Александр Бойцов - Выдача преступников

• Название: Выдача преступников
• Автор: Александр Бойцов
• Жанр: Авто и ПДД
• Год: 2004
• ISBN: 978-5-94201-379-9

Настоящая работа представляет собой фундаментальное исследование теоретических и практических аспектов выдачи преступников (экстрадиции).

На основе обобщения доктринальных концепций и анализа международно-правовой практики раскрываются правовая природа и механизм экстрадиционного регулирования.

Автором предложена исчерпывающая классификация видов выдачи, подробно рассмотрены международные и внутригосударственные источники экстрадиционного права, основания выдачи и отказа в таковой.

Особое внимание уделено вопросам выдачи в российском законодательстве. Автором раскрыты межотраслевые связи института экстрадиции в отечественном праве, даны рекомендации по применению экстрадиционных норм.

Будучи комплексным исследованием, книга заинтересует как теоретиков – ученых, преподавателей юридических вузов и факультетов, так и практиков – работников правоохранительных органов, прокуроров, судей, адвокатов. Работа будет полезной и студентам, аспирантам, а также всем тем, кто интересуется международным уголовным правом.

---

Такие же обязательства можно найти в договоре Новгорода с немцами, заключенном в конце XII в.[38]

Первым же соглашением, специально регулирующим выдачу, стала Договорная запись со Швецией от 19 октября 1649 г. о выдаче перебежчиков, по которой обе державы обязались выдать всех перебежавших после 1 сентября 1647 г. лиц и впредь «никаких перебежчиков не принимать и с одной стороны на другую не подзывать и не подговаривать». Свое развитие эти положения получили в российско-шведском договоре 1661 г. «О вечном мире между обеими державами», а также в конвенциях о выдаче 1798, 1801 и 1810 гг.

Однако указанные соглашения, как и другие договоры, заключенные Россией в XVIII и первой половине XIX столетия, имели в виду не только и даже не столько преступников, сколько вообще всех лиц, бежавших из одной страны в другую, в том числе политических выходцев и военных беглых. Примером тому может служить и Нерчинский трактат 1689 г., по которому Россия обязалась выдать Китаю его перебежчиков, а китайское правительство – русских, которые покинут свою родину после заключения этого трактата.

Что касается второго периода истории экстрадиции, отмеченного для Западной Европы большим количеством заключенных соглашений и стремлением охватить ими разные категории преступников, то Россия из этого процесса практически «выпала», поскольку за этот период она заключила лишь несколько договоров, в которых речь шла о выдаче только военных дезертиров: три – с Австрией (1808, 1815 и 1834 гг.), три – с Пруссией (1804, 1816 и 1830 гг.) и один – с Саксонией (1808 г.).[39]

В отношении же иных лиц показательным для разделяемых Россией взглядов того времени на убежавших из других стран как на ресурс прироста населения является тот факт, что в ходе состоявшихся в начале XIX в. переговоров между Россией и Австрией о взаимной выдаче русский министр иностранных дел обратился к министру внутренних дел князю Кочубею с запросом относительно того, не будет ли полезным распространить действие предложенной к заключению с Австрией картельной конвенции о дезертирах на людей «всякого звания». Последний Отношением от 5 апреля 1805 г. ответил на это, что такое распространение не в интересах России, так как пограничные с Австрией и Пруссией владения слабо населены, а конвенция, обязывающая к выдаче выходцев их этих государств, послужит только препятствием к дальнейшему умножению населения, которое, как заметил князь, «долго еще должно быть предметом попечительности нашей».[40]

Впрочем, отдельные факты беглецов невоенного звания имели место. Так, в 1774 г. прусский посланник в Санкт-Петербурге потребовал ареста и выдачи купца Шульца, убежавшего из Штеттинской тюрьмы, куда попал по обвинению в «некоторых обманах». Коллегия иностранных дел дала предписание исполнить это требование, так как «подобные люди не должны иметь ни малейшего защищения, но паче стараться надобно таковых отсюда обратно за границу высылать или выдавать по бывающим о них требованиям». Поэтому несмотря на то, что Шульц поселился с 1773 г. в Петербурге и, торгуя винами, был записан в купечестве, его арестовали, описали его имущество и самого представили в коллегию иностранных дел для выдачи.[41]

И все же в этот период выдача преступников в подлинном смысле этого понятия была явлением исключительным. «Не о них заключались Россией договоры с другими державами, но против политических заговорщиков и беглых военных (дезертиров)».[42]

Попытки же России заключить специальные картельные конвенции оставались безрезультатными, наталкиваясь на обструкционистскую позицию западноевропейских стран, уклонявшихся от принятия по отношению к России каких-либо положительных в отношении выдачи обязательств ввиду испытываемого недоверия к российскому правосудию. В этом кроется главная причина столь незначительного числа договоров, заключенных в этот период. Следовательно, серьезные переговоры с Россией о заключении специальных конвенций могли начаться только после судебной реформы.

