Баир Жамбалов - Прыжок над Рекой Времени

• Название: Прыжок над Рекой Времени
• Автор: Баир Жамбалов
• Жанр: Историческая проза

Воинское мастерство монгольских воинов, военное искусство талантливых полководцев Чингисхана, само мировоззрение «сотрясателя вселенной» подробно отражены в данной книге «Прыжок над Рекой Времени», как и высказывания историков, учёных, философов разных эпох, из разных стран об этом человеке, когда-то развернувшем сам ход всемирной истории.

«То вставали наизготовку кентавры больших просторов. И писалась одна из самых интригующих страниц мировой истории».

---

Быстрыми переходами совсем на закате дня он добрался до того места, где Селенга прибавлялась полноводностью ещё одной рекой, что спокойно плавно сливалась с ней с правой стороны, с востока, со стороны восхода. Вот она – родная река! И забилось сердце в волнении трепетном, ибо и успело побывать в далёких краях, о которых когда-то и слыхом не слыхивал, когда совсем юным и погнался за пропавшими лошадьми и канул в просторах необъятных. Но то было тогда, а вот и возвращается ненадолго уже взрослым мужчиной, отцом первенца, ибо жена его приготовилась одарить и вторым. Но и воином закалённым вовращается ненадолго он, обогнувший Великую стену.

Здесь, на этом слиянии он сделает ночёвку, дабы с первыми лучам солнца отправиться совсем в недолгий путь домой. И устремил взгляд на эту реку племени хори. Но был ли свет печали, оставит ли след отзвук тоски затаённой? Но произнёс тихо, с придыханием слегка: «Уда, Уда…»

Наступила ночь. Но никак не заснуть. При полной луне лес сохранял тишину. И две реки, сливаясь, и уносясь вместе ещё величавее в священное море Байкал, сохраняли тишину. Может, и есть у них свой разум, своя интуиция, свой дар предсказания, свой третий глаз, и увидят они, как через плотную завесу времён столетий у слияния двух прекрасных рек раскинется удивительно прекрасный город, воспетый птицами, встречающий рассвет, как песня, которой дорожишь с тех лет, когда и был с тележную ось.

Глубокой ночью заснул.

С первыми лучами восходящего солнца он мчался уже на Халзане, именно на Халзане, который, однако, почуяв берега родной реки, скакал намного веселее, что два заводных коня едва поспевали за ним до самых кустарников частого ивняка, что на левом берегу. Отсюда и открывался величественно прекрасный вид на обе горы, священные горы – Саган-хада и Дяндяжан-хада. Вот слева, на северо-западе, невысокое плато, вдоль которого светлым журчанием впадает в Уду ручей Эрхирик. Вот справа на северо-восток Дабата – долина высоких трав и несравненной алтарганы, долина цветов полевых и несравненных ая-ганга и улаалзай. А дальше горхон, родник кристально чистых вод.

О, ветер возносящий, дарящий запахи родной земли!

Через воды родной Уды переправился быстро, не величественно широкая Жёлтая река империи Поднебесной. Отряхнувшись, кони готовы были дальше, как заметил невдалеке всадника, пасшего небольшое стадо овец. Видать, и направлялся на водопой. Поравнявшись, отвесил поклоном искренне приветливой благосклонностью, встречный всадник оказался почти стариком:

– Сайн-байна.

– Сайн. – раздалось, как и ведётся с давних пор, времён далёких, ушедших за горизонт седьмых колен.

Хотел было разминуться, ибо молчалив был всадник давно ушедшей молодости, не спрашивал ничего. Но вдруг обратил внимание на лук его. То был сложный лук монгольского воина. В родных краях ни у кого не было такого лука, пока сам когда-то юнцом безусым оказался в просторах степей бескрайних далеко к югу от Селенги. И попал в плен «парням длинной воли», всего лишь остаткам на заре новой жизни, когда и есть верховенство великой Ясы. А позже был захвачен и тот парень из племени унгират, родственник жены самого хана ханов. Ох, и куда продали бы. Куда попал бы, если бы не удача самая высокая. Когда на пути разбойников не оказался его спаситель, сам Джэбе – «наконечник копья» самого хана ханов? Потому и воин его тумена с тех пор. Потому и обогнул Великую стену. Но вот старик, откуда у него лук воина? И сам ли воин? Но слишком стар для быстрых переходов.

Но и седой всадник был такого, же, заострённого внимания, прицелив взгляд, опять же, на его лук, в точности такой же, как у него.

– Я вижу, воин ты. Давно не видел…, давно прекратились войны в наших местах, последний бой был там… – кивнул старик, как бы в подтверждение своим словам, в сторону невысокого плато Дамдин-гувэ у ручья Эрхирик.

– Там? Я не знал… – немного с оттенком удивления отвечал он, всё так же вдыхая запахи родной земли, что обдало порывом ветра от долины Дабата. – Но вижу я, и Вы воин?

– Был когда-то…

Наступило некоторое молчание, в ходе которого и окинул ещё раз взглядом почти старика. Ещё крепка рука, да и взор навострён.

