Лариса Миронова - Листает ветер рукопись мою

• Название: Листает ветер рукопись мою
• Автор: Лариса Миронова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906784-74-2

Поэзия Ларисы Мироновой отличается оригинальностью и тонким юмором, с которым автор повествует о своем взгляде на мир. Стихотворения – лиричны и искрометны. А поэма – ироничный и мудрый взгляд Ларисы Владимировны на старинный роман, в котором людские пороки, описанные средневековым автором, ничуть не изменились и, увы, столь же актуальны и сегодня…

---

Альбатрос

(по мотивам Шарля Бодлера)

Два огромных крыла волочились по палубе.
Хромоногую птицу окутал удушливый дым.
Так они развлекались, матросы свободные,
умиляясь страдающим альбатросом седым.
Где ты, небо? Как больно и грустно…
С высоты они были куда как милы.
Но зачем же, зачем, так внезапно
и пусто стало в мире и море,
где нет ни единой скалы!

Купанье красного кота

Мой кот купаться не привык,
на то имеет он язык.
Но шубу красную свою
раз в год меняет на корню.
Постригла летом я кота,
чтобы не млел от жару.
Кот нагишом весь покраснел
и сдуру залетел в аквариум!

Азбучная истина

Аз, буки, веди, глагол, добро, есть —
Я есть тот, кто познал и возвещает добро.
Живёте зело земля иже и —
Живите на земле очень счастливо.
Како люди мыслете наш (он) покой —
И как люди рассуждайте о нашем
благоденствии.
Рцы слово твёрдо —
Изрекая слово твёрдо.

Устрашающая колыбельная

«Усни, дитя, тебя я временно запру», —
сказала сыну кенгуру.
Всё в мире тихо, благодатно…
А что выдумывает Кафка,
так это травка, чтоб приятно
проснуться было поутру.
Он обкурился. Правда. Я не вру.
Ах, ты, мой зайка, ты не хочешь спать?
Тебе тесна уже кровать?
Тогда ложись вот в этот гроб,
А гроб под ёлочку в сугроб.

Визит Ронни на Поваровского[1]

Не скомпрометировав себя крамольными
речами, сказал он тогда и тут: погода лавли,
а жизнь вообще вери гуд.
И тут же был схвачен врачами,
лечившими странный душевный недуг.
А он же наивно хотел экспромтом,
пришедшим на встречу писателям
открыть, что между актёром и президентом
существенной разницы – ит из нот.
Взамен почитателя избиратель,
то есть вот…

Случайная встреча ( Зинаиды Гиппиус и Георгия Иванова )

Крендельком она ему
ручку, а рука – лёд.
Лёг он в своём купе,
а сон нейдёт.
Понятно, какой там сон!
Колёса стучат в унисон,
искры летят…
К тому же, дурацкий вагон.
Страсть исходит утехами,
если не жаждой мести.
Бессонницей маялся в поезде,
Слава богу, приехали —
в Томском уже уезде.
Проснулся в отцовской усадьбе,
не завтракал, не ел и в обед.
Зевнул, потянулся, подумав:
проспал сколько лет?

Стояло жаркое лето.
Чтобы взять бутылку вина,
спустился он в погреб.
И вдруг случайно вспомнилось это,
тогда сугробы было видно из окна…

Судьба поэта

Подзакусив огурчиком солёным,
под придурью слегка весёлых доз,
поэт стилом напишет раскалённым
про розы, снеги и большой мороз.
Прочтя и не почтя, поплачем и заплатим
за то, что просмотрели не всерьёз
его стихи и, грозно не сочтя удачей,
забыли сей бессмысленный курьёз.

Поэтический слёт

Поэт повсюду ходит скопом,
пьёт водку утром вместо кофа,
окурки бросает в поднос с едой,
дежурный такой – на пол ни-ни,
строго следит за чистотой.
А выпив водки, толкует басом
о способах взорвать мир и о разном.
К примеру, о том, что «Не дело!
Особенно этим летом прорва
бескрылых птах прилетела…»

Власть всласть ( Ларисе Рейснер )

Музыка… Ей уже веселее.
Она весь бал смеялась и танцевала.
Белое – платье
(и на высоком шнурке ботинки)
сама выбирала для маскарада.
Комиссар в нём снова была
Не Валькирия, а Психея
с наивной картинки —
девочка-безогляда.

Сейчас она и любимому прокурор,
но теперь это не суть важно.
Утром подписан приговор
какому-то кому.
Нежными ручками
она кормила его
последним завтраком,
любила и нежно жалела,
пока всё готовили для казни…
А потом долго скорбела.

Что делать и кто виноват?

А если нету страсти,
одни только мордасти?
А если нету власти
даже над собой?
Что делать, подскажи мне,
что делать, объясни мне,
что делать мне, безумной,
с таким крутым тобой?
Виновных – нет,
таков ответ.
И мы глупы как дети,
хотя давным-давно живём
на этом чудном свете.

