Евгений Тугаринов - Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников

• Название: Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников
• Автор: Евгений Тугаринов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91761-418-2

Книга воспоминаний о выдающемся русском иерархе митрополите Сурожском Антонии (Блуме, 1914–2003) представляет собой подборку уникальных материалов, никогда ранее не появлявшихся в печати. Это и интервью владыки, данное им режиссеру В. Васильеву в 1999 году в Лондоне, и статьи-интервью, специально собранные для данной книги.

---

Хор под рукой отца Михаила пел уверенно, слаженно, осмысленно проговаривал литургические тексты на обоих языках, и мне невольно подумалось, а чему, собственно, я буду их учить? Что нового и важного я готов преподать певчим, клиросный опыт которых, по-видимому, превосходил мой собственный церковный и певческий опыт? Однако было уже поздно рассуждать, надо было настраиваться на работу, думать о репетиции.

На причащении священников отец Михаил покинул свой пост, ушел в алтарь, передав управление хором помощнице Аннамари.

Вернувшись, он тихо сказал мне, что владыка Антоний хочет познакомиться со мной и просит подойти к алтарю, к распятию, куда обычно собираются люди и куда после службы выходит митрополит. Пока я буду разговаривать с владыкой, хор успеет попить чай и приготовить зал для спевки. Ничего не подозревая, лишь где-то в самой глубине сердца чувствуя предательский холодок, я спустился вместе со всеми вниз ко кресту, затем прошел к южной боковой алтарной части храма и встал в очередь ожидавших владыку прихожан.

Митрополит Антоний вышел через южные алтарные двери, не те, которые находятся в иконостасной перегородке, а через боковые, не видные глазу, завешенные тканью. Он начал разговаривать с тем, кто стоял ближе к нему. Наблюдая за владыкой вблизи, я терпеливо и спокойно ожидал своей очереди.

Меня представил ему отец Михаил, назвал имя и дело, ради которого я приехал в Лондон. Как-то неожиданно для меня владыка положил свои руки мне на плечи, посмотрел на меня внимательным и добрым взглядом… и начал благодарить. Несколько фраз, которые он произнес, поразили меня. Он благодарил меня за то, что я нашел время приехать в Лондон, что я согласился помочь хору стать лучше, и вообще говорил мне такое, чего на самом деле я никоим образом не ощущал и не относил к себе. В его словах не было и тени игры или юмора, они были искренни, серьезны, он говорил то, что, наверное, думал. Время и пространство для меня снова начали как-то незаметно растворяться. Вновь появились слезы, я ничего не мог с собой поделать, но при этом по сердцу разливалась неведомая ранее радость, было как-то непонятно тихо и хорошо. Владыка еще более приблизился ко мне, его руки по-прежнему лежали у меня на плечах, он что-то продолжал мне говорить, а я лишь смотрел ему в глаза, видел, как он улыбается, понимая мое волнение и преизбыток чувств. Через пару минут он отпустил меня, и, ведомый отцом Михаилом, который присутствовал при всем этом, я последовал в трапезный зал собора, где стоял несмолкающий шум голосов, люди стояли, сидели, пили чай и общались.

Как прошла репетиция, я мало помню. Помню, что вначале извинился перед хором за свое самочувствие, которое, скорее всего, не позволит мне провести спевку как надо, как того ожидают от меня певчие. Я объяснил причину своего волнения и почувствовал, что люди поняли меня, не разочаровались, может быть, даже кому-то из них мое состояние было знакомо и напомнило нечто похожее из их собственного опыта. Мне не было стыдно своих распухших от слез глаз, я чувствовал, что меня понимают, я был среди своих.

Митрополит Антоний, протоиерей Михаил Фортунато, Евгений Тугаринов. Лондон, 1998 г.

Певчих было около двадцати или более человек. Они внимательно смотрели на меня, старались понять какие-то новые для них установки, предложения, улыбались на мое стремление самостоятельно объяснить что-то из певческой технологии по-английски, некоторые помогали мне своим переводом, словом, у нас сразу установились дружеские отношения, почти семейные, домашние. Работа хотя бы немного отодвинула на задний план мои недавние переживания от встречи с владыкой, увлекла новыми задачами, перспективами. Мы с обоюдной радостью завершили воскресную спевку, договорившись о следующих встречах на неделе индивидуально, по группам и все вместе.

И только вечером, оказавшись один в своей комнате, я вновь возвратился к событиям первых двух дней моего пребывания в Лондоне, центром которых оказалось мое первое знакомство с владыкой Антонием. Через несколько дней владыка пригласил меня на обстоятельный разговор, который состоялся в церковной лавке. Встречи будут и потом, через год и через два, и когда я приехал по приглашению владыки Антония уже жить и работать в Англию. Дорого многое, и это многое действительно отложилось в душе, но память первой встречи с ним, естественная реакция моего сердца на видимый, ощущаемый рядом свет Христовой любви, который излучала душа владыки, – память этой встречи осталась самой крепкой и дорогой.

