Елена Потехина - Она полетела, она все-таки полетела…

• Название: Она полетела, она все-таки полетела…
• Автор: Елена Потехина
• Жанр: Русское современное

Я верю, что когда-нибудь я встану на высоком берегу реки, оттолкнусь от земли и полечу над водой высоко высоко, как птица. И белые чайки полетят со мною рядом. И будут кричать, кричать… Только бы сердце не выскочило из груди от восторга. И папа, мой добрый папа, увидев меня, заплачет и скажет:

– Вы видите, нет, вы видите…! Она полетела, она всё таки полетела…

---

Ну, мне, конечно, стыдно тогда было за свою выходку. Но в угол меня никогда не ставили. И бить ни разу не били. Наташке, помню, один раз попало от отца, когда она в первом классе ушла цветочки собирать, а её до потёмок все искали.

Поскольку с матерью задушевных бесед у нас как-то не получалось, то сведения о её родословной я получала от «молчаливого» отца. Да, это парадокс, но так. Отец почти всегда молчал, а мать кричала, говорила, говорила…, очень много говорила. Но вот о чём, убей – не помню. Может быть о том, что нужно уметь жить, что соседка стирает по воскресеньям бельё, что «не подмажешь – не поедешь». Может быть… Я не помню.

Возможно, включался некий защитный экран. А вот своего неразговорчивого отца я могу цитировать почти дословно. От него же я узнала, что отец матери (наш дед) – Ягодкин Александр Иванович пропал без вести в конце войны. Отец говорил, что, однажды весной, после сражения, он стоял на берегу Дуная. По реке, вперемешку с немецкими, несло трупы русских солдат. Он рассказывал, что у него тогда странно защемило сердце, будто он потерял здесь кого-то родного.

В книге памяти погибших воинов в ВОВ 1941–1945 г. г. я нашла запись:

Ягодкин Александр Иванович 1895 г. р., призван из г. Кинешма 30.06.1941 г., рядовой 189 гв. с. п. Погиб 20.08.1944 г. Похоронен Каушанский район, Молдавия.

Как я сожалею о том, что не записала в свое время рассказы отца о войне, о его детстве. Ведь для меня сегодняшней так важны эти милые детали.

Пусть наша жизнь и полна событий, но от этого не становятся менее важными незаметные мелочи, которые, как маленькие маячки, указывают на скрытый фарватер в бурном потоке житейского моря. И наша задача угадать, распознать эти маячки, чтобы не ошибиться в выборе пути. Ведь не всегда рядом может оказаться добрый, мудрый друг и наставник, который всё объяснит. Нужно анализировать ход событий. Слушать себя изнутри и идти туда, куда зовет сердце, подчиняясь требованиям совести. Совесть и разум – наши главные советчики. Но, увы, они могут обидеться и покинуть нас, ели мы не слушаем их советы. А для того, чтобы слышать голос совести и разума, нужна тишина внутренняя. Люди говорливые и многозаботливые не любят брать на себя ответственность, и чаще всего ищут себе буксир, чтобы прицепиться за него и беззаботно висеть у него на хвосте. Мне часто приходилось видеть «буксиры», которые тянут за собой по целой связке этаких «корабликов». Про них говорят: «Несёт крест».

Но, вернемся к маячкам. Нужно быть постоянно собранными и внимательными и стараться не терять их из виду. Иначе можно заплыть на опасные отмели. Как только вы увидели, что море впереди вас кипит, обходите это место – это подводные рифы, они в щепы разобьют ваше судно. И всегда используйте попутный ветер. Вот уж тогда ставьте все паруса. Попутный ветер дует недолго – один-два дня. Но за это время вы можете проделать путь, что делали обычно за два-три месяца. В это-то время и происходят странные превращения. Рифы уходят глубоко под воду, мелководья исчезают и у всех островов, к которым вы будете приставать в это время, будут удобные и тихие гавани. А экипаж вашего корабля будет жизнерадостен и работоспособен.

Как жаль, что попутный ветер так непродолжительно дует. И какой бы удачной не была наша жизнь, но всех нас она периодически поколачивает. Казалось бы за что? Жил себе человек, никого не убивал, не крал и вдруг, «бац» ему эта самая жизнь запрещённый приёмчик ниже пояса. А потому, что всё-то тут в нашей системе заложено. Я на себе это проверяла. Вот, например, думаешь:

– А ну-ка, сделаю-ка я эту маленькую хитрость, никто и не узнает.

Это только так подумаешь. А назавтра у тебя раз и температура под 40. И всё. Хитрость сорвалась. Вроде бы – расстройство. Ан, нет. Это сработал предохранительный клапан. Словно кто-то отводит нас от края пропасти и поучает, как дитё малое, неразумное.

Так что, не стоит нам горевать да сетовать, а надо Бога благодарить, что защищает нас, да от большей беды отводит. Всё хочет до нашего сердца достучаться.

