Элла Задорожнюк - От крушения Пражской весны к триумфу «бархатной» революции. Из истории оппозиционного движения в Чехословакии (август 1968 – ноябрь 1989 г.)

• Название: От крушения Пражской весны к триумфу «бархатной» революции. Из истории оппозиционного движения в Чехословакии (август 1968 – ноябрь 1989 г.)
• Автор: Элла Задорожнюк
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91674-009-7

Данная работа – первое в отечественной историографии научное исследование, посвященное истории чехословацкого оппозиционного движения и его важнейшей составляющей – диссидентства; анализируются основные формы и направления оппозиционной деятельности; прослеживаются перипетии формирования широкого спектра противостоявших «режиму нормализации» независимых инициатив и структур; дана их типология и эволюция программных установок; зафиксирована смена парадигмы оппозиционной деятельности – переход от политической активности к концепции «неполитической политики».

В приложении представлены избранные документы основных составных частей чехословацкого оппозиционного движения.

Для историков, политологов, преподавателей, студентов.

---

Манифест вызвал неоднозначную реакцию. Так, представители радикальных левых студентов называли авторов «Десяти пунктов» либерально настроенной партийной интеллигенцией, выражавшейся языком периодического издания «Литерарнелисты» из «безвозвратно ушедшего 1968 года». Стержнем этой критики и пунктом расхождения стало отношение к «режиму нормализации». По мнению студентов, с ним уже нельзя идти на диалог, но его надо радикально отвергнуть и вести против него борьбу.

Они утверждали, что подписавшие манифест заняли к режиму конформистскую позицию, так как стремились «действовать конструктивно и вести политическую борьбу в рамках институтов»[225]. Часть левых студентов даже называла манифест вариантом сталинско-бюрократической системы. Однако это был голос далеко не всего студенчества.

«Режим нормализации» небезосновательно опасался последствий августовских акций протеста и принял меры для их предотвращения. Все же 19 августа[226] прошли первые столкновения с особыми подразделениями, которых полгода специально обучали для борьбы с демонстрантами. Полиция действовала жестоко, даже не имея огнестрельного оружия (оно имелось только у офицеров). По сообщению одного из работников аппарата КПЧ, «утром 20 августа в предместья Праги вошли две танковые дивизии… Они умышленно были размещены так, чтобы их видели все. В Праге были выставлены отряды пограничной охраны у почты, радио, центрального телефонного узла и так далее». 21 августа бронетранспортеры перегородили Прагу. В 13 часов, когда на Вацлавской площади находилось больше 120 000 людей, был отдан приказ очистить площадь. Были вызваны танковые части, чтобы ликвидировать баррикады[227].

Протестные акции граждан достигли кульминации 21 августа, когда рабочие поддержали проходившие демонстрации на улицах Праги, где большинство жителей игнорировало городской транспорт[228]. Выручка на трамваях снизилась в сравнении с предшествующим днем на 55 %, магазины были полупустыми. Большая часть работников добиралась на работу пешком, соблюдая при этом порядок и дисциплину. На рабочих местах проходили бурные дискуссии, но забастовки, организованные частью функционеров первичных профорганизаций, носили частичный и кратковременный характер[229]. В целом временные несостыковки и территориальная раздробленность акции снижали ее эффективность.

В первой половине дня верхнюю часть Вацлавской площади заполнили несколько тысяч человек, которые еще до прихода вооруженных сил успели произнести совместную присягу «Верными останемся!» и исполнить государственный гимн. В акции должны были принять участие и коллективы ряда заводов (ЧКД, Авиа и др.), которые намеревались присоединиться к демонстрантам после завершения рабочего дня. Однако власти приняли решение заблокировать подходы к Вацлавской площади подразделениями Народной милиции и армии, а также грузовиками, чтобы не допустить рабочих в центр Праги. Тем самым демонстрантам не удалось объединиться с рабочими, что негативно сказалось на дальнейшем развитии событий. «Нет сомнения, – утверждает Й. Мадры, – что без вмешательства вооруженных сил пражская демонстрация стала бы столь же масштабной, как и во время мартовской победы хоккеистов»[230]. Демонстрантов разгоняли дубинками, водометами, слезоточивым газом, группы молодежи в ответ бросали камни и палки, перегораживали улицы урнами и стройматериалами, с рельсов были сдвинуты пять трамваев. Количество раненых увеличивалось, а на Лондонской улице был застрелен тринадцатилетний подросток.

После полудня демонстрация рассеялась, а к 22 часам полиция разогнала крупные группы, задержав 849 чел. Похоже развивались события в Брно, несколько тысяч человек приняли участие в демонстрациях в Либерце, Братиславе, Гавиржове и др. чехословацких городах. В Словакии помимо Братиславы около 100 молодых людей собралось в Жилине. В целом в республике получили ранения 436 представителей вооруженных сил (из них 27 тяжелые), 5 демонстрантов и 1 военнослужащий погибли, 33 демонстранта ранены, из них четверо получили тяжелые ранения[231].

