Нина Соротокина - Кладоискатели

• Название: Кладоискатели
• Автор: Нина Соротокина
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-7524-9

1732 год. Молодой княжич Матвей Козловский, отправленный отцом на службу в русское посольство во Франции, неожиданно получает письмо из России, откуда узнает о том, что стал богатым наследником. Матвей отправляется в путь вместе с двумя французами. Однако на территории Польши приятная поездка неожиданно оборачивается кровавой драмой. На карету совершено нападение, и в живых остается лишь русский княжич. Вдобавок он становится обладателем приличного капитала в виде золотых монет и алмазов, обнаруженных им в винной бутылке. С этого дня веселая и беспечная жизнь Матвея превращается в смертельно опасную игру, где ставкой является его собственная жизнь!..

---

А с визитом к Люберову медлил. Почему? Если одним словом определить, то трусил, по-мальчишески страшился неизвестности. Пока он хоть в мечтах, да богат и жизнь прекрасна, а если сорвется все – ты беден, беден без надежды. И, знакомясь с однополчанами, он мысленно ставил предстоящую встречу с Люберовым в один ряд с событиями обычными, словно с судьбой торговался: в Петербурге у меня много разных дел, а среди них одно малое дельце.

Дом Люберова, как и жилье Варвары Петровны, размещался на Васильевском острове, кажется, чего проще, спроси, как найти его. Но Матвей знал, что тетка тут же в него вцепится, кучу вопросов задаст, а рядом Клеопатра: объясни мне, Мотенька, зачем тебе оный Люберов?

В ту пору улицы в Петербурге еще не были поименованы, только и был один главный прешпект – будущий Невский, а в прочих местах нужный дом приходилось находить, прибегая к расспросам. В записке Лялина было точно сказано – дом противу храма Воскресения Христова. Храм-то он сразу нашел, недалеко находился богатый, осененный деревьями дом, но он был пуст. Матвей до одури стучал в дверь ручкой, которую держал в зубах ощеренный бронзовый лев. Никто не отозвался на стук.

Матвей пошел бродить по округе. Как только свернул с мощенной бревнами улице, сразу угодил в болото, вокруг хижины обывателей, далее угодья светлейшего, ныне опального князя Меншикова. Возвратился назад, добрел до зданий коллегий, далее шел пакгауз, кабаки, гостиный двор. Жилые дома вокруг были, и немало, но все неказисты, не похоже, чтобы они принадлежали богатею.

Плутая меж строений, Матвей все время расспрашивал редких прохожих про дом Люберова. Первый из опрошенных – простолюдин – явно не понимал, о чем с ним толкуют, а второй, по виду чиновничья душа, повел себя странно: вдруг испугался чего-то, набычился, затряс головой, мол, ничего не знаю, а потом припустился бежать, словно ему пятки жгли. Наконец нашелся человек, указал все на тот же двухэтажный дом с каменной оградой, с крутой четырехскатной крышей, с колоннами по фасаду и нарядной, ограждающей балкон балюстрадой. Откуда начал, туда и пришел и опять принялся барабанить в дверь, на этот раз ногой.

Над мордой льва с ручкой находилось маленькое смотровое окошко с решеткой и ставенькой. В этом окошке наконец и показалась кривая рожа инвалида. Он схватился трехпалой лапой за решетку, прищурил свой единственный дерзкий глаз и прорычал:

– Какого черта лупите в дверь, господин хороший?

– Это дом господина Люберова? Мне нужен хозяин по срочному делу.

– Никакого Люберова не знаем, а чей это дом – не вашего ума дело. Ходят тут, покоя нету. Если будете дальше стучать, солдат кликну.

Недаром томили Матвея предчувствия, что возникнет какая-нибудь неразбериха. Он немедленно отписал Лялину письмо: «Означенного клиента на месте не оказалось, очевидно, он съехал по делам своим. А посему просьба – сообщить прочие его адреса». Теперь только ждать. При самом лучшем раскладе ответ из Москвы он получит только через месяц.

Однако разъяснение случившемуся последовало гораздо раньше. За завтраком Клеопатра, рассказывая про болезнь отца, упомянула имя частого гостя в их доме – Андрея Корниловича Люберова.

– Это какого же Люберова? Который в Швецию ездил по посольским делам? Так я его знаю. Дом у него роскошный был… тут, недалеко.

– Почему был? – рассеянно спросил Матвей, принимая из рук сестры чашку обжигающе горячего кофе.

– Об этом, голубь мой, вслух не говорят. Господин Люберов, считай, уже полтора месяца как арестован. Усадьбы его, дома и все земли конфискованы в пользу казны. Жена, несчастная женщина, она ведь из рода княжеского, но обедневшего, была в невестах не при деньгах, а муж ее озолотил. Теперь все прахом пошло. Мало того что господ взяли, так и дворня под розыск пошла. А до Люберова-младшего не добрались. Он где-то в дальних полках обретается. Видно, нашлись у сынка знатные покровители.

Матвей опомнился только тогда, когда из-за дрожавшей чашки на руку ему плеснуло горячим кофе.

– Ну вот, кружева запачкал! – воскликнула Клеопатра. – Экий ты неловкий!

