Игорь Савельев - Вверх на малиновом козле

• Название: Вверх на малиновом козле
• Автор: Игорь Савельев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83868-4

Кажется, что жизнь Антона предопределена, и у него даже нет причин этому сопротивляться: он готовится к свадьбе с любимой девушкой Аней, работает юристом, его отец – подполковник ФСБ – решает практически любые проблемы. Чего еще можно желать? Но мучительное чувство неприятия действительности побуждает Антона совершать необдуманные поступки – вместе с невестой он сбегает в Абхазию, чтобы доказать отцу свою независимость. Запах моря и вкус неожиданно обретенной свободы дурманят голову. Антону кажется, что он может все. Но чем обернется этот протест для молодой пары?

---

– Что это с ним? – поинтересовался Антон у Оксаны, так буднично и даже светски, как будто речь шла о человеке, уронившем бокал на фуршете.

Оксана пожала плечами:

– Говорит, всегда хотел попробовать.

«Волга» остановилась (навсегда).

Рома высунулся, совершенно счастливый:

– Видали?.. Монстр, а не машина!.. Так вот, я не дорассказал. Этот мужик все время жевал эти чебуреки и уже краской писал благодарности на всех заборах, которые только видел: Бежану, Дамиру, Теймуру, Нане, Иракли, Тенгизу, Лейле, Ревазу…

– Кончай валять дурака. Давайте уже быстрее, а?

– А я что? Я ничего. – Рома выбирался из машины. – Черт, сиденья к жопе прилипли.

– Жопа к сиденьям.

– Натуральная кожа!

– Со всех сторон…

Рома обошел корпус.

– А что делать?

Неловко обувался.

– Вот молодец, сам же собрался, а сам не знает.

Обиженно сопя, завозился, или, скорее даже, сделал вид, что завозился: сначала долго напитывал бензином какую-то тряпку, потом совал ее в бак, как фитиль, да еще раздумывал, как бы ее там закрепить.

– А давайте оставим что-нибудь себе на память! – предложила Аня. – Вот это что за монстр?

Декоративная накладка на широкой задней стойке – как бы решетка вентиляции салона (хотя какая там вентиляция), а на ней, посеребренным квадратиком, логотип. Схематичная такая морда.

– «Монстр»?! Ну ладно, спасибо! Щас, прикроюсь! – веселился Роман.

– Ты там давай не отвлекайся!.. Это олень. Символ ГАЗа.

– Олень? Ха. А больше похоже на козла… Только без бороды…

– Эй ты, олень без бороды, и вы, милые дамы, отходим, отходим!

Пока они стояли в отдалении и ждали, когда рванет («Сейчас, сейчас»), – а природа, как назло, замерла вместе с «Волгой» в полнейшем умиротворении, – Рома продолжал развлекать публику:

– Любитель чебуреков уже не ходил на пляж, а сидел в самшитовой роще и вытесывал эти имена в камне: Бежан, Дамир, Теймур, Нана, Иракли, Тенгиз, Лейла, Реваз…

– Эй, але, сказочник, у тебя машина не загорелась.

– Сейчас разгорится.

– Да нечему там разгораться, погасло все уже давно!

Ругаясь, Антон двинулся к «Волге» – ему втайне были приятны эти малые моменты героизма, – но никто не ахал и не висел на шее, наоборот, все буднично поплелись за ним.

– Дай уже сюда, я знаю, как надо.

Он вынул из рук Романа канистру и, распахнув дверь, щедро плеснул на заднее сиденье.

Оксана не удержалась от шпильки:

– Хо-хо, мы всегда знали, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

Антон прогнал ее, прогнал всех, поджег какой-то лоскут, бросил (эффектнее было бы бросить спичку, но двадцать первый век, все с зажигалками) – и не спеша пошел вслед за убегавшими.

С жирным дымом занялось сиденье.

Огонь быстро вырвался из салона и полез на крышу, через сколько-то бесконечно долгих секунд охватил уже всю центральную часть машины. Из этого адского пламени, впрочем, вполне себе невредимо и незамутненно белели длинные капот и багажник. Жар на удалении не ощущался, а вот звук Антона позабавил, еще не приходилось слышать: громкое шипение, почти свист, как из сдуваемого баллона. Высоко и совершенно не расходясь в воздухе, валил черный-черный дым.

– Сейчас рванет!!! – Оксана почти прыгала от нервного возбуждения или от эйфории, черт их разберет, этих нимфоманок.

Рвануло, однако, не очень эффектно. Хлопок получился тихим, а вот смотрелось это более или менее: черные клубы на мгновение окрасились, наполнились огнем, и что-то отчаянно горящее пролетело вверх, как ракета: тряпка какая-то, по ощущениям. Пролетело и шлепнулось в стороне, догорая.

Все.

– Нет, не все. Еще рано подходить. – Антон продолжал изображать специалиста неизвестно по чему. – Будет еще один взрыв.

Рома, отчего-то крайне довольный собой – хотя он-то к этому фаер-шоу точно не имел отношения, – не спеша сминал алюминиевую баночку из-под колы (вряд ли прямо здесь нашел), откручивал от нее язычок, придавал форму лодки или полумесяца. Нагнулся. Поискал в куче своей одежды булавку. Все медленно, с достоинством. Начал дырявить тонкий алюминий так, чтобы превратить один участок в частое-частое сито…

Делал это так показушно, как ряженые старики в патриотическом кино. Сворачивающие «козью ножку», выбивающие махорку из кисета с таким напыщенным видом, как будто это где-то осталось в действительности. Черный грим под ногти – и вперед, играть простой народ.