– Кто командует в тумене, откуда ты? – вопросом прервал недолгую паузу пожилой некогда воин, которого он никак не мог признать, хотя, и рождён в этих местах.

– Джэбе. – таков и был короткий ответ в ожидании восхищения и никак не более.

– Джэбе?! Я знаю… – всплеск восхищения отразился в словах этих, как точно и ожидал он.

– А кто у Вас командовал? – не преминул спросить в ответ.

– Джучи.

Ответный всплеск восхищения был так же не менее выразителен.

– А не Баяр-Туяа ли тебя зовут? – уж этот вопрос старика и поверг в удивление.

– Да. А откуда Вам знать?

– Про тебя говорил мой командир. Жаргалтэ его звали. Из племени унгират.

– Вы знаете его? – искренне изумился он.

– Я когда-то был воином его десятки.

– Он сотник теперь.

– Я ожидал…

Время располагало. И потому он рассказал кратко с самого начала про его знакомство с парнем из племени унгират, о том, как сам Джэбе вызволил их из плена, в котором они оказались у последних остатков «парней длинной воли», об учёбе на берегах Онона, о самой войне в обеих сторонах от Великой стены. Не то, что похвастался, но поведал и том, что ныне он – десятник, произведя тем самым должное впечатление на воина, убелённого сединой. Некогда старый воин десятки Жаргалтэ так же поведал подробно о битве на невысоком плато Дамдин-гувэ местности Эрхирик, куда и взглянули оба. Пустырь, заросший алтарганой под ушедшим ветром истории. Когда-то и будут там дома, и поселение с таким же именем Эрхирик, как и поселение с именем родной долины, с именем Дабата в намного нижнем истечении реки-времени, о котором не узнать им никогда, никогда в эту эпоху бурного свершения, когда ступает по земле конь Чингисхана.

В ходе разговора выяснилось также, что старик знал хорошо его родителей, пасших скот восточнее горхона подле местности Нарын-шибирь. И веселее стал, намного веселее сам разговор, перейдя на саму непринуждённость, во время которой и сказал следующие слова старый воин:

– Так ты говоришь, проходил учёбу на берегах Онона. Хорошо. Я знаю, как метки парни земли Баргуджин-Тукум. Но у тебя сложный лук воинов самого Чингисхана. Покажи на деле. Но сначала я покажу, не смотря на старость свою.

Вон видишь чёрных птиц. Как много их. А вон видишь крайнюю птицу на ветке. Одинокий ворон. Там моя цель. Смотри.

И вскинул упруго молодо старый воин такой же сложный лук, как у него. Натянул тетиву, прицелился и спустил тетиву. И дико истошным карканьем вспорхнула вся стая, огласив берега родной реки. Одиозный ор одиозных птиц. И в едином взгляде их обозначилось нечто устрашающе зловещее. Усмотреть ли в них само чёрное воинство дьявола? Видавшим виды воинам как-то и стало не по себе.

Когда же разлеталась, улетала стая, то увидел он стрелу, вонзившуюся в мякоть зелёной ветки. Будь иссушенной, то треснула бы пополам, рассыпалась бы в прах. А так и покачивалась стрела, и ветка с ней, отсюда казавшаяся лишь тонкой нитью. И понимал он, что она-то и есть его цель, а вовсе не чёрная птица. И знак восхищённого восклицания никак не удержал в груди.

Разлетелись птицы, но, кружилась одна из них, так и парившая чёрной точкой. Не тот ли одинокий ворон?

– Ну, что ж, покажи и ты… – предполагал старик его очерёдность на меткий выстрел.

– Моя цель… – кивком одобрив, и приготовился Баяар-Туяа.

Так же обозначив про себя цель, заранее не выдав её старику, он бросился вскачь, прочь от места встречи. Ускакав далеко, он развернул коня, и пустился обратно на том же скаку.

Галоп искромётности копыт свершал само подобие плавного, плавного полёта. И потому легко приготовиться. И вывернется левый бок вперёд в боковой изготовке по движению с одновременным натяжением лука, как и есть. Потому и прошёл этап натяжения. Удержал тетиву на самом уровне груди у сердца, не столь затрепетавшего. Редко у кого тетива под самой челюстью от полёта к полёту, в момент аллюра, в момент карьера. Поймана своя устойчивость, пойман миг! Воин – лук – монгольский конь – одна суть. Доминирующая рука последовала за доминирующим глазом. Затаённое дыхание. Прицельный глаз, стреляющая рука, его цель – одна суть. Движение расслабленного пальца на тетиву, уменьшенным усилием на плавный выстрел. И спуск тетивы. Устремлённая стрела. И вот он – харбан на полном скаку! Разум и дух как согласованное единство. Искусство, идущее от сердца. Стрелок и выстрел – единая реальность в единой сути. Закреплённое мастерство – воин и мыслит, и не мыслит. Он как падающий дождь, как ветер в степи, как тихое течение родной реки Уды. И потому он гений нужного момента!