Питер Марвел - В погоне за призраком

• Название: В погоне за призраком
• Автор: Питер Марвел
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1202-2, 978-5-91173-367-4

В конце 16 века стало ясно, что великим европейским державам слишком тесно на континенте. Тогда-то и началась настоящая война за метрополии в Атлантике. Волей судьбы Карибские острова оказались на пути «дороги золота и пряностей» и стали приютом для негодяев всего мира: пиратов, корсаров, рейдеров и флибустьеров.

Однажды юный англичанин Уильм Харт понял, что он хочет испытать Фортуну. Он нанимается в Вест-Индскую компанию и отправляется на далекий Барбадос, не подозревая о том, что отныне его жизнь прочно связана с интересами великих королей, гениальных шпионов и страшных пиратов Карибского моря.

---

Капитан невозмутимо оторвался от супа из акульих плавников и утер губы салфеткой.

– Ваш кошель у меня, – сказал он и встал тоже, поклонившись в сторону Элейны. – С ним ничего не случилось. По крайней мере внешних повреждений на нем не было. Внутрь я, разумеется, не заглядывал.

– Что это, неужели талисман?! – оживилась Элейна. – Это так интересно!

– В тех краях, куда мы теперь с вами плывем, мисс Абрабанель, человеческая жизнь зачастую зависит от магов и жрецов, которые отчего-то выбирают для поклонения самых кровожадных и омерзительных идолов. Из этого я делаю вывод, что человек по природе своей в свободных обстоятельствах гораздо более склонен к жестокости, чем полагает даже ваш бедный Спиноза. Не просвещенный христианством дикарь, как и утративший христианство европеец, одинаковы в своей звериной жестокости и страстях.

– Нет, но… – попытался возразить отчего-то задетый за живое Якоб.

– Вспомните недавнее дело колдуньи Вуазьен и госпожи де Монтеспан, которое наделало так много шума в свете. Фортуна забросила эту своенравную женщину на самый верх придворного олимпа, и как легко она в погоне за милостями короля скатилась на отвратительное дно убийства и неприкрытого служения сатане.

– Вы говорите о черных мессах? Ходят слухи, что она приносила в жертву младенцев, чтобы продлить молодость и сохранить красоту!

– Мадумуазель, это не только слухи… – Кроуфорд грустно улыбнулся. – Ну так вот, амулеты и заговоры очень в ходу у нас на островах.

Уильям невольно отметил это «у нас», несколько противное тому впечатлению легкомысленного аристократа, которое пытался произвести на слушателей их новый знакомый.

– Индейцы, не принявшие христианства, и черные рабы, завезенные с Африканского континента, пребывают во мраке язычества, предпочитая общаться с падшими духами и справлять свои кровавые ритуалы. Но мое скромное имущество не имеет ничего общего с этими темными верованиями. Это всего лишь лекарственные порошки да коло– да карт, с которой бог весть отчего я не могу расстаться.

– Вы игрок? – банкир метнул на Кроуфорда быстрый взгляд.

– В игре я невезуч. О нет, я нарушаю совсем иную заповедь Иеговы, – рассмеялся Кроуфорд и посмотрел на Абрабанеля с издевкой: – Я, знаете ли, скорее гадатель.

Хансен вздрогнул и незаметно окинул фигуру Кроуфорда таким взглядом, словно увидел его в первый раз.

Несмотря на весьма практичный ум, а может быть, и благодаря ему Абрабанель был весьма склонен к суевериям, ведь чем больше душа человека отходит от искренней веры в Бога, тем больше она подпадает под власть страхов и суеверий. Абрабанель верил колдунам, астрологам, чародеям и прочим представителем халдейской мудрости, к которой со времен вавилонского пленения так или иначе тяготели души избранного народа. Якоб знал о склонности своего хозяина и опасался, что тот подпадет под очарование очередного шарлатана. И вправду, глаза коадьютора зажглись любопытством. Он уже было собрался что-то сказать, как его перебила собственная дочь.

– Наша вера велит нам не общаться с гадателями, – произнесла Элейна и улыбнулась.

– Ваша? – еще раз с иронией переспросил Кроуфорд, несколько переступая границы дозволенного.

– Да, моя, лютеранская вера, – с нажимом ответила Элейна и уже без всякого смеха посмотрела ему в глаза.

– О, простите, мадемуазель, я не хотел оскорбить ничьи религиозные чувства. Просто я сам католик и мне хотелось лишь внести ясность относительно того, кого благодарить за свое спасение.

– Вы католик? – удивился в свою очередь Харт. – Я, представьте себе, тоже, невзирая на то что англикане захватили духовную власть в нашем Отечестве. Я, знаете ли, не был готов поменять десять заповедей на «Тридцать девять статей»[17].

– Как я вас понимаю! Шутка ли – сократить список разрешенных шалостей еще на двадцать девять пунктов! Да еще лишиться причастия! Решительно не понимаю, для чего у англикан Христос приходил на землю?!

– Видимо, чтобы прочесть нам мораль в духе «Законов против роскоши»! – рассмеялся Харт и посмотрел на Элейну. Но та опустила голову, и лишь по легкой складке между бровями было видно, что разговор этот наводит ее на мучительные раздумья.

