Дмитрий Шестаков - Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии

• Название: Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии
• Автор: Дмитрий Шестаков
• Жанр: Образовательная литература
• Год: 2003
• ISBN: 5-94201-203-2

Настоящее издание продолжает серию «Законодательство зарубежных стран». В серии дается высококвалифицированный перевод и научный анализ зарубежного законодательства, осуществленный совместно правоведами и филологами.

Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии предлагается вниманию работников органов уголовной юстиции, судей, адвокатов, преподавателей, ученых, студентов, а также всех интересующихся вопросами уголовного права.

---

Процессуальный путь декриминализации в сфере легкой преступности заключается, кроме того, в требовании заявления о возбуждении преследования в случаях домашних и семейных краж (§ 247), а также кражи и присвоении малоценных предметов (§ 248а). Обе нормы применяются соответственно при некоторых имущественных деликтах, в сфере проступков. Законодатель, очевидно, считает, что подобные случаи чаще всего не приведут к подаче заявления, а найдут свое разрешение на основе гражданского права или внесудебным путем. Далеко за рамки сферы незначительных правонарушений выходит § 60, согласно которому суд отказывается от наказания, если последствия деяния, которые затрагивают лицо, совершившее деяние, настолько тяжелы, что назначение штрафа вполне очевидно было бы ошибочным. Наряду с этим декриминализация в основной сфере уголовного права означает далее существенный отход от границ наказуемости за совершение сексуальных преступлений (§ 174 и др.). Однако в противоположном направлении идет 27-й Закон об изменении Уголовного кодекса, а сейчас частично и 6-й Закон реформы уголовного права.

Следующим фундаментальным принципом германского уголовного права является положение о том, что все предпосылки наказания, а также вид и размер наказания должны быть определены законом – принцип законности. Мы находим его в § 1 Уголовного кодекса, в норме, которая дословно совпадает с соответствующей конституционной гарантией – абз. 2 ст. 103 Основного закона: «Деяние может быть наказано, только если наказуемость была законодательно установлена прежде». Это самоограничение государства должно гарантировать то, что уголовно-правовые санкции для деяния должны быть четко определены уже к моменту совершения деяния, и что каждый может доверять тому, что деяние, которое при его совершении не определено четко как наказуемое, не может повлечь наказания и позже. Из этого прежде всего следует, что судья по уголовным делам не имеет права своей властью восполнять пробелы в законе, применяя схожую, но все же непосредственно не соответствующую уголовно-правовую норму. Что касается гражданского права, то в качестве общего принципа признано знаменитое правило ст. 1, абз. 2 Швейцарского свода гражданских законов: «Если из закона нельзя извлечь никакой нормы, то судья должен выносить решение согласно обычному праву, а если таковое отсутствует, в соответствии с нормой, которую он установил бы в качестве законодателя». Для уголовного же права, напротив, действует именно запрет на применение обычного права и аналогии, особенно если правовое положение, вытекающее из текста закона, было бы не в пользу обвиняемого (например, нарушающие покой ночные телефонные звонки не могут наказываться согласно § 123 как нарушение неприкосновенности жилища, поскольку данный состав преступления предполагает физическое проникновение в квартиру потерпевшего). Следствием принципа законности является также запрет обратного действия закона. Но и он направлен только на защиту лица, совершившего деяние. Поэтому согласно § 2 абз. 3 применению подлежит самый мягкий в данном случае закон, если закон, который действовал во время совершения деяния, изменяется перед принятием решения. 16-й Закон об изменении Уголовного кодекса от 16 июля 1979 г. (BGBl. I. S. 1046), который отменил срок давности за убийство и тем самым ужесточил право (§ 78, абз. 2), относится, конечно, и к умышленным убийствам при отягчающих обстоятельствах, совершенным до вступления закона в силу, поскольку преследование к этому времени не потеряло силу за давностью. Допустимость обратного действия закона обосновывается здесь, вопреки преобладающему в печати мнению, тем, что давность следует рассматривать только как обстоятельство, препятствующее ведению процесса, и что таким образом абз. 2 ст. 103 Основного закона не нарушается.