Глава 18 Земля моих предков

Когда я подросла, мои географические познания расширились. Кроме Кинешмы я узнала Иваново, Сокольское, Юрьевец. Но Волга, красавица – Волга, оставила в моей детской памяти самый яркий след.

Волгу многие называют матушкой, кормилицей. А уж я-то знаю, какой крутой нрав у нашей «матушки». Не прощает она ни бесшабашности, ни жестокосердия. Не любит она людей пришлых, заносчивых, жадных до легкой наживы. Потому – то издавна и селились вдоль Волги люди особой породы – волгари. Открытые, легкие в общении, хлебосольные. И говор у них был особенный – волжский, протяжный, окающий. Словно и не говорили, а песню пели. И жизнь в те времена была другая – степенная, неторопливая, размеренная. Телевизоров тогда не было. А по вечерам соседи собирались на беседу. Возле самовара узнавали все последние новости, делились сокровенным, решали житейские вопросы.

Это сейчас дома в деревнях запирать стали, раньше такого сроду не водилось. Подойдешь к дому – в замочных ушках палка торчит. Сразу ясно, что хозяев дома нет.

Уже, будучи взрослыми, мы с сестрой несколько раз ездили в Сокольское, на родину нашего отца, словно подчиняясь зову предков (это сейчас Сокольское – Нижегородская область, а в пору моего детства оно принадлежало к нашей – Ивановской).

Левобережье Волги отличается от нашего привычного представления о Волге правобережной. Кажется, что это совершенно другая река, с другим характером.

А какие там песчаные отмели! Идешь, идешь, далеко-далеко, а все мелко и дно видать. И вода чистая – чистая. Почва песчаная и грязи почти не бывает.

Именно в Сокольском я ощущала себя дома, действительно на земле своих предков. Жаль, что в своё время я не приставала к деду с бабкой с расспросами об их быте, о жизни деревни тех лет. Может быть, была мала и глупа. А, может быть, время было такое и «память стирали». И всё-таки непростительно быть Иванами, родства не помнящими.

Отец рассказывал, что у них было своё староверческое кладбище. В церковь не ходили, дома была своя молельня (домовая церковь), куда для молитвы сходилось несколько семей. Детей воспитывали в строгости и послушании. Если в деревню приходил странник, то посылали его ночевать в дом к староверам. Самым почитаемым святым был Николай – Угодничек. Странно, но я его всегда считала нашим русским святым.

На бабкиной половине всегда горели лампадочки. Были и старинные книги с красивыми и непонятными заглавными буквами. Было в этих буквах что-то таинственное и завораживающее. Отец рассказывал, что когда его мать стояла на молитве, то ничего вокруг уже не видела и не слышала. Да, нет ничего на свете сильнее материнской молитвы:

Знала мать, кого молить за сына,
И пошла тернистою тропой.
И обиды горькие сносила,
И носила свитки за собой.
И почти не плакала, молчала.
И терпела скорби и нужду.
И на небо боль её кричала.
Но она не сеяла вражду.
Знала мать, о чём спросить у сына.
И нашла заветные слова.
Зазвенели пламенные струны.
И Душа запела, зацвела.
И Душа наполнилась любовью.
И от сердца ниточка легла.
Стала эта нить дорогой к дому.
И от края сына увела.

Нашим проводником по Сокольским местам была наша двоюродная сестра – Лида. Она старше нас с Натальей. Лида водила нас за черникой и земляникой. Она-то и познакомила нас с Галашиной Серафимой Ивановной из деревни Солищи Сокольского района. И хотя много лет прошло с тех пор, но её рассказы, пересыпанные острыми словечками (на местном диалекте), остались в моей памяти до сих пор. Я по памяти записала её рассказы. Постепенно, они обрастали новыми подробностями. Я их дополняла воспоминаниями из собственного детства. Так, незаметно, Серафима Ивановна превратилась у меня в тётку Дарью. А её рассказы в «Волжские побывальщины». И я уже и сама не знаю точно, с нею случились все эти истории или с кем-то другим. Но это уже другая книга.

Водила нас Серафима Ивановна на чернижник через топь, тайной тропой, по одной ею видимым и понятным отметинам и знакам.

Нам же поступали чёткие команды: «Идти шаг в шаг», «в сторону не уклоняться», «держать дистанцию». Тогда же я впервые испытала тот животный страх перед топью, когда зелёная поляна под ногами у тебя «ходит ходуном».

Но черника оказалась слишком мелкой и её уже повыбрали. Поэтому мы решили вернуться домой – перекусить и идти за земляникой.

Глава 19 Медвежьи следы

Солнце стояло высоко. Было жарко и тихо. В траве стрекотали кузнечики. Изредка пролетала пчела, но осмотрев несколько поникших от жары цветов, уносилась прочь. И только комары никак не могли угомониться и всё лезли в глаза, в уши и при этом противно пищали.