Михаил Квадратов - Землепользование

• Название: Землепользование
• Автор: Михаил Квадратов
• Жанр: Поэзия

«Землепользование» – вторая книга московского поэта Михаила Квадратова. Была издана по оригинал-макету ОАО «Русский двор» в 2006 году. Переиздание 2015 года.

В «Землепользовании» поэт уводит читателя в фантомный мир, в котором безошибочно угадывается суть мира настоящего. Единожды посетив открывшиеся пространства, читатель не останется прежним.

---

не удержать

не удержать – уплыли
можно кричать – не поможет
вечером над облаками
вдоль небесной камбоджи
вдаль по небесной каме
на надувном крокодиле
из прошлогодней кожи
те что меня не любили
те что хранили – тоже

машут руками

Рисунок

Рисунок левою рукой
На корке старого блокнота —
Два лета медленного лёта
Над пересохшею рекой;

Царя унёс угрюмый дух,
Но не в пролёт и не с балкона,
Не по следам квадриллиона
Меланхолических старух,

Вертящих золотую нить,
Ворча, что их опять забыли,
Пока летали легче пыли.
Его уж точно не забыть:

Он видит сны – и вас во сне —
В хрустальном стареньком бараке,
И с ним усталые собаки
На тёплой кафельной луне.

Жара

Слышишь: выжжены жарой,
прорывая оболочки,
крошатся пустые строчки.
Или, может, неживой

трётся ветер об эфир
недобритою щекою —
счастья нет – и фиг с тобою.
Или из пустых квартир

пролетая на жуках —
невесомы, многоноги —
шелестят былые боги
на засохших языках.

для СтеппенВольфа

когда горит нервический париж
сворачиваясь чёрными цветами
ты говоришь и медлишь и паришь
мы это пламя

мы эти бабочки мы сладкий чад
мы саранча сжигающая клевер
и саламандры юные кричат
домой на север

Happy birthday

Иллюзионом зыбкая свобода,
На день домой – такое время года,
Каникулы, Николь, другие голоса,
Портвейн, вторая полка – ближе небеса,
На чёрных линиях ночные поезда,
Сквозь угро-финские леса лететь туда,
Где бабушка спасёт и сохранит;
Уже болит, но всё же не пиит,
Пока не пишется – ещё не одинок.
Но вот вагон на перегоне на восток
Обгонит Время в кедах – меж обедом
И завтраком, в дыму, на спор с соседом:
Оно потом не вспомнит этот морок
И эту скорость. Синих переборок
Плац-карты не увидеть. Он проснётся,
И будет день; наверно, будет солнце
Уже совсем другим, он не узнает лес.
И нет ни бабушки, ни дома, ни небес.
И скоро сорок.

Велосипед

А в сорок стать хорошим, и за это
В награду от муниципалитета
Оформят разрешенье (не медаль)
И справку на провоз в метро велосипеда;
И фарою светить, когда не станет света,
Рукою левою крутя педаль,
И, не участвуя в весёлой суете
Смеющихся, свистящих в темноте,
Мечтающих дойти до турникета,
Читать главу вторую Фауста, опять
Пытаясь хоть чего-то в ней понять.
Всё тщета.

делирий

пикируя на плоскости полян,
как падавший когда-то снег из ваты,
из комнаты, где псы и психопаты,
из греков, из сарматов, из древлян,
из траченных латынью серых снов,
из старых слов в разбитых окнах гугля —
не найденных – обходчик нездоров;
возьми в полёт эфира, серы, угля,
любви из боли, сердце из свинца…

…живущие от третьего лица
по клёкоту ликующих валькирий
начнут пеленговать его делирий —
они спешат смешного беглеца
запаковать в небесный целлофан…

…но поздно – он просвечен, но не пьян,
он вырвется из горней процедурной,
обломками ревущего сатурна
осыплется на золото полян.