Любопытны в этой связи рассуждения Чезаре Беккариа о полезности межгосударственных договоров о выдаче. Хотя они не касаются напрямую России, но все же, ставя вопрос о том, полезна ли взаимная выдача преступников государствами, автор пишет: «Я не могу взять на себя смелость в решении этого вопроса до тех пор, пока законы, более соответствующие потребностям человечества, более мягкие наказания и отсутствие зависимости от произвола и мнений не обеспечат безопасность притесняемой невинности и презираемой добродетели, пока тирания не будет изгнана отовсюду в обширные равнины Азии всеобщим разумом, все более объединяющим интересы престола и подданных. Однако лишь полная уверенность в том, что не осталось ни пяди земли, где бы прощали истинные преступления, могла бы стать действенным средством их предупреждения».[43]

Потребовалась судебная реформа 1864 г., чтобы Россия смогла вырваться из состояния изоляции. Реформа послужила мощным импульсом для заключения новой серии экстрадиционных соглашений, первым из которых явился договор с Данией, подписанный в 1866 г., с которого начинается третий период эволюции экстрадиции в России. В годы, последовавшие за изданием судебных уставов 1866 г., заключаются конвенции о выдаче со многими государствами, в том числе с Нидерландами (1867), Баварией и Великим Герцогством Гессенским (1869), Италией (1871), Бельгией (1872), Швейцарией (1873), Австро-Венгрией (1874), Англией и Испанией (1877), Монако (1883), Пруссией (1885) и т. д.[44]

В целом же с 1866 по 1911 г., т. е. за 45 лет, Россия заключила 24 соглашения о выдаче, связавшие ее едва ли не со всеми западноевропейскими странами, включая Великобританию (1886), Португалию (1887), Испанию (1888), Великое Герцогство Люксембургское и Швейцарию (1892), Нидерланды (1893), Данию (1909),[45] а также с рядом стран других континентов, в том числе с Конго и Перу (1886), Северо-Американскими Штатами (1887), Японией (1911) и др. Войдя таким образом в третий период (пусть даже с некоторым опозданием по сравнению с Западной Европой), Россия довольно быстро сумела ликвидировать отставание от европейского процесса развития экстрадиции, причем не только в количественном отношении, но и в качестве юридической проработки договорных и национальных норм, обеспечивающей их соответствие мировому уровню экстрадиционной практики начала XX в.[46]

С Октябрьской революции 1917 г. начинается новый этап российской истории. От этой даты можно было бы отсчитывать и четвертый период отечественной истории договорных отношений по вопросам выдачи. Но только номинально. Фактически же за несколько первых десятилетий власти Советов институт экстрадиции не получил никакого развития. Теоретические изыскания, касающиеся международного сотрудничества в борьбе с преступностью, были свернуты, а реальные международные связи в сфере оказания правовой помощи по уголовным делам – прерваны. Этот период «экстрадиционного безвременья» объясним состоянием изоляции, в котором оказалась советская Россия, а затем и Советский Союз.

Вторая мировая война и последовавший за ней еще более длительный период противостояния с западным миром в «холодной войне» не способствовали развитию внешних связей. Поэтому первые двусторонние договоры о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам были заключены СССР лишь в конце 50-х годов со странами так называемого социалистического содружества: Корейской Народно-Демократической Республикой, Польской Народной Республикой и Чехословацкой Социалистической Республикой (все 1957 г.), а также с Народной Республикой Албанией, Румынской Народной Республикой и Венгерской Народной Республикой (все 1958 г.).[47]

В последующем, по мере возрастания количества подобных договоров, постепенно не только расширялась география экстрадиционного взаимодействия СССР, но и обогащалась политическая палитра стран, с которыми они заключались. В их числе оказались, например, Федеративная Народная Республика Югославия (1962) и Иракская Республика (1973), Народная Республика Болгария (1975) и Финляндская Республика (1978), Республика Вьетнам и Греческая Республика (1981), Алжирская Народная Демократическая Республика (1982), Республика Кипр, Республика Куба, Тунис (1984 г.) и др[48].

И все же нельзя не заметить, что в числе партнеров России по экстрадиционным соглашениям того времени не нашлось места для ведущих мировых держав и большинства развитых стран Западной Европы. Эта картина отражает положение дел во взаимоотношениях СССР со многими другими странами в эпоху «холодной войны».

Демократические преобразования в СССР периода «перестройки» послужили импульсом к более всестороннему и активному сотрудничеству в сфере оказания правовой помощи в борьбе с преступностью, в том числе в форме присоединения к значительному числу международных конвенций, многосторонних и двусторонних соглашений, участия в работе органов, институтов ООН, ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ, имеющих целью борьбу с преступностью. Присоединившись в 1990 г. к Интерполу, Советский Союз начал участвовать в деятельности по международному розыску преступников через свое национальное бюро Интерпола.