Может быть, потому, что владыка Антоний умел чужое сделать своим, умел стать на самое краткое время близким и единственным собеседником и другом иному человеку, у всех тех, кто соприкасался с ним, остались глубоко личные воспоминания о нем. Хорошо сказал об этом отец Михаил Фортунато: «Как Божий друг, владыка Антоний обладает также редчайшим качеством – слушать напряженно, терпеливо, интуитивно. И вот в этом-то он и получает от нас свою долю дружеской жизни, так как в свой опыт он тогда впитывает все наши переживания и чувства»[7].

Действительно, владыка Антоний всей силой своего сердечного участия умел так сосредоточиться на этом новом для него конкретном человеке, что хотелось тут же рассказать ему все, поделиться с ним тем, что было тяжело доверить даже самым близким домашним. Но почти всегда это был разговор не исповедующего с исповедующимся, хотя, разумеется, такое часто и постоянно происходило, но это был разговор двух друзей, двух близких и хорошо понимающих друг друга людей. Оттого беседы, которые владыка Антоний вел на русском и английском языках, каждый слушающий принимал близко к сердцу, как адресованные лично ему. Так же, впрочем, как и проповеди владыки.

«Давно уж это было, – пишет С. С. Аверинцев, – а никогда не забуду, как первый раз в жизни стоял на литургии, которую служил в одном из московских храмов улучивший возможность приехать владыка Антоний. Не буду говорить, что мы чувствовали во время проповеди: он говорил, глядя нам прямо в глаза, его речь шла так же прямо в сердце, каждое слово было живым и до краев, до тяжести, до переизбытка полно смыслом…»[8]

К владыке Антонию спешили, когда видели его выходящим из своей квартиры или из алтаря, люди устремлялись к нему за благословением не формально, не только из уважения к его церковному митрополичьему сану, а по зову сердца, чувствуя его простоту, доступность в любое время дня, его готовность слушать.

Владыка Антоний вообще всячески старался принизить, умалить себя, не давая собеседнику почувствовать дистанцию. Он ходил в простой, подолгу носимой монашеской одежде, подпоясанный простым пояском или широким ремнем, наподобие офицерского, под старость носил кофту-душегрейку. Только один раз в год, на престольный праздник храма, в День Всех Святых, он служил литургию архиерейским чином. Интересно, что митрополит Антоний сохранил за храмом не только старое посвящение Успению Божией Матери, но благословил добавить к нему посвящение Всем Святым, которое существовало у англиканского прихода. Традиционно именно в воскресенье Всех Святых Владыка служил архиерейским чином вместе с клиром других приходов Сурожской епархии. Его, как и полагалось, клирики собора встречали в дверях и провожали до места совершения входных молитв, затем иподиаконы облачали в центре на кафедре. В остальные дни года он служил как простой священник. Он сам ходил в магазин за покупками, причем покупал себе еду в одном и том же маленьком пакистанском магазине, где его хорошо знали и всегда тепло встречали: справлялись о здоровье, обменивались новостями, говорили о погоде. Он ел то, что оставалось от общей трапезы. Не раз я был свидетелем, как на стул у двери перед его квартирой, вход в которую был из ризницы храма, ставили стеклянную литровую банку с борщом, которую потом забирали там же через несколько дней, пустую и помытую. Так сердобольные старушки и женщины-прихожанки подкармливали своего владыку, зная, что для себя он никогда не будет готовить, а просто поголодает. Во всем этом проявлялось удивительное, редкое терпение и смирение митрополита, отказывавшего лично себе в том, что кажется нам самым необходимым и абсолютно естественным. По словам отца Иоанна Ли, «владыка не требовал какого-либо комфорта: он легко терпел жару, холод, голод, усталость; ничего этого он не замечал»[9].

Владыка Антоний с радостью и простотой принимал помощь. Мне несколько раз посчастливилось стать его провожатым по дороге в магазин, и я с благодарностью вспоминаю несколько часов моей жизни, которые прошли в общении с ним во время этих походов.

* * *

– Хотите пойти со мной? Пожалуйста, сходим вместе, только вам придется везти эту тележку. Она со временем стала неуклюжей, но я к ней привык. Я ведь тоже теперь неуклюжий, старый, легко могу споткнуться. Мы оба с ней старые. Нам обоим пора уже уходить, – просто сказал владыка Антоний однажды, увидев меня подбегавшим к нему в один из октябрьских дней 2002 года.