Надя Лоули - Кровь Тамерлана

• Название: Кровь Тамерлана
• Автор: Надя Лоули
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-347-1

Эта история началась в десятых годах двадцатого столетия в Санкт-Петербурге и перекинулась в начало девяностых во Францию и в Ленинград, только что переименованный опять в Санкт-Петербург. Тот самый мистический Петербург – истоки тайн и загадок которого исходят из трагической истории, сплетения мифов, былей и небылей.

---

Яркая брюнетка с большими серыми глазами, с детскими ямочками на щеках, когда она улыбалась, была прелестна красотой зрелой и уверенной в себе женщины. Было видно, что дама старше своего молодого спутника. Она протянула ему тонкую руку в кружевной перчатке для поцелуя, а в другой держала светлый зонт от солнца – ручка у зонтика была из слоновой кости и украшена резьбой. Она отдала зонт привратнику, который, молча склонившись, стоял за ее спиной, и протянула вторую руку Урусову:

– Дмитрий Евграфович! Какое счастье, что мы вырвались из города! – и озорно рассмеялась.

Молодой человек держал ее руки, и в душе у него все пело. Как удивительно, что она – эта необыкновенная женщина – оказалась здесь, среди самых обычных людей! В этой дыре, в этом привокзальном ресторане никогда не видели женщин более элегантных, чем она. Дмитрий, повидавший, несмотря на свои молодые годы, женщин, не встречал ни одной столь привлекательной, не похожей на других, как Зинаида Николаевна Василова. Рядом с ней все остальные дамы казались неловкими и блеклыми, даже самым красивым не хватало живости, и разве могли они заставить сердце биться сильнее? А ее смех – Дмитрий никогда больше не слышал такого – манящий, мелодичный, словно музыка.

– Зинаида Николаевна! Как я рад, что вы соизволили приехать сюда! – от волнения у него перехватило горло.

Они сели напротив друг друга, не разжимая рук. Дмитрий залюбовался игрой огня на ее серьгах – длинных алмазных подвесках в виде лилий, они очень шли к ее тонкому, сужающемуся к подбородку лицу.

Пасмурный летний день клонился к вечеру. В ресторане загремели посудой, и все оживилось. А они сидели, сцепив пальцы рук, и не отводили глаз друг от друга.

– Зинаида Николаевна, а давайте все бросим и уедем за границу? А? Я люблю вас больше жизни!

– Милый мальчик! Ты же знаешь, я никогда, – глаза у нее заблестели от слез, – никогда не брошу детей и не уйду от мужа!..

Дмитрий до боли сжал ее руку и тихо произнес:

– Тогда я ухожу добровольцем на фронт, так оно будет лучше для нас!

– Только не это, Митенька! Я не переживу нашей разлуки! – испуганно прошептала женщина.

– Поздно. Я уже получил бумаги, наша Родина в опасности, немцы наступают!

Зинаида прижалась щекой к руке любимого и заплакала. Урусов нежно гладил ее локоны, ниспадающие из-под шляпки.

Так они молча сидели и смотрели в окно, пока платформа и шлагбаум не погрузились во мрак. Вместе с вокзалом, медленно растворившись в ночном летнем воздухе, весь дачный поселок затих в наступающей темноте. На дворе стоял август 1916 года. Шла Первая мировая война.

1992 год

Не сумев скрыть выражения растерянности и сожаления, женщина слабо улыбнулась в проеме и, убрав цепочку, открыла дверь. Перед Полем появилась пожилая дама в чистеньком потертом бархатном халате, поверх которого был накинут вязаный пуховый платок. Весь облик старушки дышал мягкой интеллигентностью и благородством настоящей петербурженки.

– Заходите, пожалуйста, – она отступила назад в коридор. – Вы ищете Ивана Бенедиктовича, да? – голос у нее был слабый и дрожащий. Она замолчала на мгновенье, глубоко вздохнула и печально промолвила одними губами: – Я должна вас огорчить. Профессор Сквирский умер неделю назад.

– Как умер? – упавшим голосом проговорил мужчина. – Что же случилось?

– Инфаркт…

– Простите, вы его жена?

Старушка печально покачала головой:

– Нет. Он жил совсем один. Я его соседка по коммунальной квартире… – Разговаривая, пожилая дама все время смотрела прямо в глаза Полю. – Все его бумаги забрал нотариус сегодня утром.

– Бумаги? А вещи? Меня интересуют несколько вещей, которые профессор обещал мне дать сфотографировать: женская одежда начала XX века и украшения. Я пишу книгу о русской моде предреволюционного периода. Вы не знаете, где могут находиться эти вещи?

– Ничего не знаю. Комната опечатана под сургуч. – И пожилая дама указала рукой в глубину коридора, освещенного тускло горящей лампочкой.

Базилофф смотрел на старушку и растерянно моргал глазами, было видно, что он не был готов к такому обороту дела.

– Скажите, пожалуйста, а родственники у него есть? Могу я с ними связаться? – с надеждой в голосе спросил он.

