Иоанн Златоуст - Творения, том 2

• Название: Творения, том 2
• Автор: Иоанн Златоуст
• Жанр: Религия

Второй том 12-томного Синодального издания «Полного собрания творений» святителя Иоанна Златоуста, которое было выпущено в Российской империи с 1895 по 1906 гг. представляет собой тексты, посвященные духовным и религиозным проблемам. Они содержат размышления и поучения о внутреннем богатстве человека, о телесной и духовной чистоте, о моральности и любви к Богу. Иоанн Златоуст (347–407 гг.) известен как величайший христианский мыслитель, один из троих Учителей церкви (наряду с Василием Великим и Григорием Богословом), сооснователь Константинопольского патриархата, человек, вера которого была сильнее мук и смерти.

---

О СТАТУЯХ БЕСЕДА ПЯТАЯ Еще увещание к народу о мужественном перенесении угрожающего бедствия по примеру того, что случилось с Иовом и ниневитянами; и о том, что бояться должно не смерти, а греха; и о том, что, значит умереть худо; и о том, что нужно со всяким тщанием избегать клятв

ПОВЕСТВОВАНИЕ о трех отроках и печи вавилонской немало, кажется, утешило вчера любовь вашу; а еще более, пример Иова и гноище, которое славнее всякого царского престола, так как от воззрения на царский престол видевшим его нет никакой пользы, только кратковременное удовольствие, не приносящее никакой выгоды, от воззрения же на гноище Иова каждый получает великую пользу, великое вразумление и наставление в терпении. Поэтому многие ныне предпринимают дальний и морской путь, и с концов земли отправляются в Аравию, чтобы увидеть это гноище, и, увидев, облобызать землю, которая была поприщем подвигов этого венценосца, и приняла в себя кровь, драгоценнее всякого золота. Не столько блестит багряница, сколько блистало тогда это тело, обагренное не чужой, но собственной кровью. А раны его были драгоценнее всяких камней, потому что жемчужины сами по себе не приносят нам в жизни никакой пользы, и у владеющих ими не восполняют никакой существенной нужды, раны же те доставляют утешение во всякой скорби. И, дабы тебе увериться в истине этого, покажи тому, кто лишился законного и единственного сына, бесчисленное множество жемчужин: ты не облегчишь его несчастия и не уврачуешь скорби; но если напомнишь ему о ранах Иова, то легко можешь уврачевать такими словами: зачем печалишься, человек? Ты лишился одного только детища, а блаженный тот, потеряв целый сонм детей, поражен был и в самую плоть, и нагой сидел на гноище, обливаясь со всех сторон гноем, между тем как плоть его мало-помалу истаивала; а это был муж «непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов. 1:1), о добродетели коего свидетельствовал Бог. Если скажешь эти слова, то потушишь в сетующем печаль и уничтожишь все горе, – и, таким образом, раны праведника оказываются полезнее жемчужин! Посему, вообразите и вы себе этого подвижника и представьте, что видите сами то гноище, и на этом гноище сидит он, – эта золотая статуя, осыпанная драгоценными камнями, и, как бы еще назвать, не знаю, – потому что не могу приискать столь дорогого вещества, которому бы можно было уподобить это окровавленное тело. Так плоть эта была несравненно драгоценнее всякого и самого дорогого вещества, и раны – светлее лучей солнечных. Лучи озаряют телесный взор, а те просвещают очи ума нашего; они же совершенно ослепляют дьявола. Вот почему дьявол, после того поражения, отступил, и – не являлся более. Ты же, возлюбленный, познай и отсюда, сколь велика бывает польза от скорби. Пока праведник был богат и наслаждался покоем, дьявол имел повод клеветать на него; хоть и ложно, однако же, мог сказать: «разве даром богобоязнен Иов» (Иов. 1:9)? А, как отнял у него все и сделал его бедным, то не смел уже и уст открыть. Пока Иов был богат, дьявол обещал бороться с ним, и грозил низринуть его; а как сделал его бедным, лишил всего, и поверг в крайнюю болезнь, тогда удалился. Пока тело его было здраво, дьявол поднимал на него руки, когда же покрыл ранами плоть его, то, побежденный, обратился в бегство.

