Ольга Елизарович - Тихая сапа

• Название: Тихая сапа
• Автор: Ольга Елизарович
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-327-3

Повесть является размышлением об остроте противостояния взрослых и детей в нашей стране и – как следствии этого противостояния – о детском хулиганстве. Будучи построена целиком и полностью на воспоминаниях, она охватывает события, происходившие в подмосковной школе и в жизни советского общества в 60-е годы прошлого века, – с пятого по десятый класс героини.

---

– Маньяков! – резко бросила Редина, одновременно сильно расширив глаза. – Ты почему это без пионерского галстука?

– Забыл… – неопределённо отозвался тот и опустил глаза, видимо, не ожидавший, что математичка уже знает его фамилию.

– Завтра чтоб был одет, как ученик, с галстуком и с белым воротничком, ясно?… Отвечай, когда я спрашиваю.

– Ясно.

В третьем ряду Нина Николаевна заметила Надюшу Дюжеву, спокойную, на редкость самостоятельную девочку с длинной толстой косой, свою в некотором роде соперницу за влияние в классе. Мать Нади, немолодая вдова, работает станочницей на заводе, и девочке с малых лет пришлось впрягаться на равных в домашнее хозяйство. Может, поэтому она так рано повзрослела? Нина Николаевна любила ощущать особый холодок азарта, возникавший в душе при пикировках со строптивыми учениками. Подобные умники придают жизни вкус. Особенно потому, что находятся в полной твоей власти. Дюжева как раз из таких… Но что это! Рядом с Надей сидела Ира Абубекова! Вот так метаморфоза! А где же Галя Залётко, дочка почтарши, неразлей-вода с Дюжевой все прошлые четыре года? Ах вон она где, за второй партой у окна… Тут Нина Николаевна так и подобралась от неожиданности. Рядом с Залётко восседала чужачка! Как, пронырливая очкастая узурпаторша уже успела подлизаться к её кровной ученице? Да и сроду не было у неё в классе очкариков! Нине Николаевне показалось, что её предали. Ревнивое желание «отделить агнцев от козлищ» вызвало вспышку безотчётного гнева. Однако, «пронырливая» незнакомка имела донельзя отрешённый вид. Очки, косо сидевшие на остром носике, были направлены куда-то вверх, но не к портрету Вождя над классной доской, а просто в пустую стену. И это в то время как в классе находится учитель, то есть я! Хорошо, что у Нины Николаевны прекрасная память, и она запомнила на перекличке фамилию этой уродины.

– Долохова! – внезапно выстрелила она и с удовольствием заметила, как вздрогнула девчонка. – Али заскучала, красна девица?

Родные ученики охотно засмеялись. Я поднялась с места, продолжая смотреть мимо Нины Николаевны. Обыкновенная детская внешность: за ушами две коски оловянного цвета, завязанные капроновыми лентами, белый школьный фартук, как у всех, красный галстук. Чем же это так раздражает классную руководительницу?

– Когда разговариваешь с учителем, надо смотреть на меня, – назидательно изрекла Редина и, когда я уставилась ей в подбородок, закончила: – Сядь!.. Завтра всех рассажу как следует. Чтоб в переглядки на уроках не играли. Спрашивать буду – о-го-го!.. – и она погрозила замершему классу пальцем.

Глава 2. Кукольные игры

Галька Залётко оказалась для меня подарком судьбы – она тоже любила играть в куклы. А поскольку пристрастие это считалось постыдным для таких взрослых девочек, то мы с Галькой сразу же оказались повязаны страшной тайной. Кукол у Гальки никогда не было, зато у меня их хватало с избытком, считая и самодельные. И в те дни, когда у меня не было занятий на пианино, а у Гальки – особо крупных дел по хозяйству, мы собирались после школьных уроков вместе, чтобы предаваться своей всепоглощающей страсти, пока родителей не было дома. Самое ценное в Гальке было то, что она могла вести мужскую партию. Я была способна играть только за Принцессу, самозабвенно переливая в куклу всё своё существо. Галька же не только была за Принца. Её воображением оживали также вспомогательные герои: злые родители, которых изображал наряженный для достоверности в жилетку грузовик на задних колёсах, а также Дурак, домогавшийся Принцессы. Второстепенные персонажи постоянно мешали произойти самому важному событию всей игры – объяснению в любви. И каждый раз, когда Принцесса начинала дрожать у меня в руке в ожидании заветных слов, а Принц начинал неподдельно заикаться, и в комнате становилось тихо-тихо, как перед великим свершением, Галька вдруг хватала Дурака, который немедленно попадал в некую дурацкую ситуацию, и обе артистки начинали истошно хохотать и дубасить Дурилу, гоняясь друг за дружкой по квартире.

– И когда только он ей признается? – вздыхая, сетовала я после потасовки.

– Признается, – с сознанием большой ответственности отвечала Галька и зябко ёжилась.