Она пыталась взять из рук брата чашку, но он ее не отдавал, только смотрел дико. Гадание Варвары Петровны начинало сбываться.

Часть II Родион Люберов

1Историческая справка II

Обыватель живет и воображает, что его существование, такое полнокровное и понятное в счастье и горести, идет как бы само по себе, а то, что делается наверху у трона или, если хотите, у главного руля, его как бы и не касается, мол, у них там своя компания, а у меня своя, и пути наши никогда не пересекутся. Это неправильная и наивная точка зрения, потому что путь властителя и самого маленького из его подданных пересекаются каждый день, и не только из-за поступков, но даже от помыслов цезаря или президента жизнь обывателя может сделать крутой виток и в корне перемениться.

Царь Петр I перебаламутил всю Россию: воевал, строил города, корабли, казнил, брил бороды, мотался по Европам, порешил сына, и каждое движение его кипучей натуры грохотом отзывалось по всей Руси. Одно из его нововведений, на вид разумное и неопасное – закон о престолонаследии, – привело в XVIII веке к частой и зачастую трагической смене царствующих особ. По закону Петра русский трон передавался не по родственной линии от отца к сыну, а по воле ныне здравствующего императора – кому хочу, тому и оставлю. В результате никто из царствующих особ не успел составить толкового завещания и почти все они садились на русский трон в результате гвардейского переворота. Так стали царицами Екатерина I, Елизавета Петровна и Екатерина II. Анну I, или Анну Иоанновну, герцогиню Курляндскую, тоже сделала царицей гвардия, хотя на трон она была выбрана (именно выбрана!) Верховным тайным советом[11], который при малолетнем Петре II управлял Россией. В Верховный тайный совет входили знатнейшие русские фамилии. Люди эти оставили заметный след в нашей истории, по традиции их называют верховниками.

Пятнадцатилетний Петр II скончался в Москве в январе 1730 года. Это был страшный удар для русского государства. В ночь его кончины в Лефортовском дворце собрались на совещание представители Церкви, Сената, генералитета и весь Верховный тайный совет – всего 15 человек. Совещание должно было решить главный вопрос – кто займет русский трон.

Вначале верховники единогласно постановили, что мужская линия Петра Великого пресеклась. Старшая дочь Анна Петровна успела родить сына, мальчика по традиции нарекли Петром, он жил в Голштинии, но о нем решили забыть. Обе дочери Петра I – Анна и Елизавета – родились до брака родителей, стало быть, незаконнорожденные, а потому нечего о них и толковать. Потом многие годы внука Петра I – Карла Петра Ульриха Голштинского – будут называть «голштинским чертушкой», бояться его и ненавидеть.

Из пятнадцати заседавших семь человек носили фамилию Долгоруких, это дало семье несбыточную надежду – посадить на трон невесту Петра II – Екатерину Алексеевну. Князья Долгорукие даже состряпали от имени Петра II подложное завещание. Идея провалилась. В семье Долгоруких не было единства, и потом, невеста не жена – нечего и обсуждать.

Далее предложили кандидатуру первой жены Петра Великого – Евдокию Лопухину, монахиню. От этой мысли скоро отказались, вспомнив о поросли другой линии Романовых, законных дочерях Ивана V: Екатерине Мекленбургской и Анне Курляндской. Старшую – Екатерину, отвергли из-за ее мужа, герцога Мекленбургского – сквалыги и интригана, побоялись, что он явится в Петербург и предъявит права на русский трон.

Анна Ивановна была вдовой, жила в Митаве, от роду имела тридцать семь лет. Князь Дмитрий Михайлович Голицын, выдвигая эту кандидатуру, сказал: «Нам известна доброта ее и прекрасные качества души. Говорят, будто у нее тяжелый характер, но сколько лет она живет в Курляндии, и не слышно, чтобы там против нее возникали какие-либо неудовольствия». Кандидатура эта вызвала всеобщую поддержку собрания, после чего автор идеи – Д. М. Голицын – произнес роковую фразу: «Выберем кого изволите, только надобно себе полегчить».

Ах, сколько раз уже была описана эта сцена всеми, кто занимается русской историей, и не знаю, как другие, а я кусаю ногти в нетерпении и желании понять: так правы, черт побери, были верховники, нарушая традиционное отношение к царской власти, или это была их роковая ошибка? Что значит «себе полегчить»? Это значит ограничить самодержавную власть и передать очень значительные полномочия в руки Верховного совета.

По всем разумным соображениям кажется, что это был шаг вперед, попахивало парламентом. Но в Польше уже был «парламент», король являлся выборной кандидатурой. И что? Король прусский Фридрих Вильгельм I, перед выборами в Польше в 1733 году, говорил очень откровенно: «Интерес Пруссии состоит в том, чтобы Польша оставалась республикою, ибо в таком случае она никогда не будет в состоянии предпринять что-либо важное против Пруссии по причине бессвязанности своего правительства». Станислав Понятовский в бытность королем все свое правление боролся, чтобы королевский титул стал наследственным – не выборным! Не получилось… И кончилось дело тремя разделами Речи Посполитой, после чего Польша перестала существовать как самостоятельное государство.