Видишь, насколько для рассудительных бедность лучше и полезнее богатства, немощь и болезнь – здравия, искушение – спокойствия, и насколько более славными и сильными делают они подвижников! Кто видел, кто слышал о столь чудесном состязании? Обыкновенные борцы, лишь только поразят в голову своих противников, тотчас одерживают победу и получают венцы; а дьявол, когда поразил тело праведника, покрыл многоразличными язвами и довел до изнеможения, тогда-то и побежден был и отступил прочь; и хотя со всех сторон пронзил ребра его, однако не добился этим ничего, потому что не похитил хранившегося там сокровища, а для нас сделал его виднее, и сквозь эти отверстия дал всем возможность смотреть во внутренность (страдальца) и видеть все богатство его. Когда надеялся он одержать верх, тогда-то и удалился с великим стыдом, и не испустил более ни одного звука. Что случилось, дьявол? Для чего убегаешь? Разве не исполнилось все по твоему желанию? Разве не истребил ты его овец, волов, коней и мулов? Разве не погубил и всех его детей, и не изранил всей плоти? Для чего же убежал ты? А вот для чего, – отвечает он: хотя исполнилось все по моему желанию, но то, чего я особенно домогался и для чего сделал все прочее, не исполнилось: он не произнес хулы на Бога! Для того чтобы добиться этого, я и делал все другое; а как скоро этого не случилось, то мне нет никакой пользы от истребления его богатства, погибели детей и поражения его тела; вышло противное тому, чего я желал: своего противника я сделал более славным и блистательным. Убедился ли ты, возлюбленный, сколь велика польза от несчастия? Красиво было здоровое тело Иова; но стало еще прекраснее, когда изъязвлено было ранами: так, шерсть красива бывает и до окраски, но, сделавшись пурпуровой, получает неизъяснимую красоту и приятность. И если бы дьявол не обнажил Иова, мы не узнали бы доблести победителя; если бы не поразил тела его язвами, то изнутри не просияли бы лучи; если бы не посадил его на гноище, мы не узнали бы его богатства. Не столь блистателен царь, сидящий на престоле, сколь славен и блистателен был Иов, сидящий на гноище: после царского престола смерть, а после этого гноища царство небесное.

2. Размышляя обо всем этом, ободримся от овладевшего вами уныния. Эти истории предлагаю я вам не для того, чтобы вы хвалили речь мою, но чтобы подражали добродетели и терпению тех доблестных мужей; чтобы из самых дел узнали вы, что из всех зол человеческих один грех есть действительное зло, а не бедность, не болезнь, не обида, не злословие, не бесчестие и даже не смерть, – это, по-видимому, самое крайнее из всех зол. Эти бедствия для любомудрствующих таковы только по имени, а не на самом деле: прогневать Бога и сделать что-либо Ему неугодное, – вот истинное несчастье! В самом деле, что страшного в смерти, скажи мне? То ли, что она скорее приводит тебя в тихую пристань и в ту безмятежную жизнь? Если и не умертвит тебя человек, то самый закон природы, в известный срок, разве не разлучит тела с душой? Пусть теперь и не случится то, чего мы боимся; но это будет спустя немного. Говорю так не потому, чтобы ожидал я чего-либо страшного или печального, но потому, что стыдно мне за тех, кто боится смерти. Ожидаешь ты таких благ, «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку» (1 Кор. 2:9), и не спешишь насладиться ими, нерадишь и медлишь, и не только медлишь, но еще боишься и трепещешь? И как тебе не стыдно скорбеть из-за смерти, когда Павел воздыхал из-за настоящей жизни, и в послании к Римлянам говорил: «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем» (Римл. 8:22–23)? И говорил это не в осуждение настоящего, но по сильному желанию будущего. Вкусил я, говорит он, благодати, и не терплю замедления; имею начаток духа, и стремлюсь к полному обладанию; восходил я на третье небо, видел неизреченную ту славу, видел царственное великолепие, узнал, чего лишаюсь, пребывая здесь, и поэтому воздыхаю. Скажи мне, – если бы кто ввел тебя в царский дворец и показал сияющее на всех стенах золото и всякое другое благолепие, потом перевел бы тебя оттуда в хижину бедного, а через несколько дней обещал бы опять ввести в тот царский дворец и дать тебе там место для всегдашнего жительства: не стал ли бы ты скорбеть и тяготиться даже и в эти немногие дни? Так рассуждай и о небе и земле, и воздыхай с Павлом не из-за смерти, но из-за настоящей жизни. Так дай мне, говоришь ты, сделаться подобным Павлу, и – я никогда не стану бояться смерти. А что тебе, человек, препятствует сделаться подобным Павлу? Разве он был не беден? Разве не делатель палаток? Разве не простой человек? Если бы он был богат и благородного происхождения, бедные, призываемые к подражанию ему, конечно, могли бы отговариваться своей бедностью. Но теперь ты ничего такого сказать не можешь, потому что этот человек был ремесленник и снискивал себе пропитание ежедневными трудами. К тому же, ты в детстве наследовал от родителей благочестие, и с первых лет напитан Святым Писанием; а он был и богохульник, и гонитель, и обидчик, и разорял церковь, – но, несмотря на это, так внезапно изменился, что превзошел всех силой своей ревности, и – взывает: «будьте подражателями мне, как я Христу» (1 Кор. 11:1). Он подражал Господу, а ты не подражаешь и со-рабу, ты, который от юности воспитан в благочестии, – тому, кто уже впоследствии изменился и принял веру. Ужели не знаешь, что грешники, хотя и живут, мертвы, а праведники, хотя и умирают, живы? И это не мои слова, а приговор Христа, сказавшего Марфе: «верующий в Меня, если и умрет, оживет» (Иоан. 11:25). Разве басня наше учение? Если ты христианин, то веруй Христу; если веруешь Христу, то покажи мне веру в делах. Как же ты покажешь веру в делах? – Если будешь презирать смерть: этим мы и отличаемся от неверных.