туча

как сладко осенью возжечь
кирпичики любимых книжек
по лесенке слепого дыма
сопя карабкаться наверх

и в серой туче увидать
большого огненного дятла
и в ужасе бежать по туче
и в туче ноги промочить

и инфлюэнцей заболеть
и умереть и не вернуться
и ничего потом не помнить
совсем не помнить ни о чем

Гностик

Подняться утром
Сверкает осень
Как дым оранжев
Как близко к Богу
Душа ликует
Душа томится
В объятьях плоти
Как тесно тело
О эти карлики —
– хирурги
В тяжёлых шапках
Из меха зверя
В умильных ботах
Из кожи с медью
Не брызнет искра
Из-под подошвы

Давай давай же!
И плоть разъяли
Распался кокон
Наружу с треском
Душа взлетела
Ещё дрожала
Но вот обсохла
И заискрилась

И вот – запела
Чуть-чуть фальшиво
Пускай – привыкнет
К гармонии
В хрустальных сферах

осеннее

было нынче лето или нет —
кто повозку лунную догонит
выглянули – осень на балконе
на дворе на рельсах на луне
мокрые драконы в конуре
мокрый иероглиф на заборе
первый снег на чорном мониторе
да опять нули в календаре

Стены

…Здесь указано всё, и расписаны сцены,
Что нам делать на этом полу из стекла,
Тихо-тихо вздыхают стеклянные стены,
И внимательный взгляд из другого угла,

И пока не пошлют за врачами соседи,
Нас укроет (свобода ему дорога),
Нас вдохнёт сквозь трубу из изъеденной меди
Древний бог четверга, страшный бог четверга.

Прохожий (О. Р.)

Я последний осенний прохожий, а тут
Только жёлтые листья по лужам плывут.
Эти лужи – без дна, этот город – китай,
Ты последние сводки ночные читай —

Им положено быть где – то в области сердца.

Не разгадывай ночь – не читая, уйду.
Утром листья-галеры замёрзнут во льду,
И гребцы на галерах, конечно, умрут —
Так всегда умирают рабы поутру,

Если некуда плыть, если некуда деться.

«в среду вечером скажут – сдуру можешь поверить…»

в среду вечером скажут – сдуру можешь поверить
этой ночью опять умирать – заплакать
и вот из тебя убегают разные птицы и рыбы и звери
в перелески садки перекрёстки слякоть
слёзы глотают – чёрный йогурт четверг – liebe mutter
думать думать одно – холодно – как всего было мало

жизнь вернётся обратно в пятницу утром
мокрой собакой под одеяло

Дедушка

Дедушка в муаровых обносках
Помирает на горбатых досках,
Ничего ему уже не надо,
Тает старомодная помада,
Красная москва проела шаль,
Не нужна красивая каталка,
И ему себя уже не жалко.
Ну а мне себя сегодня жаль.

Судьба

Подглядывать из детства сквозь трубу,
Трубить в неё, выслеживать судьбу,
Выискивать судьбы приманки лисьи;
К чему? – Но мы нашли и повелись, и
Случайно выпали из времени в бреду —
Теперь зима четыре месяца в году,
И мы уже не верим, будто где-то
Зима – пломбир, всё остальное – лето.

Словоловы

Словоловы птицеловы:
Нелегки, всегда готовы:
Ловят в маленькую сеть
Слово жизнь и слово смерть.

Скажут: жизнь – смешное слово,
Лёд на палочке еловой,
Пережжённый леденец.
Вот начало – вот конец.

«сидит, кивает головой…»

сидит, кивает головой
его из книги долговой
наутро выведут квасцами
а дальше – выбирайте сами
вам – иммортели асфодели —
и вот ночные метрдотели
несут летейский кипяток:
никто не будет одинок

Изюм

Приговорённый вечностью сидел и думал:
Куда ведёт
Беседа едоков горячего изюма,
Кривящих рот.

Ведь корабли ведомы не туда, не теми,
Тяжёл помол.
И лопались слова, и проливалось время
На тёплый стол.

«заставляли остаться живым: чтобы наверняка – …»

заставляли остаться живым: чтобы наверняка —
рисовали усталое солнце, другие предметы;
выкликали, искали, хотели оставить пометы
в специальных разделах спасительного дневника,
запереть от судьбы в кипарисовом теле ларца —
ты теперь пассажиром в дежурном бумажном вагоне,
и тебя, может быть, может быть, до утра не догонят
бытовые убийцы и девушки в белых венцах

Черновики

Верти, накручивай словес тугую вязь;
Щелчок – из рук летит пластмассовый стаканчик.
Я маленький звонарь, я оловянный мальчик,
Я жив, пока строка не порвалась.

…Когда просыплется песчаная строка,
В последнем приступе забьётся колокольчик,
Проступит на песке твоя личина волчья.
Отец, я оживу в твоих черновиках.

Ужин

Мефодий

Мефодий пьян, срывается домой,
Неявный бег кротов под мостовой,
Далёкий клёкот бешеных грачей
Его страшит, он беден, он ничей.

И восемь кошек, семеро котят
В окошки укоризненно глядят;

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.