– Я надеюсь, что наши взгляды не помешают нашей дружбе, – осторожно заметил Абрабанель.

– О нет, конечно. Сегодня религиозные взгляды вообще почти никому не мешают, особенно в делах, – невинно заметил Кроуфорд, и на его лице засияла улыбка порядочного человека. – Если только не брать в расчет проблемы гугенотов и колониальную политику.

– Но все же, как вы, католик, можете увлекаться гаданием? – Элейна снова повернула разговор в интересующее ее русло.

– Да, тем более вы нам сами ранее сказали, что глупо надеяться на звезды! – заметил банкир, поднимаясь из-за стола. – В каком же случае вы покривили душой, сэр?

– Боюсь, что я и сам этого не знаю! – небрежно обронил Кроуфорд. – Душа человека что бездна. Только Творцу под силу разобраться в том, что Он там натворил. Пожалуй, когда меня взвесят и найдут слишком легким…

– Ну уж это чересчур мудрено! – усмехнулся Абрабанель. – Эти софизмы оставьте для модных салонов, а у меня к вам деловой разговор, не забудьте!

– Я не буду испытывать ваше терпение, – с видом полнейшей серьезности ответил Кроуфорд. – Вот только заберу кошелек. Он придаст мне вес, когда вы возьмете меня в оборот.

Более уже к этому разговору не возвращались. За десертом Кроуфорд развлекал их милой болтовней и сплетнями о нравах обитателей Нового Света.

Уильям вернулся к себе в каюту в смятенных чувствах. Его неудержимо влекло к Кроуфорду со всеми его странностями и противоречиями. Он знал этого человека всего три дня, но если бы тот позвал его за собой, Харт не стал бы долго раздумывать. И еще юноша чувствовал, что тот сам испытывает к Харту что-то вроде симпатии.

Сам Харт, имея двух старших братьев, никогда не чувствовал по отношению к ним ничего подобного. Только дядя моряк да один мальчик, с которым они делили соседние кровати в дортуаре, вызывали в душе Уильяма теплый отклик. С тем мальчиком он даже дружил. Подростки вместе совершали набеги на фермерские огороды и удирали из спальни по ночам. Но друг погиб жестокой и нелепой смертью: упав с лошади, он зацепился ногой за стремя и лошадь раздробила ему голову о камни на пустоши. Тогда Уильям впервые видел кровь, и, лежа ночами, без конца вспоминал то совместные проделки, то забрызганный красным вереск рядом с бездыханным телом друга.

Теперь Уильям увидел в Кроуфорде воплощение своих представлений о настоящем джентльмене. Хотя, на первый взгляд, ничем особенным он себя не проявил, а, наоборот, постоянно оказывался перед публикой в роли жертвы – жертвы судьбы, пиратов, океана. Но и эту неблагодарную роль он играл с таким блеском, будто сам являлся и драматургом всех своих невзгод, и их исполнителем. Даже обычный кожаный кошелек, снятый с его пояса, и тот хранил в себе какую-то тайну. Давид Абрабанель сразу понял, что перед ним человек незаурядный, и отнесся к нему с большим вниманием и уважением. И Якоб Хансен, которого нельзя было назвать зеленым юнцом, и тот насторожился, как пес, почуявший волка.

Уильям осознавал, что невольно завидует Кроуфорду и к зависти этой примешивается и некоторая толика ревности. В глубине души ему хотелось немедленно сделать что-нибудь выдающееся, из-за чего всеобщее внимание обратится на его, Уильяма, персону. Но что он может совершить, Уильям не представлял. Разве что его тезка Черный Билл решит атаковать «Голову Медузы», и вот тут уж Уильяму будет где развернуться!

Представляя себе схватку, Уильям даже рванулся к своей шпаге, которую до сих пор ему ни разу в жизни не приходилось пускать в ход. Но тесное пространство каюты не позволило ему изобразить великолепное туше, которому его обучил учитель фехтования, нищий французский шевалье, живший в усадьбе Хартов на правах дальнего родственника. Француз по имени де Фуа утверждал, что у себя в Гаскони являлся фехтовальщиком далеко не из худших, и обучал Уильяма своему искусству с торжественной серьезностью, уверяя его, что непременно сделает из Уильяма виртуоза шпаги, опасного и неуязвимого. Уильяму очень хотелось в это верить, но до сих пор ни разу не пришлось проверить свои способности в деле. Он даже шпагу из ножен не вынимал с тех пор, как покинул университетский зал для фехтования. Тем более было бессмысленно махать ею в тесной каюте. Охладив свой пыл, Уильям спрятал оружие и окончательно впал в уныние. Он боялся признаться в этом самому себе, но в глубине души здорово трусил при мысли о нападении пиратов. Судьба «Утренней звезды» слишком красноречиво свидетельствовала о том, чем кончаются подобные авантюры.

Когда желтое, похожее на диск для метания, солнце повисло над самым краем океана, пронизав золотым светом воздух и превратив бесконечную водную гладь в струящуюся огненную лаву, тускло вспыхивающую багряными сполохами, сэр Френсис Кроуфорд постучался в каюту Уильяма и в весьма учтивых выражениях пригласил того поучаствовать в небольшой пирушке, которую он устраивает in favorem для своих новых друзей.