Алексей Смирнов - Броуновское движение

• Название: Броуновское движение
• Автор: Алексей Смирнов
• Жанр: Юмористическая проза

Юмористические миниатюры и этюды, опубликованные в◦Живом Журнале автора и выдержанные, как обычно, в духе абсурда и сюрреализма.

---

И я догадался: старую Морду никто не закрашивал, она просто-напросто сошла ночью с будки и где-то шлялась, нагуливая жир и зарабатывая авторитет, торговала цветными металлами. Теперь вернулась в статусе кандидата-депутата.

Над Мордой было написано: «Я желаю счастья вам».

Далеко от народа

Сцена из прошлой жизни, рассказанная моим дядей.

Хмурое утро. Крик воронья. Далекий осатанелый лай.

В винном магазине дают популярное вино под названием «Сахра»: «квадрат» – 16 градусов на 16 процентов сахара.

Окрестный люд выстроился, будто к ленину.

Ассортимент в магазинчике небогат: помимо «Сахры», которую в народе зовут «сахара» (с ударением на последнем слоге), есть коньяк за 14 рублей.

И вот стоит в этой очереди пышная и культурная дама, в немыслимых мехах.

Приличные люди берут себе «сахара» и отходят, временно счастливые.

А эта, когда подходит ее очередь, волнуется и говорит:

– Мне, пожалуйста, коньяк.

Какой-то мужичок не выдерживает:

– Коньяк ей подавай! «Сахара» брать не хочет! Сейчас коньяк сожрёт и «сахара» просить станет! И хер кто нальет!..

Рождественская сказка

Жил да был на свете Самый Главный Водопроводчик по прозвищу Архетип.

Он был очень добросовестным работником, менял прокладки подтекающим домохозяйкам и пил при этом совсем чуть-чуть, и то по будням.

Дьявол, видя такое усердие, затаил злобу, а потом изготовил Дьявольскую Батарею.

Однажды, когда Водопроводчик Архетип пришел ее чинить, батарея взорвалась на тысячу кусков. Один из осколков, самый чугунный и ржавый, пробил Водопроводчику череп и засел в задней черепной ямке. После этого Водопроводчику все стало видеться в дурном свете.

Он подружился со Снежной Королевой, побывал в ее царстве, а когда вернулся, разбил в окрестных домах все стекла и перекрыл все трубы.

Я долго скитался, разыскивая его, и пережил много опасных приключений, расспрашивая о нем во дворцах и разбойничьих притонах.

Наконец, я нашел его на полу нашего РЭУ. Он сидел, раскинувши ноги, и складывал из ржавых болтов слово «Вечность».

– О, пробудись! – и я простер к нему руки. – Неужели твое сердце заледенело? Ведь бабушка мерзнет!

Я долго говорил, веруя в живость его сокровенного душевного родника.

Водопроводчик внимательно слушал. Через восемь часов глаза его увлажнились, а живой родник прорвался фонтаном. Повалил горячий пар, и все заволокло. Горячая вода забила гейзером и бьет до сих пор.

Про водопроводчика

И кто же их не склонял?

Я вызвал водопроводчика.

Но он не пришел.

Одна знакомая поделилась опытом удачного общения с этой спецслужбой: их надо встречать в халатике.

Итак, я нацепил халатик, завился, подкрасился, побрил ноги, но не лицо, желая соблюсти модный нынче гарлемский стиль; снял обручальное кольцо и начал ждать.

Дроля, однако, не появился.

Тогда я надел шапку, взял пистолет и пошел в так называемый ЖАКТ.

Оказалось, что вероломный дроля уже расписался в амбарной книге, указав там, что навестил меня накануне и выложился на полную катушку, сумев оправдать мои самые сокровенные желания – даже те, о которых я не подозревал.

И я стал ждать его дальше, готовый устроить семейную сцену, обломать рога и наставить новые.

Но вот он явился: через неделю.

Это был печальный человек в вязаной шапочке. Судя по запаху, грусть его была вызвана употреблением чего-то невкусного, причем он это не только употребил, но и выделил.

Дальше он повел себя как доктор, который вылечил насморк, но рак победить не сумел.

Я, например, когда сам был доктором, всегда старался вселить в клиента какой-нибудь необоснованный оптимизм.

Но нельзя же так вот, без всякой надежды оставить!

Глядя на мои ржавые трубы, он качал головой и причмокивал так, как чмокал бы гинеколог, глядя на трубы фаллопьевы, пораженные гонореей.

Он поручил мне купить новую, двухметровую трубу для выполнения пластической операции.

Поменял прокладку, в чем выразилась аналогия с излечением насморка.

Потом, по моей настоятельной просьбе, приблизился к холодной батарее. Так приближаются к постели умирающего.

– У-у-у! – сказал он, прикоснувшись ко лбу больного. И начал сыпать латынью.

Потом строго перевел:

– Это надо делать летом.

