархом стала и последней.

Конечно, отношение лидеров Русской православной церкви к мусульманским духовным лидерам «старого» и «нового» поколений заметно различалось. Расколы и свержения уважаемых муфтиев не прошли незамеченными православной общиной, тем более что гонимые представители «старого» поколения временами были вынуждены просить православных братьев о помощи – как это, например, сделал верховный муфтий Талгат Таджуддин осенью 1994 г. Кроме того, руководство Московского патриархата не могла не огорчать и оскорбительная критика в адрес своих давних партнеров по межрелигиозному диалогу, инициаторами которых выступали предавшие их ученики и сподвижники. В конце концов, большие сомнения у православных вызывала и легитимность новых муфтиев, многие из которых выглядели откровенно криминальными элементами или экстремистами. Все это в совокупности сильно затрудняло установление отношений с Высшим координационным центром духовных управлений мусульман России, а затем и с Советом муфтиев России.

Со своей стороны, новые лидеры российского ислама не скрывали враждебного отношения к православным. Пока Русская православная церковь вела переговоры с мусульманами Кавказа об урегулировании чеченского кризиса, муфтий Равиль Гайнутдин давал интервью следующего содержания: «К сожалению, высшие иерархи наших церквей в основном встречаются, декларируют, а на деле не осуществляются те достигнутые договоренности. И я хотел бы показать на примере. И Святейший Патриарх Московский и Всея Руси, и другие руководители, встречаясь с мусульманскими религиозными деятелями, говорят, что на территории Чечни ведется конфликт не на религиозной основе. Мы уважаем друг друга и призываем наших верующих, чтобы они встали на путь мира и согласия. В то же время Русская православная церковь направляет своих священнослужителей в войсковые части, которые ведут войну на территории Чечни. Отправляя воинов на войну, они благословляют их на убийство. И мусульмане, увидев, что священник Русской православной церкви благословляет на убийство и освящает оружие, спрашивают: а где же та искренность, а где же те договоренности, которые были заявлены, что “мы не будем поощрять войну, убийства наших граждан”?». В марте 2000 г. в Мемориальной синагоге на Поклонной горе, на третьем заседании Межрелигиозного совета России муфтий Равиль Гайнутдин устроил скандал по причине присутствия на нем верховного муфтия Талгата Таджуддина и покинул заседание, изложив свою позицию в статье «Кому выгоден раскол мусульман?», напечатанной его советником Вячеславом-Али Полосиным в «Мусульманской газете».

Главная мысль этой статьи заключалась в том, что у мусульман России есть один законный лидер – Равиль Гайнутдин, поэтому Православная церковь поступила провокационно, позвав в МСР также «запыленную фигуру прошлого» – верховного муфтия Талгата Таджуддина. «А кому вообще было нужно приглашать “альтернативное” Совету муфтиев России Уфимское центральное духовное управление? Как отреагировал бы сам митрополит, если бы, придя на заседание МСР, он увидел бы рядом с собой анафематствованного им священника Глеба Якунина, киевского патриарха, епископов Зарубежной и Катакомбной церквей? Имеет ли сам митрополит полномочия представлять интересы самой древней христианской церкви в России – старообрядческой?» – вопрошал автор статьи.

С 2005 г. Совет муфтиев стал резко критиковать инициативы Русской православной церкви по введению в школах основ православной культуры и возрождению института военных священников, невзирая на то, что ранее муфтий Равиль Гайнутдин собственноручно подписал обращение Межрелигиозного совета России к министру образования В.М. Филиппову о раздельном преподавании в средних школах основ четырех традиционных религий России. Апогеем антиправославных заявлений Равиля Гайнутдина стали его высказывания на пресс-конференции в феврале 2006 г., когда он обвинил православных иерархов в сознательном занижении численности мусульман, которых на самом деле в семь раз больше, чем православных христиан.