Дмитрий Ефременко - Политическая наука № 2 / 2010 г. Экология и политика

• Название: Политическая наука № 2 / 2010 г. Экология и политика
• Автор: Дмитрий Ефременко
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 2010-2

Рассматриваются специфика взаимоотношений человека и окружающей среды в политическом развитии и роль политики в области охраны природы, обсуждаются вопросы теории и практики демократического развития в контексте задач защиты окружающей среды, экологических прав человека, экологически ориентированной политической активности. Анализируются перспективы становления экополитологии как отрасли политической науки.

Для политологов, участников природоохранной деятельности и всех, кто интересуется политическим измерением экологических проблем.

---

В принципе никакой положительный опыт демократии в прошлом или настоящем не дает гарантий успеха в будущем, по крайней мере в том, что касается взаимоотношений человека и природы. Демократический процесс принятия решений является процессом, ведущим к выбору предпочтительного для большинства решения, которое не обязательно оказывается лучшим с точки зрения морали или экологии. Большинство участников экологического движения тем не менее видят альтернативу бюрократическому регулированию и «невидимой руке» рынка в открытости процесса принятия решений, в возможности участвовать в этом процессе заинтересованным сторонам. Демократия, участие в процессе принятия решений и транспарентность государственного управления амбивалентны: они несут в себе как конфликтный потенциал, так и потенциал позитивной мобилизации, позволяющей находить решения хотя бы части сложных экологических проблем.

Общественное участие не гарантирует оптимальных решений, но по крайней мере люди, которые будут иметь дело с их последствиями, в этом случае станут стремиться к поиску наиболее приемлемых вариантов. Власть, предоставленная сама себе, тем более – конкретная бюрократическая группа, склонна принимать решения, ориентированные в первую очередь на экономический рост. Тем самым ограничение и контроль власти, осуществляемые в рамках демократии, становятся более желательными с точки зрения решения проблем окружающей среды. Кроме того, развертывание широкого экологического движения становится возможным именно в условиях демократии (хотя это не исключает активизации экологически ориентированных общественных групп в условиях отсутствия демократии, как это было, например, в СССР). Противники разрушения окружающей среды могут, перефразируя У. Черчилля, заявить, что либеральная демократия плоха для экологии, но все прочие политические режимы – еще хуже.

Делиберативная демократия и экологическая политика

Если позитивный характер взаимосвязи между демократией и решением экологических проблем в настоящее время не вызывает серьезных разногласий, то в случае либерализма эта взаимосвязь носит амбивалентный характер. Более того, эта взаимосвязь по своему «знаку» является скорее противоположной соотношению глобализации и либерально-индивидуалистического начала, о большей или меньшей синхронности которых пишут ряд авторов [см.: Plattner, 2002; Мельвиль, 2004, с. 139]. Неудивительно, что пожелания «зеленой» корректировки либеральной демократии высказываются достаточно часто.

Для либеральной демократии одним из основополагающих является понятие «самоуправляемое сообщество». Однако в условиях глобализации «самоуправляемое сообщество» становится едва ли не фикцией. Точнее, появляется необходимость говорить о сообществах нового типа, границы которых неопределенны или чрезвычайно подвижны. При этом в плане демократии большее значение будет иметь уже не агрегирование предпочтений в пределах самоуправляемого сообщества, а коммуникация, содержание и характер взаимодействий поверх территориальных или функциональных границ. Но коммуникативная рациональность позволяет сделать и следующий шаг в преодолении границ между миром природных и социальных сущностей. При этом оказывается, что отношения человека и природы обретают политическое измерение, и появляется возможность говорить о тех формах демократии, которые создают более благоприятные возможности для решения экологических проблем.

Отправной точкой здесь может служить теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса [Хабермас, 2000, c. 90–92]. Согласно Хабермасу, модернизация характеризуется двумя аспектами рациональности. Первый – инструментальная рациональность – состоит в способности находить, выбирать и осуществлять наиболее эффективные способы достижения осознанных и четких целей. Второй аспект – коммуникативная рациональность – предполагает достижение понимания и согласия относительно целей на основе диалога между субъектами социального действия, в рамках социализации. В отличие от действия на основе сотрудничества, стимулом которого является угроза или вознаграждение, коммуникативная рациональность зависит от степени добровольной вовлеченности в соответствующее действие заинтересованных и компетентных индивидов. Диалог между ними способствует осознанию взаимных прав и моральных обязательств этих индивидов, продуцирует солидарность, имеющую внутреннюю связь со справедливостью. С точки зрения Хабермаса, инструментальная рациональность присуща прежде всего тем формам социальной жизни, где доминируют деньги и власть, т.е. капитализму и бюрократии. Экологическая политика в рамках инструментальной, или прагматической, рациональности ориентирована на решение проблем или урегулирование конфликтов, а демократическое участие в процессе принятия решений преследует сугубо функциональные цели.