По отношению к деяниям, которые были совершены до вступления в ФРГ новых федеральных земель бывшей ГДР, следует применять уголовное право Федеративной Республики Германии, не учитывая § 2, если оно для деяния действовало уже до их вступления, например, в соответствии с § 5 (защита определенных правовых благ, действующих в пределах территории государственных границ) или § 6 (защита определенных международных правовых благ) (ст. 315, абз. 4, № 2 Вводного закона к Уголовному кодексу). В других случаях согласно § 2, абз. 3, УК действует более мягкий закон (ст. 315, абз. 1–3 Вводного закона к Уголовному кодексу). Федеральный Конституционный Суд, однако, для деяний, предусмотренных §§ 94 и 99 УК, которые были совершены исключительно на государственной территории бывшей ГДР, препятствие для уголовного преследования выводит непосредственно из Конституции (Сборник решений Федерального Конституционного Суда. В VerfGE 92, 277(355)). Далее Закон о давности от 26 марта 1993 г. (BGBl. I. S. 392) делает возможным дополнительное преследование определенных наказуемых деяний, совершенных на территории бывшей ГДР. Согласно этому Закону в период от 11 октября 1949 г. до 2 октября 1990 г. была приостановлена давность за совершение преступлений во время господства противоправного режима СЕПГ, которые не были наказаны в соответствии с четко выраженной или предполагаемой волей государственного или партийного руководства по политическим или каким-либо иным причинам, не совместимым с основными принципами свободного правового строя.

Из принципа законности вытекает, наконец, требование определенности. Гарантия существования законного основания для наказуемости и наказания не обеспечивала бы подлинную правовую гарантию, если бы законодатель в результате неточной формулировки состава наказуемого деяния уклонялся от принятия собственного решения, и определение того, что наказуемо, а что нет, предоставлял судье. Подобная неопределенность уголовно-правовой нормы, ограниченной только судопроизводством, квалифицировалась ранее как грубое бесчинство, о котором в старом УК (§ 360, № 11) сказано: «Кто творит бесчинство…», но сейчас в § 118 Закона об административных правонарушениях, в большей степени соответствующем требованию определенности, формулируется следующее положение: «Кто грубо совершает неподобающее действие, которое может нарушить общественный покой или создавать подобную угрозу или нанести вред общественному порядку…» Такому требованию определенности, гарантирующему обеспечение прав и неприкосновенность граждан, служит и осуществляемое в ходе реформы преобразование в норму закона некоторых правил, действовавших до сих пор как право судьи на оспаривание толкования закона, данного вышестоящим судом. Подобное преобразование мы находим относительно мнимого причинения бездействием (§ 13), ошибки в запрете (§ 17), оправданным вынужденным положением (§ 34) и при заблуждении об правомерном вынужденном положении (§ 35, абз. 2). Большую определенность закона гарантируют, кроме того, более узкое определение покушения (§ 22), улучшенная норма об отказе от покушения, если в деянии участвуют несколько лиц (§ 24, абз. 2), и перечень понятий лиц и вещей (§ 11). Такой же цели в Особенной части УК подчинены более точные формулировки многих составов деяний, например, об оставлении места ДТП (§ 142), в составах о половых наказуемых деяниях (§ 174 и др.), при определении уклонения от наказания и укрывательства имущества, добытого правонарушающим путем (§§ 257–259), угрозы, возникающей в результате нарушения правил строительства (§ 323) и должностных деликтов (§ 331 и др.). Однако есть и противоположные примеры. Так, согласно § 324 подлежит наказанию лицо, которое неправомочно загрязняет воды, т. е. в данном случае не определены границы наказуемости. Но подобная норма действовала и ранее в § 38 Закона о регулировании водного режима, в котором ее ограничение вытекало из Закона в целом.

Основой политики в уголовно-правовой сфере является в конечном счете принцип гуманности. Он свидетельствует о том, что все человеческие отношения, которые приводят к необходимости возникновения уголовного права в самом широком смысле, должны основываться на взаимной связи, совместной ответственности за людей, совершивших наказуемые деяния, готовности оказать социальную помощь и содействие борьбе за возвращение к нормальной жизни осужденных. Для Федеративной Республики Германии из этого вытекает признание запрещения применения пыток и бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство наказания или обращения согласно ст. 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (BGBl. 1952. II. S. 685), отмена смертной казни, запрещение наказания в виде заключения в каторжную тюрьму и наказания, позорящего честь человека, а также установление цели ресоциализации при обвинительном приговоре и при исполнении наказания в виде лишения свободы (§ 46, абз. 1, предложение 2, УК; § 2, предложение 1, 154 Закона об исполнении наказания).

III. Структура Уголовного кодекса