Анатомический Мемуар

Люди гораздо выносливее и черствее, чем о них думают.

Стоит заговорить про мединститут, как сразу слышишь: ах, анатомичка!

Между прочим, у нас на курсе было 500 человек, девиц среди них – две трети. И на моей памяти только одну отчислили за то, что ей не хотелось препарировать пятки. Да, впрочем, она сама ушла, никто ее не гнал.

Что до меня, то я всегда смотрел на тамошних покойников с раздражением, потому что должен был вызубрить, из чего они состоят. Других чувств у меня не возникало. Они же совершенно безобидны, эти заспиртованные головы немецко-фашистских захватчиков и врагов народа – на вырез, с демонстрационными разрезами-«окошками» на лбу и щеках. Может быть, эти мелкие дефекты – вообще прижизненного происхождения.

При виде больших костно-мышечных статуй со специально подкрашенными сосудистыми и нервными пучками мне всегда хотелось узнать, что думают об этом их неупокоившиеся души, которые, конечно же, так и порхают в анатомических залах, нашептывая студенчеству вредные, неправильные ответы. Хотелось бы мне так вот стоять, безымянным? Нет, только с указанием прожитых лет и литературных заслуг.

Самые веселые занятия – это, разумеется, когда изучаются сами знаете, какие органы.

Мрачный, но добрый грузин Каха угрюмо топчется. Перед ним – мошонка, по-латыни – скротум.

– Назовите орган по латыни!

– Скриптум.

– Нет.

– Скроптум.

– Балл долой за скриптум, балл долой за скроптум.

Поднос передвигается к его соседке. На подносе лежит черный от тьмы веков, заслуженный орган, внушающий невольное уважение. Похоже, что он, пожалуй, даже и не человеческий, а лошадиный какой-нибудь, забытый в лошади конем.

– Расположите орган по отношению к себе!

Тут надо дать пояснение: все органы, которые нам давали, полагалось располагать во фронтальной плоскости перед собой, как если бы они были наши собственные.

Девушка не смущается, нет. Уже одно то, как она принимает орган в руки, говорит о многом. Но секундное замешательство при попытке расположить орган по отношению к себе вызывает всеобщее ликование.

Поднос едет дальше.

Айболит-79

Вспоминается картинка: она мне очень понравилась в свое время и чем дальше, тем все больше нравится.

Я успешно закончил восьмой класс: сдал последний экзамен и потому отправился погулять в Таврический Сад.

День был погожий, в Саду стоял шум и гам. Привлеченный фанфарами и трубами, я, буратине подобный, пошел к летней эстраде. Там давали разудалое представление под названием «Доктор Айболит».

Площадка перед эстрадой заполнена детворой. Многие были с мамами, иные даже в колясках.

Царила атмосфера мирного праздника.

По сцене метались обезьяны и прочие твари, предводительствуемые не вполне адекватным доктором.

Уже не помню, как повернулся искалеченный сюжет, но в какой-то момент с эстрады стали кричать:

– Разбойники! Разбойники! Где вы?

Рядом со мною, голые руки скрестив, стояли два опасных лба, бритых налысо. Они жевали жвачку и снисходительно следили за действием.

Один улыбнулся и крикнул:

– Мы здесь!

Достигая невозможного

Я надеюсь, что мой ребенок вырастет пробивным человеком.

К тому есть задатки.

Повел я ее в поликлинику, выписываться в школу. Приходим, а там все прекрасно: детский плакат с коровой в шляпке и подписью «Кады-мады, неси воды! Корове пить! Тебе – водить». А еще – очередь на пятьдесят человек, и все, как один, в польтах, ибо гардероб не работает по причине зимы.

Короче, я ворвался в какую-то каморку, пал ниц, назвался невропатологом и сказал, что от моего немедленного приезда зависит жизнь полутысячи человек с бытовой травмой головы.

Выписали.

Я и раньше бывал расторопен. В детстве мама свела меня в зоопарк покататься на пони. Там была очередь часа на три, и мама, разобравшись с порядком стояния в ней, вдруг выяснила, что я уже еду. Я просто пошел и сел в тележку. И некий тип, при орденских планках, стал всячески ветеранствовать и вещать, что вот, мол, уже с таких малых лет, и так далее, и тому подобное.

На пони, однако, был я, а он стоял и пускал завистливую, бешеную слюну.

По материнской линии у моей дочки тоже все неплохо.

Однажды, на заре перестройки, ее мама приобрела без очереди сапоги, за которые убивали.

А тесть мой вообще совершил невозможное, прямо на моих глазах геракнулся тринадцатым подвигом.

Пошли мы, помнится, за пивом, с двумя трехлитровыми банками. Было это году в 1988. В унылой ноябрьско-мартовской мгле торчали два пивных очка; одно из них сомкнулось навсегда, другое же трудилось на износ, питая надежды очень, очень длинной и молчаливой очереди. Она выгибалась больной загогулиной, страдая.