Андрей Кокотюха - Последнее сокровище империи

• Название: Последнее сокровище империи
• Автор: Андрей Кокотюха
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1212-1,978-5-4444-7379-5

Год 1916-й – последний год существования Российской империи, изнуренной затянувшейся Мировой войной и раздираемой внутренними противоречиями. Именно в эти тревожные дни появляется весть о таящемся в дебрях сибирской тайги сокровище, которое может оказать немалое влияние на происходящие события. К загадочному месту стремятся не только поручик Антон Кречет и друзья его детства – Лиза Потемкина и Алексей Берсенев, неожиданно признанный государственным преступником. На их пути встают и террорист Борис Полетаев, и разбойник с большой дороги Федька Рогожин, и ставленники германской и британской разведок, решающие свои задачи и проблемы…

---

Глава вторая. Сибирь, Енисейская губерния, апрель

1

Обозные ночевали в Даниловке.

Хоть и важна поклажа, однако лучше в пути следования задержаться, чем рисковать, двинув в ночь даже по наезженной дороге. Даже если она хорошо знакома и сбиться с пути нельзя, будь подорожный хоть пьян, хоть с закрытыми глазами. Последние версты можно пройти за несколько часов. И если выйти с рассветом, к обеду обоз будет уже в Красноярске.

Там-то, в деревне, старшой обоза, которого мужики звали Митричем, этого рыжего и подобрал.

Диковинный попутчик оказался. Митрич и раньше встречал иноземцев, только все больше немцев. Этот же лопотал не только на непонятном, но к тому же – на незнакомом коренному сибиряку языке. Как он вообще добрался до Прохоровки – вот загадка. Правда, такая же, как и нужда, занесшая этого рыжего тощего иностранца с бегающими глазами в тайгу.

Кое-что все-таки прояснил Матвей Багров, давний знакомец Митрича. Это к нему, в дом на отшибе, приполз третьего дня больной и голодный чужак. Он уже видал этого чудилу раньше. Приходил рыжий вместе с другими господами, теперь уже – русскими. Искали проводника к Медведь-горе, сулили большие деньги, только Багров не подписался: места там гиблые и, как давно говорят, лихие, заговоренные. Кто туда не навострит лыжи, нескоро возвращается. Да чего уж там – на памяти самого Багрова рыжий иноземец чуть не первый, кому повезло дойти и вернуться. Подрядился-таки один из местных, Савка Говоров, ушли две недели как. И сгинули. Чего нашли, куда пропали, живы ли – этого от рыжего ни Матвей, никто другой в деревне, ясное дело, не добился. Только и всего, что знает пришелец несколько фраз по-русски. Чего не смог втолковать, пояснил на пальцах: в Красноярск ему надо срочно, болен он сильно, а живы ли остальные – один Бог знает.

Тут как раз оказия, казенный обоз с прииска. Не положено, конечно, брать попутных. Тем более – иноземцев. Только оставлять рыжего в Даниловке уже сам старшой не решился. Сразу почувствовал: как раз этого чудака надо поскорее сдать куда следует. Пущай, подумал он, полиция либо жандармы разбираются. Глядишь, важное чего-то, и ему, Митричу, благодарность. Может, даже доплатная…

Потому определил странного мужика, заросшего не только шапкой огненных волос, но и редкой, похожей на паклю, бороденкой, на вторую телегу. Ежели со стороны глянуть, от простого деревенского дядьки не отличишь, когда молчит: одет по-нашему, сапоги гармошкой, картуз заломлен, как у подгулявшего гармониста. Вообще, вид у рыжего, будто похмельный. Хотя Митрич убедился: точно больной, глаза красные, колотит всего, лоб горячий, дышит тяжко. Не помер бы в пути, возись тогда. С другой стороны, раз до сих пор не скопытился, пошто сейчас помирать-то?

– Тпрр-ру-у! Твою мать!

Погруженный в такие вот утренние раздумья, старшой обоза даже не сразу понял, почему сидевший рядом с ним возница вдруг резко натянул поводья, криком останавливая лошадь.

Встрепенувшись, Митрич тут же машинально схватился за карабин: оружие новое, автоматическое, выданное обозным специально для охраны перевозимых грузов. Взглянул прямо перед собой – увидел, как из тайги наперерез обозу неспешно, каким-то даже прогулочным шагом, выходит низкорослый мужичонка с несоразмерной его короткому росточку окладистой черной бородой. Руки незнакомец держал за спиной, словно впрямь фланировал по главной улице в праздничный день. Дойдя аккурат до середины накатанной дороги, бородач стал, чуть расставив ноги и тем самым преграждая телегам путь.

– Ты откуда тут взялся, леший? – грозно спросил старшой, наставляя прямо на незнакомца дуло карабина и щелчком затвора демонстративно загоняя патрон в патронник.

– Признал, стало быть, – спокойно, как-то даже миролюбиво ответил бородач. – Верно говоришь. Я и есть леший. Хозяин тутошний. Здорово живете, станичники!

– Чего тебе надо, мил человек? – и, не дожидаясь ответа, Митрич чуть приподнял оружие. – Шел бы своей дорогой.

– А тут, милок, всякая дорога моя, – ровным голосом проговорил незнакомец. – Как скажу – так и будет. А скажу я так: дальше до Красноярска пешочком вы, мужики, пойдете. Телеги ваши с лошадками тута останутся.

