Леонид Гурченко - Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

• Название: Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона
• Автор: Леонид Гурченко
• Жанр: Языкознание
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4438-0959-5

Книга посвящена актуальной проблеме – раскрытию смысла русских древностей в виде мифологических образов и речений, не всегда поддающихся толкованию без учёта множества важных нюансов, среди которых: контекст, метод перестановки звуков, языческие символы в качестве заместителей библейских образов и др.

Книга знакомит читателя с новым прочтением текста памятника, со своим взглядом на личность создателя «Слова» и Бояна. Автор уверяет, что содержанием Русского мира была воля к власти рода Ярославичей, полочан – Всеславичей и рода северян – Ольговичей, и что автор памятника отдал предпочтение монархистам Ольговичам, ибо само солнце было за них: «Солнце светится на небеси – Игорь князь в Русской земле». В разделе «Экскурсы» читатель встретит новые, заслуживающие внимания сведения о венетах, славянах и русах.

Л. А. Гурченко – член Общества исследователей древнерусской литературы при Институте мировой литературы им. Горького; автор публикаций в научных изданиях ВАК: в сборнике «Герменевтика древнерусской литературы», «Вестнике славянских культур» (2012–2013 гг.); автор книги «Геракл – праотец славян…» (2012 г.) и поэтического сборника «Первоначальная новизна. То, как есть – в стихах и прозе» (2008 г.).

---

Запись о Бояновой земле находится в Апостольском приделе. В центре текста записи нацарапан голубь с оливковой ветвью в клюве. Выполнена запись 30 января, в день священномученика Ипполита. Но в этот день Церковь отмечает Собор вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого. Видимо значение этих фактов определяется тем, что Боян был выдающимся русским богословом и его дарования позволяли соотносить его с апостолами, а также и с тремя вселенскими учителями и святителями. Обращает на себя внимание и тот факт, что передача земли во владение княгине Всеволода произошла перед Святою Софиею и в присутствии большого числа свидетелей из священства, а также огромная цена Бояновой земли. Вся эта дополнительная информация связана, таким образом, с именем Бояна.

Есть еще одна особенность в этой записи. Сторонами сделки выступают не Боян и вдова князя Всеволода, «Всеволожая», а сама митрополичья церковь, Святая София, в лице какого-то представителя священства, и вдова князя – с другой стороны. Следовательно, самого Бояна уже нет в живых. Это подтверждает и изображение в центре надписи голубя с оливковой ветвью в клюве. Согласно древнехристианской символике, подобное изображение означало слова «душа твоя в мире» (Высоцкий, 1966. С. 116; Фрикен. С. 58). Такое утверждение автора надписи ведет непосредственно к представлению о харизме, или благодати как особой божественной силе, ниспосылаемой человеку свыше не только с целью преодоления внутренне присущей ему греховности, но и для достижения спасения в загробном мире. Но чтобы сказать о Бояне, что «душа его в мире», что он спасен, он должен был обладать не только особой божественной силой, не только быть «вещим» (мудрым), но и совершить какие-то христианские подвиги. Только при этом условии можно было решиться сказать, что он спасен.

Итак, мы пришли к выводу, что Боян надписи и «Слова о полку Игореве» принадлежал к высшей церковной иерархии, являлся крупным землевладельцем, мог быть любимцем Ярослава, был выдающимся богословом и высоко одаренным писателем, русский по рождению – «Велесов внук», его «струны» сами славу рокотали князьям, кому хотели. Автор «Задонщины» дает на этот счет информацию – кому: Боян воздавал похвалу первым русским князьям – Игорю Рюриковичу, Владимиру Святославичу и Ярославу Владимировичу (ПЛДР, 1981. XIV – сер. XV в. С. 99). Остается ответить на вопрос: обладает ли каким-либо информационным содержанием наше утверждение, что в Древней Руси лица духовного звания владели землей? – При современном запасе исторических сведений у нас нет никакой причины настаивать, что знаем достаточно много об этом. Однако ценнейшим документом по истории земельных отношений в Древней Руси является вкладная Варлаама Хутынского, составленная около 1211 г. Основатель Хутынского монастыря Варлаам, в миру Алекса Михалевич, принадлежал к богатому роду. Будучи игуменом Хутынского монастыря, он являлся одновременно крупным землевладельцем и только после смерти завещал передать свои земли монастырю. Антоний, сверстник Варлаама, впоследствии Новгородский владыка, в миру Добрыня Ядрейкович, был сыном воеводы. Прокша Малышевич, в иночестве Порфирий, тоже был новгородцем знатного рода. Это цвет тогдашнего новгородского общества и землевладельцы. Антоний в своем описании путешествия в Царьград «не без удивления замечает о монастыре Иоанна Предтечи в Царьграде: «А сел не держат, но Божиею благодатию и пощением и молитвами Иоанна питаеми суть» (Подвигина, 1976. С. 46). Сходное положение дел следует предполагать и в Киеве, как и в Новгороде: постригались представители знатных родов, землевладельцы. Сведения об этом имеются в Киево-Печерском Патерике. Монастыри села держали. Также священно– и церковнослужители – члены причта – владели участками земли, им принадлежащими.

