Антон Платов - Сказки о магах

• Название: Сказки о магах
• Автор: Антон Платов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-386-07866-9

«Сказки о магах» – это новый сборник художественной прозы известного писателя-традиционалиста Антона Платова, объединенный темами волшебства и европейской сакральной традиции. Произведения Платова по глубине и силе часто сравнивают с книгами Ричарда Баха и Паоло Коэльо. Без сомнения, что и эта книга Антона Платова не оставит вас равнодушными.

---

Я нашел этот меч полтора года назад, ранней весной своего двадцатилетия, пробираясь по скованному еще льдом Нидамскому болоту. Тогда я впервые ощутил… Я до сих пор не придумал этому названия и потому скажу так: тогда я впервые ощутил это. Гораздо позднее я нашел описание чего-то похожего в одной из старых книг у нас в замке; там это называлось Силой. Но, по-моему, это вовсе не сила, это – просто когда начинаешь чувствовать вдруг что-то одно правильным, верным, настоящим, а что-то другое – нет. Впрочем, может быть, «Сила» и правда подходящее определение: мне кажется, это действительно помогает делать первое и мешает делать второе…

Тогда я ощутил это, стоя по колено в мокром, подтаявшем уже снегу и раздумывая, не пора ли сворачивать к востоку, чтобы обойти стороной теплое, замерзающее лишь в самые ярые морозы сердце Нидама – унылую, непроходимую ни зимой, ни летом топь. И я еще размышлял, достаточно ли прошел на юг, когда уже понял, что путь мой лежит сейчас к невысокому холму, видневшемуся на западе меж голых черных стволов деревьев. Мог ли я тогда не послушаться этого ощущения и уйти своей дорогой? Конечно. Но… уйти можно было только как бы исподтишка, «бочком», что ли, – немного похоже на то, как в детстве воруешь на замковой кухне липкие мягкие кубики кленового сахара, и ощущение, что поступаешь неправильно, неверно, убивает даже радость от сладкого…

И я пошел к тому холму, и поднялся на его плоскую вершину, и там, полускрытую снегом и жухлой прошлогодней травой, увидел рукоять меча. Меч, словно из камня, торчал из какого-то кома смерзшейся земли, травяного сора и снега; стащив зачем-то перчатку, я взялся за рукоять и потянул. Меч вышел из земли, не встречая никакого сопротивления. И он был сломан – неровным щербатым сколом обрывался клинок в пяди от гарды. Я даже не стал проверять – я знал уже, что обломка клинка нет ни на этом холме, ни вообще в Нидамских топях: он остался где-то очень далеко, на том поле боя, откуда принесли сюда обломок с рукоятью, чтобы предать его земле на болотах Нидама.

Бронзовая гарда была изрядно испорчена временем и покрыта зеленью; сканая серебряная проволока, стягивавшая рукоять, лопнула в нескольких местах; но сам клинок оставался чист, и лишь несколько маленьких пятнышек ржи было на нем – да и те исчезли, когда я протер клинок о полу плаща. Это была удивительная древняя сталь, темная, с едва заметным голубоватым отливом, покрытая затейливыми узорными разводами – харалужная сталь, которую на далеком Востоке, как говорят, называют «булат».

Я сразу полюбил этот древний меч и принес его с собой в замок. Отец, которому я показал свою находку, долго рассматривал клинок, но, в конце концов, пожал плечами – он не видел в обломке никакой ценности. Я показывал обломок лучшим оружейникам клана, и те спорили о его возрасте и о том, как мастер древности сумел защитить сталь от ржавчины. Одни вспоминали старый способ получения лучшей стали, когда закапывали откованную крицу на десятилетия в землю, потом доставали и заново перековывали то, что выстояло перед ржавчиной, снова закапывали и снова ковали, пока не получали металл, которому почти не было цены. Другие говорили, что для этого клинка использовали железо, упавшее с неба, прошедшее сквозь звездный огонь и потому неподвластное рже… Это мне понравилось, и я уже тогда про себя дал этому мечу имя Ярран – «Звездный Огонь».

А потом Конн, самый старый из наших оружейников, долго баюкавший в руках мой Ярран, сказал вдруг, что может снова сделать меч целым. Мало кто удивился – Конн знал многие древние секреты харалужной стали. Он честно сказал, что его харалуга будет хуже этой, древней, но лучшей из всего, что он когда-нибудь делал. «Новый клинок приживется к старому, – сказал он, – потому что у меня тоже есть частица железа, капнувшего со звезд, и для твоего меча, наследник клана, я отдам ее». И никто тогда – даже зеленые подмастерья – не попросил у него показать это железо. Настоящие Мастера не доверяют чужим глазам…

И Конн перековал древний меч. Возрожденный Ярран был нешироким и не очень длинным, и довольно легким – четыре фунта. Не было на нем границы между старой и новой сталью, клинок лишь немного светлел к острию и темнел к рукояти. Снова блестела свежей бронзой прямая гарда, и рукоять вновь была обмотана витым серебром.