Между тем Галькины школьные успехи резко шли на убыль. Слишком рано ввергнутая в унылую прозу жизни (без отца), подсунувшую ей рабочего ишака вместо розового коня детства, Галька вдруг очнулась от небытия, и небывалые эмоции затопили её. Она грезила наяву дальнейшими кукольными событиями, и это стало единственным источником её существования. Вместо переписывания упражнений по русскому языку, она строчила в тетрадках невообразимые «сценарии» – некие варева из обрывков детских кинофильмов, радиопередач и книжек. Наиболее драматические места получались у неё самыми дурашливыми. Ибо совладать с неистовым волнением в подобные мгновения невозможно, и такие мелочи, как правописание и порядок слов, немедленно выходят из-под контроля. И тогда «дерево» само собой превращается в «дурево», «поскакал» – в «покакал», и это ещё не самые острые камни преткновения, безжалостно перекорёживающие слёзы восторга в гримасу гомерического хохота.

Все эти курьёзы наконец сложились в предгрозовую ситуацию. Галькина мать заявилась в школу на совещание с Ниной Николаевной. Были констатированы «вопиющие факты»: в прошлые годы Галька училась хорошо, а теперь подпала под дурное влияние Долоховой, которая вместо помощи, топит подругу своим разгильдяйством. В результате было вынесено решение: «проработать» Галькино поведение на классном собрании.

Нина Николаевна тоже любила играть в куклы, только буратинами в её инсценировках служили её ученики. Она импровизировала с увлечением, остро вглядываясь в лица своими насмешливо прищуренными ледяного цвета глазами, заставляя гадать, чем всё это кончится, преподнося неожиданные суждения и повороты. Окажись на подобном спектакле случайный слушатель, он пришёл бы по крайней мере в недоумение.

Объявив классное собрание, Редина окинула сразу нахохлившихся пионеров самодовольным взором. Олигофрены, правда, продолжали присутствовать с обычным сознанием важности происходящего.

– Повестка дня, – с выражением, словно стихотворение в прозе, принялась декламировать математичка, ни словом не отступая от обязательной схемы ведения собраний. – Отчёт председателя совета отряда о проделанной работе. Второе. Оценка коллективом работы актива и перевыборы председателя. Третье. Разное… Ну, Галя, начинай.

Галя Мозговая, гладко причёсанная черноволосая девочка с тонкими, всегда строго сжатыми губами, с кружевным воротничком, вышла к доске и зачитала проведённые мероприятия. Из этого перечисления следовало, что активисты класса провели Ленинский субботник, выпускали стенгазеты, организовали сбор металлолома и макулатуры (старых книг). Всё это и называлось «приятием мер». Классная предложила «одобрить работу актива и поставить вопрос на голосование». Класс послушно поднял руки.

– Кто против? – Никто не шелохнулся. Только олигофрен Аркаша Газинпуд звучно начал сморкаться в большой и чистый носовой платок. – Кто воздержался?.. Ты, Марков?

– Нет, у меня просто ухо зачесалось, – хитро улыбнулся Данилка.

Вот ведь паршивец! Знает, что ему многое позволено! Скрыв ласковую улыбку, Нина Николаевна погрозила пальцем:

– Смотри у меня… А то запишу в воздержавшиеся… А теперь нам надо выбрать нового председателя. Выдвигайте кандидатуры. Староста просит слово.

Валерик Пригорков без звука опустил откидную крышку парты, аккуратно поднялся на ноги. В свои двенадцать лет он всё ещё носил «форменную» причёску, полагавшуюся школьнику, – стрижку наголо с чубчиком. На пиджачок были натянуты нарукавники из чёрного сатина – тоже как учили в первом классе.

– Я хочу пор-рекомендовать Галю Мозговую, – чётким звонким голосом начал он. – Она зарь-рекомендовала себя как вдумчивый, ответственный товарищ, готовый всегда прийти на помощь отстающему.

Редина согласно кивала, одобряя рекомендующего за точность выражений и внушительность тона. Затем повела свою часть сценария:

– Кто «за»? Кто против? Кто воздержался?

А когда единогласные выборы состоялись и все напружинились для бешеного взлёта, Нина Николаевна предупреждающе застучала указкой:

– У нас остался ещё один нерешённый вопрос. Это вопрос о поведении члена нашего отряда, – она чуть помедлила, наслаждаясь сразу вставшей мёртвой тишиной и возвестила:

– Пионерки Долоховой.

Сорок пар глаз удивлённо уставились на учительницу и на провинившуюся. Редина наконец-то поймала мой взгляд и пронзила его торжествующим укором. После чего голова моя низко склонилась над партой.

– Представьте себе, – продолжала Редина, играя голосом, – что в нашем классе учились две девочки, которых связывала крепкая пионерская дружба, основанная на взаимопомощи. И вдруг, откуда ни возьмись, явилась Долохова. Безо всякого стеснения она разорвала эту крепкую дружбу. И каков же результат? Одна из подружек превратилась в закоренелую двоечницу! – ораторша помолчала, не позволяя самодовольной улыбке выплыть на лицо. – Ты догадываешься, Залётко, о ком я говорю? Встань, когда с тобой разговаривает учитель.