Уже глубоко в душе понимая, что происходит, старшой обоза все-таки надеялся, что ошибается и все это – глупая шутка. Ни он, ни трое остальных сопровождающих, которые тоже взялись за оружие, не обратили внимания, как с появлением таежного незнакомца рыжий иностранец скинул с плеча ремень холщовой сумки, с которой не расставался ни на минуту, крепче прижал ее к груди. И пододвинулся к самому краю телеги.

– Ты дурных грибов в тайге наелся, борода, али как? – проговорил Митрич, повышая голос и давая тем самым понять своим товарищам, что опасность – вот она, рядом совсем. – Может, с тобой по-свойски поговорить?

– Грозный ты, паря, не по чину, – незнакомец медленно вынул руки из-за спины. – А здесь тайга. – В руках ничего не было. – С виду – мужик, а винтарь – как у легавого…

Больше Митрич решил не мешкать. Прав борода, кругом и впрямь тайга. Каждый сам за себя. Уже не видя смысла в дальнейших препирательствах, старшой обоза вскинул карабин.

Но на долю секунды раньше коротышка, продолжая держать пустые руки перед собой, длинно и резко свистнул, чуть прикусив нижнюю губу и приподняв верхнюю.

От этого звука лошадь дернулась, вместе с нею – телега, о край которой уперся Митрич. Потеряв на какое-то время равновесие, он взмахнул руками, пытаясь выровняться. И в это самое время, дождавшись сигнала, из-за деревьев откуда-то слева грохнул одинокий выстрел.

Пуля свалила возницу, сидевшего на первой телеге. Тот, успев по примеру Митрича схватиться за оружие, не управился даже приготовиться к бою: вскрикнув и согнувшись, повалился на землю. Сразу же грянул второй выстрел, теперь уже – с правой стороны, и прицельно посланная пуля разворотила голову охраннику, таки успевшему соскочить со второй телеги. Возница с криком завалился на мешки. Рыжий медленно сполз на землю.

– Не лапать железки! – чуть громче, но так же спокойно молвил бородач.

Митрич, понимая, что крепко влип, покорно бросил карабин, поднял руки вверх, на уровень плеч.

Тем временем с обеих сторон на дорогу из-за деревьев вышли вооруженные люди. Мужчин было шестеро, считая бородатого коротышку. Чуть впереди остальных шагал моложавый, крепко сбитый мужик с виду чуть старше тридцати лет. В отличие от остальных, он держал оружие, винтовочный обрез, в опущенной руке. Подойдя к первой телеге, потрепал лошадь по загривку, успокаивая испуганное выстрелами животное, а потом театральным жестом вскинул обрез, поднимая дулом козырек картуза и сдвигая сам картуз со лба на макушку.

Лишь взглянув на Митрича, даже подмигнув ему, мужчина переместился влево, присел на корточки возле застреленного возницы. Еще наклонившись, внимательно оглядел входное отверстие, поднял голову, сказал стоявшему по ту сторону телеги товарищу:

– Ишь ты, Щербатый, как белку прямо!

– Человек, Федя, не белка – попасть легче! – хохотнул тот, обнажая при этом щербатый рот.

Выпрямившись, Федор подхватил карабин убитого, легко перебросил его Щербатому. Тот поймал. Тут же перекинул стоящему рядом парню с изуродованным от рождения лицом: левая ноздря была заметно больше правой. Сам же нос при этом напоминал по виду кабаний пятачок. Этот повесил трофей себе на плечо.

– Поняли, православные? – Федор снова посмотрел на Митрича. – Легко в человека попасть. Так что не доводите до греха. Отдайте сами.

– Грех на тебе уже есть, Федька, – старшой кивнул на убитого. – И не один. Только сегодня ты зря. Мы муку везем, муку и сухари. Ошибся ты.

– Вона как! – протянул Федор, улыбаясь еще шире. – Из тайги, от государевых приисков да с охраной – муку и сухари?

– С такой охраной, Федя, только харчи и возить, – теперь Митрич глядел таежному бандиту прямо в глаза. – Было бы что другое, таким малым количеством народу не обошлось бы. Веришь?

– Не верю, – улыбка не сходила с лица Федора. – Тот обоз, который вчера прошел здесь же, с большей охраной, да еще с переодетыми легавыми – вот он, правда, пустой. За кого его высокоблагородие, господин обер-полицмейстер Воинов меня, Федьку Рогожина, уже стал держать? Я вот тебя, дурня, нарочно живым оставлю. Передашь поклон Савелию Кузьмичу!

Может быть, главарь еще собирался что-то сказать Митричу. Не ясно, как бы вообще сложилась судьба для тех, кого Рогожин пока не велел убивать. Но тут вмешался рыжий, о котором забыл даже старшой обоза и на которого никто из бандитов не обращал особого внимания. Очевидно, сам иностранец заметил это, потому как, собрав последние силы, спрыгнул с телеги, отчаянным рывком пытаясь скрыться в тайге. При этом не забыв прихватить карабин застреленного охранника, так и оставшегося лежать на мешках.

– Взять! – выкрикнул Рогожин, вскидывая руку с обрезом и не целясь, стреляя вдогонку неожиданному беглецу.