Эти трагические события не могли не привлечь внимания мировой общественности. Еще до начала демонстраций граждане и организации призывали направлять письма протеста в ООН против оккупации Чехословакии с требованиями проведения свободных выборов под эгидой международных организаций, что превращало положение в Чехословакии в международную проблему, которая вскоре получила соответствующее определение – «чехословацкий вопрос»[232]. Поддержать демократические силы призывались и отдельные страны, в частности США. Но, как пишет Мадры со ссылкой на мнение американских дипломатов в Берлине, там предпочитали «умиротворенную» Чехословакию, чтобы можно было вести успешные переговоры с Советским Союзом[233]. В шифровке, отправленной чехословацким дипломатом из Берлина в июле 1969 г., в частности, говорилось: «Ряд американских дипломатов по всей видимости придерживается мнения, что чехословацкий народ, а порой и чехословацкие правящие круги недооценивают и не понимают, что советское правительство стоит перед проблемами иного уровня, нежели многие государства, что оно не может отступить от нормализации и допустить существенное ослабление своих сил, своей сферы влияния и что именно решение этих проблем осложняет советскому руководству дальнейшие переговоры о важных мировых проблемах»[234]. Погибших со счета можно было и списать…

При всей абстрактности и гипотетичности такого предположения, в нем имелась доля истины: подписанный 1 июня Договор о нераспространении ядерного оружия и ряд готовившихся к подписанию документов в определенной степени санкционировали доминирование двух «сверхдержав» с примерно равным военно-стратегическим потенциалом, между которыми Чехословакия вряд ли в то время могла служить яблоком раздора.

Все же подавление «социализма с человеческим лицом», брутальная расправа с демонстрантами в городах Чехословакии обернулись демонстрациями во многих городах западных государств. Так, американские СМИ уделяли Чехословакии все большее, а после кульминации политических протестов в августе 1969 г. – исключительное внимание. Но власти продолжали занимать сдержанную позицию.

В Вашингтоне на демонстрацию собралось всего 250 чел. Согласно депеше от 27 августа 1969 г., отправленной из чехословацкого посольства в США, официальные лица на развитие событий в ЧССР «никак не реагировали». Согласно сообщению, это объяснялось «стремлением поддержать диалог с СССР о важных международных вопросах и не подвергать себя обвинениям, что США якобы пытаются оказать влияние на развитие событий в Чехословакии. По нашей информации, администрация официально дистанцировалась от публичных демонстраций…»[235].

США не поддержали и несмелые попытки вынести «чехословацкий вопрос» на обсуждение Совета Безопасности ООН, а президент Р. Никсон, выступая в ООН 19 сентября, ни словом не обмолвился о Чехословакии[236].

В прошедшей в Оттаве демонстрации приняли участие около 1 тыс. чел., а ее представителей приняли в МИД Канады, которое выступило с осуждением вторжения иностранных войск в Чехословакию. В Великобритании «Комитет 21 августа» принял антиоккупационное заявление, которое подписали 11 депутатов, а в демонстрации в Лондоне приняли участие около 700 чел. Демонстрации нескольких десятков человек проходили перед чехословацкими представительскими органами в Вене, Риме, Париже, Сиднее и Боготе. В целом же официальные власти на Западе реагировали на положение в ЧССР не столько для того, чтобы способствовать решению этого вопроса, сколько затем, чтобы успокоить общественное мнение в своих странах[237].

Августовские события подтвердили, что пришедшее в апреле к власти руководство могло укрепить свои позиции лишь с использованием насилия. Оно и приготовилось вести борьбу с политическими противниками не политическими, а исключительно административными и силовыми методами. «Режим нормализации» окончательно отказывался от попыток диалога с оппозицией.

Подавление демонстрантов вооруженной силой, по мнению О. Фелцмана, завершило легальную стадию активизации гражданского общества, положило конец попыткам истинной демократизации общественных отношений. Это стало «неким символическим ключом, запирающим общество в длительную двадцатилетнюю нормализационную летаргию. Разбуженный страх эффективно деполитизировал общество»[238].

С учетом самого разного рода факторов линия на подавление оппозиционного движения в Чехословакии выглядела безальтернативной. В ходе ее осуществления действия «режима нормализации» отличались завидной оперативностью. Усилилось давление на рабочие советы, последовали запреты организационных структур (Координационный комитет творческих союзов, Общество прав человека, Союз студентов вузов). С этого момента становилось очевидным, что оппозиционная деятельность внутри легальных организаций невозможна, а ряд активистов приступил к подготовке к переходу на нелегальное положение.