Коммуникативная рациональность в первую очередь конституирует модель делиберативной демократии, в которой диалог и взаимопонимание по важности опережают прагматическое решение проблем. В то же время делиберативная демократия обладает потенциалом сопряжения коммуникативной и инструментальной рациональности. Но применительно к экологической проблематике возникает вопрос о взаимодействии (коммуникации) субъектов социального действия как между собой, так и с природой. На первый взгляд, коммуникация возможна только между людьми, а отношения социальных акторов к природе характеризуются исключительно инструментальной рациональностью. Соответственно, одна из важных задач коммуникативной рациональности должна состоять в предотвращении того, чтобы взаимодействие между людьми уподоблялось взаимодействию человека и природы [Alford, 1985, p. 77].

Однако реинтерпретация понятия коммуникации, предполагающая отход от позиции Хабермаса, может открыть новые горизонты. Одна из возможных трактовок коммуникации может быть основана на теории сети акторов Б. Латура и М. Каллона, в которой нивелируются различия между социальным, природным и техническим [Latour, 2004; Callon, 1986]. В частности, использование понятия актант позволяет при анализе сетевых взаимодействий уподобить природные объекты или технические системы социальным акторам. Или, иначе говоря, речь идет об акторах, лишенных способности осознавать свою субъектность, которая не равноценна возможности воздействовать и взаимодействовать. Таким образом, природа в целом или отдельные экосистемы могут рассматриваться в качестве актантов. Тогда с точки зрения демократии исключительно инструментальное отношение к природным актантам будет в этическом и политическом аспектах восприниматься столь же негативно, как и стремление одного актора пренебречь интересами других акторов. И напротив, отношение к импульсам, исходящим от природы, должно быть не менее внимательным и уважительным, чем отношение к сигналам, исходящим от социальных акторов. Коммуникация с природными актантами может и должна быть объектом рефлексии и рационального контроля. Нарушение естественных циклов в результате антропогенного воздействия, например видового разнообразия или климатического баланса, оказывается здесь одним из элементов социальной коммуникации.

В этом контексте могут быть реинтерпретированы некоторые холистские концепции взаимоотношений природы и человечества, развиваемые на основе синтеза философских и естественно-научных представлений. В их числе можно назвать учение В.И. Вернадского о ноосфере и его позднейшие интерпретации, гипотезу Геи Дж. Лав-лока, теорию биотической регуляции окружающей среды и др., которые характеризуют роль биосферы в целом как основополагающую в поддержании жизни на Земле. В общем плане речь может идти о замене представлений о коэволюции природных и социальных систем представлениями об их коммуникации. Тогда можно будет говорить уже не о заведомо невозможной синхронизации или гармонизации социальных и природных процессов, а о коммуникативной связи социального и природного. Понимание природы как участника социальной коммуникации позволяет устранить серьезные расхождения между вышеназванными концепциями.

Согласно Дж. Лавлоку, «стабильное состояние нашей планеты включает в себя человека как часть и как партнера» биосферы [Lovelock, 1979, p. 145]. В сущности, вопрос состоит в том, чтобы, рассматривая это партнерство в качестве коммуникативной связи, сделать выводы, касающиеся политической демократии и – возможно – дальнейшей трансформации идей об устойчивом развитии и глобальном экологическом управлении. Условно говоря, совокупность этих выводов можно назвать экодемократией, имея при этом в виду, что речь идет о специфической интерпретации делиберативной демократии.

В случае с экодемократией принципиальное значение имеет эффективность коммуникации, преодолевающей границы между природным и социальным мирами [Dryzek, 1995]. Такая коммуникация не опосредована материальными интересами отдельных акторов, как это имеет место в контексте либеральной демократии. В этой коммуникации должны фиксироваться и сигналы обратной связи, исходящие от природных актантов. Ясно, однако, что фиксация и интерпретация сигналов природных актантов невозможны без решающей роли экспертов, а в дальнейшей коммуникации необходимы активное взаимодействие и активные дискуссии с другими социальными акторами. Следовательно, экодемократия скорее выступает вариацией делиберативной демократии с ее идеалом свободного обсуждения проблем и интересов.