И говорил Рома тоже, как эти ряженые, – значительно и с интонациями:

– Ну а потом он давал им в жопу – списочно: Бежану, Дамиру, Теймуру, Нане, Иракли, Тенгизу, Лейле, Ревазу…

– Нане и Лейле тоже?

– Черт. Засада…

Забавно, что когда горело, пламенем будто был охвачен только центр машины, а теперь – когда остов «Волги» едва дымился и остывал – кусок относительно белого остался как раз лишь в центре: пассажирская дверь. А с другой стороны машина вся была побита грязно-серым, как сильно потоптанный мартовский снег. Заднее колесо совсем провалилось, как будто его и не было, и казалось, что «Волга» стоит прямо днищем на земле, как таз. Крыша изящно прогнулась, широкая, как целое море в неспокойный день; неужели прямо так от температуры? Или это Рома перед тем ходил, как слон?.. Искореженные стойки дверей. Языки уплотнителя свесились. От передка остались только гнезда по размеру фар, характерные, строго прямоугольные, а куда делся бампер, вообще неясно. И вообще, такие контрасты, контрасты: даже на месте дверных ручек только дырки, пустая штамповка, а что-то сохранилось вполне хорошо – вроде красной лампочки на ребре водительской двери…

– Слушайте, а я свой счастливый браслет не в машине потерял, нет?..

– Ну вот, начинается.

В салоне уцелели лишь грубые железные трубы да стальной обод руля – в захламленном, потерявшем цвет пространстве.

Все вокруг «Волги» было черно-белым (копоть – понятно, но частицы краски, что ли?..), все это лежало, как снег Фукусимы.

– А вообще-то, надо по-быстрому одеваться и валить.

Эйфория сменялась усталым молчанием, с которым все выбирали вещи из кучи, расправляли, разглядывали и менялись трусами, футболками, шортами. Пожар оказался рутинной затеей.

Рома еще нудно дорассказывал:

– Он все время жрал эти чебуреки и в конце валялся под забором, превратившись в жирную свинью.

– Да ты достал уже.

Они уныло плелись пешком, может, километр, может, пять.

– Как здесь странно, да? – Аня показала на мелкие ракушки (и обращалась как будто только к Антону). Сотни, тысячи ракушек, свисавшие на травинках, забравшиеся на кусты, на листья… Заползли и окаменели, тронешь – рассыплются в мел. А может, и не тысячи, а миллионы – как мор на пустынный берег. Их содержимое давно обратилось в ломкий клей, едва крепившийся к растениям. Было похоже, будто это нашествие свершилось еще когда-нибудь в палеолите, – что странно, ведь трава выросла в этом году.

Только не Алмаз, а Алмас

– Что все-таки случилось с твоей машиной?

– Она сгорела.

Отец (и это было видно) сдержался, избежал крепких словечек колоссальным усилием воли. Красота момента, эта как бы стильная вариация на тему «она утонула», оказалась важнее, – и он не продолжал, молчал, только кряхтел (и наливалась жила на шее), потому что волокли тяжеленный мешок плиточного клея. Сводило пальцы. Не пальцы даже, а что-то нудно разливалось из центра ладони, и Антон тосковал, что не может перехватить неудобный мешок. Отец уже дважды командовал: возьмись по-другому, вот так, вот так, – но Антону все казалось, что тогда бумага прорвется, какой бы плотной она ни была, и серая пыль выльется на крапиву; трава лезла здесь из земли с утроенной силой. Отец кряхтел и пятился. Антон подумал, что нет, он так и не расскажет.

Мало ли, – не хочет.

Как только Антон услышал о случившемся, то почему-то сразу подумал, что это был поджог. Не «покушение», конечно, но какая-нибудь подлая и почти испуганная месть тех, кого отец считал врагами, – почему бы и нет?..

Но отец лишь выдерживал драматичную паузу. Как оказалось. Бутылочные обломки под тяжелыми ботинками, невидимые, «скрлык».

Он смачно сплюнул в заросли, прежде чем, как говорится, прорвало. (И серая пыль на крапиву.)

– Да пэ-цэ вообще! Тварь… Чтоб я ему еще раз… Блин! Как так подставил… Нашим же тоже всем перегонял машины, и ничего… Мне, помнишь же, «Фольксваген» пригнал… А тут… Нет, «бэха», джип, хороший, да ты же видел… Я еще удивился – вроде новый и так недорого… Мы еще с мужиками проверили, ничего не перебито, не перепрошито, а то они же все сам знаешь… Поляки угоняют в Германии… У наших почти у всех… Вот! Месяц не проездил, блин!

Отец так распалился, что зарулили в заросли татарника.

Татарник пытался драть толстые джинсы, и не без успеха.

– Ночью будят… Ну, консьержка снизу звонит, перепуганная, ниче толком объяснить не может… А мне уже в дверь звонят… Я думал, по работе че… Ну, открываю. Там пожарный. Весь в брезенте, в каске, чуть ли не со шланга капает. – Отец хмыкнул. – «Ваш «BMW»?..» Я к окну – е-мое… Целиком сгорел, и еще «Форд» рядом, соседа со второго… Теперь еще и с его страховщиками трахаться год…