– Я точно не знаю. После смерти своей жены он жил один. Детей у них не было. Правда, был внучатый племянник, Аркадий, с которым он иногда общался. Но точно не знаю. Я не видела его очень давно. Может быть, он в Финляндии. Иван Бенедиктович говорил, что у Аркадия в Хельсинки невеста. На похоронах его не было точно. Узнайте у нотариуса детали, он оформлял документы.

– А где мне найти этого нотариуса?

Старушка пожала плечами:

– Бог его знает, по-моему, он из Центрального загса. Обратитесь туда. Близких родственников у профессора не осталось, и его хоронили за счет государства, поэтому комнату опечатали… – она расстроенно замолчала.

Не зная, что ответить Базилофф тоже молчал. Неловкость ситуации охватила их.

– Что ж спасибо вам за информацию! И извините за беспокойство в столь поздний час.

– Ничего страшного. Иван Бенедиктович, – при этих словах глаза старой женщины оживились, и она, вздохнув, печально продолжила: – Он жил ночной жизнью, я привыкла. – Пожилая дама опять глубоко и горестно перевела дыхание: – Царствие ему небесное, хороший был человек!

Понимая, что разговор окончен, мужчина шагнул к дверям:

– Всего доброго. До свидания!

– В добрый час, молодой человек, – грустно улыбнулась женщина и тихо добавила: – Меня зовут Анастасия Христофоровна Вакулова.

– Очень приятно, меня зовут Поль, – Базилофф улыбнулся ей.

Старушка серьезно посмотрела на него и тихо промолвила:

– Я знаю, профессор мне говорил о вас.

Поль удивился, что соседка в курсе дел Сквирского, но ничего не сказал, лишь пожал плечами и еще раз любезно улыбнулся.

– Прощайте, Анастасия Христофоровна!

При этих словах, пожилая женщина вдруг побледнела и взяла его за руку:

– Подождите! Мне надо с вами поговорить, но не сейчас. Поздно уже. У меня есть для вас важная информация. Завтра я не могу с вами встретиться, мне надо в ломбард, поэтому загляните днем послезавтра. В полдень. Если что-то изменится, телефон у вас есть. Это бывший коммунальный номер, которым мы пользовались с Иваном Бенедиктовичем. После его смерти, – она печально поджала губы, – я осталась одна. Приходите обязательно! – повторила старушка.

Поль обрадовался: «Наверное, у нее есть что-то из коллекции Сквирского…»

– Непременно приду. Спасибо, Анастасия Христофоровна! – Базилофф благодарно пожал даме руку и вышел на лестничную площадку.

– Дай бог, если свидимся… – тихо полетело ему вслед.

Что-то в интонации, с которой были сказаны последние слова, заставило Поля обернуться. Но старушка уже закрыла дверь. Минуту он еще мешкал на площадке, занося на потрепанный конверт нужную информацию: Вакулова Анастасия Христофоровна – во вторник, в полдень.

Неожиданно сверху послышались тяжелые шаги. Базилофф от неожиданности вздрогнул. Спохватившись, он быстро спустился вниз и выбежал во двор, в темноту и дрожащую мокрую петербургскую ночь, а тяжелые шаги, казалось, все еще продолжали звучать за его спиной.

Озерки, 1916 год

– Может быть, зажечь лампу, господа? – раздался над ними голос привратника.

– Нет, нет! Благодарим, мы скоро уходим, минут через двадцать… – поспешно проговорила дама и виновато посмотрела на своего кавалера. – Митя, мне надо ехать домой… – одними губами, умоляюще прошептала она.

– Зинаида Николаевна! Я вас умоляю! Не оставляйте меня! Может быть, мы расстаемся навсегда! Кто знает, что может случиться со мной на фронте… – Дмитрий крепко сжал ее пальцы. – Умоляю! Пойдемте ко мне! Здесь недалеко, пять минут…

Зинаида согласно прикрыла глаза.

На дачный поселок опустились сумерки. Небо окрасилось в нежные сиреневые и розовые тона. Было слышно, как где-то вдалеке ухает сова. Когда они подошли к небольшому деревянному, украшенному резьбой дому, совсем стемнело.

В доме было тихо, только на кухне прислуга громыхала сковородками. Дмитрий, тихо посмеиваясь, шепотом объяснил своей спутнице, что Глаша, как он называл свою надомную работницу Глафиру, не в духе, так как он отказался от приготовленного ею ужина.

– Когда я пренебрегаю ее стряпней, она очень сердится.

Дама в ответ тихонько засмеялась:

– Она меня не приревнует, если увидит? – и еще ниже опустила на лицо вуаль.

Зинаида Николаевна была старше Дмитрия на пятнадцать лет. Она происходила из обедневшего аристократического рода и в семнадцать лет, чтобы спасти свою семью от полнейшего разорения, вышла замуж за Павла Никаноровича Василова, сына богатого купца, получившего дворянский титул за деятельность на благо Отечества. Он был вдовцом, известным уральским промышленником, владельцем железоделательных и медеплавильных заводов. Павел Никанорович был намного старше своей жены и годился скорее ей в отцы, но был баснословно богат. У них было двое детей. Старшему сыну Павлуше исполнилось пятнадцать, а младшей дочери Лизочке – десять лет.