Ложь

Ложь стоит у крыльца.
Я ей не открыла.
Она не обиделась.
Ушла, залегла у обрыва.
Караулит случайного путника,
Чтобы шепнуть на ушко, что:
«В жизни всё лживо»…

Золото октября

Шуршит метла
по золотому октябрю…
себя губя,
зачем других гублю?

Каверзы природы

Серый снег января будто сник.
Ускакала зима на пикник,
Или спешно ушла в Куршавель,
Или села с разбегу на мель.
У зимы ещё будет семь проб,
Прежде чем наметет сугроб,
Но не будет в ней одного —
Дня рождения твоего…
А потом улетит зима
в те края, где уснёт
и замёрзнет сама.

Круговорот меня в природе ( диалог с Анной Ахматовой )

Ржавый пруд покрылся тиной,
хор лягушек не поёт.
Над уснувшею осиной
лунный серпик звёзды жнёт.

Небо холодом багровое,
дует ветер на поля.
Всё уснёт, уже готовое
Лечь под снеги декабря.

Всё волнует, словно новое,
Поскорее в огород! Спать
в земле? Пусть он трепещет,
этот век-мордоворот.

Просто сущая безделица —
сорняки полоть!
Повезут жито на мельницу,
земляную плоть…

Ржавый пруд затянет тиною,
сонм лягушек ляжет спать.
Под уснувшею осиною
буду сладко тосковать.

Хорошо родиться

Хорошо родиться
вольною волной,
весело катиться
под большой луной.
Целовать песочек,
лодки тормошить.
А потом разбиться
и опять… ожить!

Слиняю в небо

Как заяц по весне,
слиняю в небо.
Скорча рожу, поплачу
тихо на краю, спою.
Затем вернусь на землю,
к жизни, словно в небыль.
А там… листает ветер
рукопись мою!

Баллады Франсуа Вийона ( перевод с оригинала 15 века )

Катрен. После прочтения приговора

Что я француз, совсем не рад сейчас,
Рожден в Париже, близ Понтуаз,
И какой вес имею,
Узнает скоро шея.

Testament ( отрывки из «Большого Завещания» )

1.

В год мой тридцатый я подвел черту,
Вкусив сполна плодов любви и жизни дерзкой
по части мудрости, а также безрассудства
девства. Ни Богу и ни чёрту не должник, а всё ж
душа нешуточно болит. Виновен в том епископ
Менский. По воле Д`Осси Тибальду я чашу
горечи испил. Сей аргумент столь веский,
что почитать его мне совесть не велит.

2.

Хотя епископ и не мой сеньор,
но я ему обязан, Бог судья:
на скудном хлебе и воде холодной сидя,
я, скорченный под ним,
оставшись не испорчен,
прошу от милости твоя:
не узко, не широко, но в точности
такого же шиша пошли ему,
добрейшая душа.

3.

Он был жестокий, бессердечный,
моих обид не перечесть,
хочу, чтоб Боже бесконечный
воздал ему хвалу и честь:
в огнь серно-пламенный забросил,
хоть церковь будет резко против,
но даже если Бог простит,
мне мстить никто не запретит.

35.

Чью молодость бедность
Прессует, и чей отец как ворон чёрен,
а славный дед Орас ходил босой, как
смерть с косой, того всегда интересует:
на склепах наших древних предков,
чьи души спят в объятьях крепких
принявшего их Бога, – почему
не видно больше ни корон
и ни виньеток?

36.

Печалуюсь, нет хуже горя,
но сердце говорит, что это ноль:
Зачем ты эту боль возводишь
в ранг сеньора?
Куда тебе до Жака Кёра?
Не легче ль уклониться от удара
под грубым шерстяным холстом,
чем слыть сеньором, в сане быть
и в то же время в склепе гнить?

О дамах ушедших времен

Не знаешь ли, куда ушли
богини прошлых лет, прекраснейшие девы?
Таис, Алкидова сестра,
Флоран, что красотой всех превзошла,
её воспел античный грек,
а также Эхо, что в низине отражалось
многократно под тихий гомон рек.
В какие снежные края ушёл и сам тот век.
Короче, где прошлогодний снег?
Снега времен, давно минувших, где вы?
И где мудрейшей Элоизы дни?
Любя её, жестокий Абеляр в гордыне,
забыв себя и целомудрие храня,
ушёл в монахи в Сан-Дени.
И точно так, куда ля Райну дели,
которая в мешок зашить велела Буридана
и в Сене утопить ночкой туманной?
Где льды, что Атлантиду съели?
Где королева Бланка, лилии белей, поющая
сиреной в неге, отзывчивая Берта, Беатрис, Алис,
блистательнейшая Арембуржис,
и воин Жанна, что в Руане сжег англуаз…
Так где ж ты, девица-речитель,
чтобы не в бровь, а в глаз?!
Ну и о чем наш сказ? О прошлогоднем снеге.

Принц! Не придумали пока,
как обернуть назад века,
Плодов не ждать от высохшего древа,
Ну и к чему сей стон – года былые, где вы?

О сеньорах былых времен