И я поклонился Конну, принимая меч из его рук.

А старый мастер умер, словно бы закончив все свои дела на земле, летом того же года. И Ярран был последним его мечом…

…Рату, колдун моего отца, говорил следующей весной, что именно находка древнего меча – причина всего того странного, что было потом. Но, я думаю, он неправ – появление Яррана было просто первым из тех событий. Впрочем, не знаю.

Еще был жив старый Конн, когда в селениях клана стало твориться необычное: кто-то видел призраков, появляющихся с Нидамских трясин, кто-то говорил о собаках Аннуна, выходящих из-под земли, – огромных гончих со шкурой цвета первого чистого снега и огненно-алыми ушами… Отец волновался, он не любил таких вещей. А летом мной самим вдруг овладело странное нетерпение, похожее на зов в дорогу, на стремление отправиться в путь; нетерпение, в котором смешивались непонятная печаль и ожидание чего-то неизвестного. Кажется, я мучился слишком явно, и отец, конечно, заметил это – он всегда прекрасно чувствовал людей. Когда он спросил меня прямо, я ничего не смог объяснить ему, только вдруг ни с того ни с сего посоветовал ему ждать нападения со стороны западных кланов. То есть «вдруг» – это было для него, а я тогда снова ощутил это и понял, что быть войне. Отец покачал головой и оставил меня.

Война действительно случилась – осенью, когда был уже собран урожай, – и это была первая большая война в моей жизни. Я был тогда ранен, но не серьезно. Мы отогнали западных на их земли, и тогда отец спросил меня, откуда я узнал о войне еще летом. И снова я ничего не смог ему объяснить.

А когда выпал первый снег, над замком явилась Дикая Охота – ее видели все. Десятка два всадников пронеслись над башнями, и копыта их огромных коней выбивали искры из самого воздуха. Белоснежные псы с алыми ушами мчались по сторонам от них, и сам Владыка Павших верхом на диком восьминогом коне скакал во главе Охоты, и рога украшали его шлем, и глаза пылали огнем сквозь прорези лицевой пластины…

И тогда отец испугался. Конечно, не за себя – за клан. Он верил во Владыку Павших и, как и все мы, почитал Его старшим среди богов, но вовсе не хотел встречаться с Ним раньше времени. На совете зимнего солнцеворота отец спросил старейшин семей, что означает все то, что происходит. Колдун Рату сказал тогда, что Владыка чувствует возрождение меча, выкованного в древности Его Силой. Еще Рату сказал, что это необязательно плохо, а скорее даже хорошо, просто надо знать, что с этим делать: может быть, надо освятить меч, или устроить в Его честь праздник, или, быть может, что-то еще… «Ты знаешь?» – спросил отец. «Нет, – ответил Рату. – Я не знаю. Я всего лишь твой колдун, но не знаю высокой магии».

На том совете и было названо имя Бастиана Лотаберийского, великого мага и книжника, обретавшегося где-то к югу от великой реки Аверн, за Страной Лета. А весной, когда из вод озера Ванвах поднялась Дева Глубин и пророчила оказавшемуся на берегу крестьянину из нашего клана, отец и Рату решили отправить меня за советом к Бастиану в Лотабери. Отец не спрашивал, хочу ли я совершить эту поездку, а, когда мы расставались в конце июня, проводил меня такими словами: «Помни, Арадар, ты должен вернуться живым, и вернуться как можно скорее: клану нужен совет Бастиана и клану нужен ты». Я долго гадал потом, помнил ли отец, говоря эти слова, что я его сын, или он думал только о том, что клан без наследника – это слабый клан?..

К началу августа я забрался довольно далеко на юг, а потом потерял коня и подверг опасности обе ценности, о которых говорил отец: и совет Бастиана Лотаберийского, еще не полученный мною, и жизнь наследника клана.

И, наверное, можно понять меня, но оправдать – нельзя.

Дэн, Дэни… Я встретил его на большой дороге дерущимся в одиночку против троих устрашающего вида бродяг… Впрочем, это было потом, а сначала я встретил сэра Логи, Черного Рыцаря.

Он был верхом на крупном каурой масти коне, в тяжелой боевой кольчуге и кольчужном же капюшоне, без шлема; его плечи и круп коня покрывал, несмотря на летнее тепло, широкий черный плащ. Такой же – весь черный – щит висел за его спиной. Мы встретились на лесной тропе, по которой я срезал широкую петлю дороги. Придерживая своего коня, чтобы спокойно разъехаться, я приветствовал рыцаря: мы были ровней, хотя я и странствовал без доспехов, – таскать на себе пуд боевого железа, просто путешествуя к ученому мужу в далекую страну, не принято в наших землях. Впрочем, возможно, что по местному счету титулов я и превосходил его благородством крови, кто знает.