Теперь мы можем легко установить значение наших выводов: они гарантируют, что Боян – это киевский митрополит Иларион, христианский идеолог, автор знаменитого «Слова о законе и благодати», в котором его «живые струны» сами славу рокотали Игорю, Святославу, Владимиру, Ярославу. Вот «гусленные буйные словесы» Бояна:

Похвалим же и мы, по силе нашей,
малыми похвалами, великое и дивное сотворившего,
нашего учителя и наставника,
великого царя нашей земли Володимера,
внука старого Игоря, сына же славного Святослава,
которые, в свои лета владычествующе,
мужеством же и храборством прослыли в странах многих.
И победами и могуществом
поминаются ныне и слывут.
Ибо не в худой и неведомой земле владычествовали,
но в Русской, которая ведома и слышима
всеми четырьмя концами земли.
Сей славный от славных родившийся,
благородный от благородных, царь наш Влодимер,
и возрос и окрепнул в ранней молодости,
больше же возмужав, крепостью и силой совершенствуясь,
мужеством же и знанием преуспевая.
И самодержцем был земли своей,
покорил под себя окрестные страны:
иные миром, а непокорные мечом.
И так ему, в дни свои живущему
и землю свою пасущему
правдою, мужеством же и знанием,
пришло на него посещение Вышнего,
призрело на него всемилостивое око Благого Бога,
и воссиял разум в сердце его,
чтобы разуметь суету идольской лжи,
взыскать Единого Бога,
сотворившего всю тварь, видимую и невидимую…

Далее, за похвалой Владимиру, – похвала его сыну Ярославу-Георгию (Молдован, 1984. Стб. 184б, 185а, 185б, 191б, 192а, 195а).

По данным некоторых исследователей, Иларион был родом из Тмуторокани* (Ляшевский, 1968. С. 204; Карташев, 1993. С. 170). В «Повести временных лет» специально выделено, что он «русин». «Он был старшим священником (пресвитером-старейшиною) при церкви святых Апостолов в любимом селе великого князя (Ярослава) Берестове и отличался необыкновенным просвещением и благочестием между современниками… не ограничиваясь исполнением обыкновенных своих обязанностей, стремился к высшим духовным подвигам, часто удалялся из села Берестова на соседственную гору, где ныне Киево-Печерский монастырь, покрытую тогда великим лесом, ископал себе там небольшую пещеру в две сажени и предавался в ней уединенной молитве и богомыслию» (Макарий, 1995. С. 130), «пел там церковные часы» (ПВЛ). Иларион происходил из богатого, знатного рода, пользовался большим уважением великого князя Ярослава (Богословский словарь, 1992. Стб. 932). В 1051 г., минуя волю Константинопольского Патриарха, Иларион, по настоянию Ярослава, был избран русскими епископами митрополитом Киевским, первым из русских – до него были греки. Иларион в свою очередь поставил русского епископа в Тмуторокани (Пашуто, 1968. С. 80), на своей родине, в «земле Трояна» – так называет Приазовские земли автор «Слова о полку Игореве».

В записи о настоловании его митрополитом, сохранившейся в копии на рукописи «Слова о законе и благодати», в сборнике второй половины XV в., Иларион называет себя монахом и пресвитером (Молдован, 1984. С. 4, 20. Рис. 2). Этот факт представляется важным для отождествления Илариона с другим историческим лицом, поэтому мы вынуждены обратить на него внимание. Митрополит Иларион, по-видимому, был инициатором замены греческой системы права на русскую, когда он вместе с Ярославом «сложил есмь греческыи Номоканун» (Номоканон) – «отменил, отверг, отказался» (Щапов, 1971. С. 71–79), – так можно сформулировать то, что неявно заключено в слове «сложил». Его соавторство с Ярославом в составлении церковного Устава-судебника засвидетельствовал сам Ярослав во вступительной статье Устава: «Вот я, князь великий Ярослав, сын Владимира, по завещанию отца своего, обдумав теперь с митрополитом с Ларионом, сложил (отменил) греческий Номоканон» (пер. наш) (Молдован, 1984. С. 5).

Всему творчеству Илариона присущ патриотический пафос. Ему, по «существующему обоснованному мнению, принадлежит и первое произведение, с которого, возможно, началось русское летописание» («Начальная летопись») (История, 1980. С. 92). В своем «Слове о законе и благодати» Иларион «развивает богословскую аргументацию религиозной благодатной полноценности русского народа» и создаёт «новую теорию всемирной истории, как постепенного и равного приобщения всех народов к культуре христианства» (История, 1980. С. 207). Однако Иларион возглавлял киевскую кафедру не более четырех лет, в 1054 г. он был смещен. Летопись хранит полное молчание о причине его смещения. В том же 1054 г. скончался Ярослав, а в следующем 1055 г. Новгородская первая летопись называет русским митрополитом грека Ефрема (Новгородская, 1950. С. 182, 183). Новый митрополит, придя в Киев, заново освятил Софийский кафедральный собор, возможно, как раз в связи с деятельностью в нем не признанного Константинополем митрополита (Щапов, 1971. С. 71–79). Со своей стороны, в истории взаимоооьношеий Ярослава и пресвитера Илариона мы можем указать на один чрезвычайный факт, который может свидетельствовать о причине смещения с киевской кафедры Илариона после смерти Ярослава. Событие это произошло в 1044 г.: «Выкопали из могил двух князей, Ярополка и Олега, сыновей Святослава (дядей Ярослава. – Л. Г.), и окрестили кости их и положили их в церкви Святой Богородицы» (ПЛДР, 1978. С. 169). При этом, если не упускать из виду, что в обязанности пресвитера входило в том числе «совершение таинст и священнодействий» (Полный православный… Т. II, 1992. Стлб. 1901), то прочесть летописную запись можно так, что в таинстве крещения останков князей язычников принимал участие Иларион. Случай после самых первых веков христианства в православном мире неслыханный.