Григорий Дашевский - Избранные статьи

• Название: Избранные статьи
• Автор: Григорий Дашевский
• Жанр: Публицистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-98379-197-8

Поэт и переводчик Григорий Дашевский многие годы работал журнальным обозревателем, откликаясь на новые книги и литературные события. Собранные вместе и на расстоянии от новостных поводов, эти тексты лишь усиливают свою интеллектуальную и этическую остроту, высвечивая фигуру едва ли не самого самостоятельного, ясного и ответственного мыслителя нынешнего времени.

---

Ответы будут даваться разные. Коперник пишет о стремлении к прекрасному: «Среди многочисленных и разнообразных занятий науками и искусствами, которые питают человеческие умы, я полагаю, в первую очередь нужно отдаваться и наивысшее старание посвящать тем, которые касаются наипрекраснейших и наиболее достойных для познавания предметов. Такими являются науки, которые изучают Божественные вращения мира, течения светил, их величины, расстояния, восход и заход, а также причины остальных небесных явлений и, наконец, объясняют всю форму Вселенной. А что может быть прекраснее небесного свода, содержащего все прекрасное!» А Павлов – о спасении человечества: «Только точная наука о самом человеке – а вернейший подход к ней со стороны всемогущего естествознания – выведет его из теперешнего мрака и очистит его от теперешнего позора в сфере межлюдских отношений». Но дело не в том, чтобы выбирать из этих ста ответов близкие, а в том, чтобы понимать, что каждый из них уже вошел в нашу собственную картину мира, что вот из этих ста предисловий и книг, к которым они написаны, она в общем-то и состоит.

март 2008

«Из заметок о любительской лингвистике» Андрея Зализняка

Основную часть книги А. А. Зализняка «Из заметок о любительской лингвистике» составили статьи, в которых подробно разбираются и уничтожаются лингвистические гипотезы создателя «новой хронологии» А. Т. Фоменко.

Интерес – почти драматический – книги заключен в самом сочетании этих двух имен. А. А. Зализняк олицетворяет понимание гуманитарной науки как общего труда многих поколений ученых, ищущих истину; он крупнейший современный лингвист, создатель Грамматического словаря русского языка, автор фундаментальных исследований по истории русского языка. Каждая его работа – образец почти уникальной в гуманитарных науках строгости и ясности.

А. Т. Фоменко изображает гуманитарную науку как корыстный многовековой обман, дело рук многих поколений фальсификаторов; всю историю Античности и Средневековья он объявил огромной фальсификацией, с помощью которой западноевропейцы пытались стереть память о всемирной Русско-Ордынской империи: «Дабы предотвратить восстановление Империи, надо, чтобы народы забыли сам факт ее недавнего существования». При чтении такого рода заявлений неясно, говорит ли здесь безумец или циник. Зализняк предполагает, что в книгах Фоменко говорит тот, кто «с позиции супермена ставит широко – масштабный человековедческий эксперимент – проверяет границы бездумного легковерия», то есть и безумец, и циник одновременно. Но на самом деле интересны не столько мотивы автора книг, сколько умонастроение, сделавшее возможным их массовый успех. Кажется, что в основе читательского легковерия лежит глубокое и неопределенное чувство общей обманутости и обкраденности: нас обманули, мы только не знаем как; у нас украли, мы только не знаем что; и поэтому мы готовы поверить всякому, кто нам это объяснит.

Лингвистические рассуждения в книгах Фоменко – сочетание произвола, фантазии и невежества. Каждое из них по отдельности еще вызывает смех («Может быть, название BRUSSEL (БРЮССЕЛЬ) является легким искажением слова Б-РУССЫ, то есть Белые РУССЫ»), но после прочтения нескольких таких заявлений подряд делается уже не смешно, а тошно. Зализняк разбирает все эти построения спокойно, корректно, раз за разом показывая их абсурдность, иногда сопровождая, но никогда не подменяя аргументацию насмешкой или возмущением. Один из полемических приемов хорошо знаком читателям его недавней, но уже классической книги «„Слово о полку Игореве“: взгляд лингвиста»: Зализняк предлагает вообразить, какими сведениями и умениями должны были бы обладать пресловутые фальсификаторы, а когда мы это вообразим, «нам ничего не остается, как признать за предполагаемым изобретателем латыни поистине сверхчеловеческое всезнание».

Другой прием еще проще: Зализняк предлагает вообразить, что иностранный лингвист-любитель поведет себя так же, как отечественные, и начнет находить следы своего языка на нашей родной земле: «Чтобы почувствовать, какое надругательство над языком представляют собой подобные „истолкования“, вообразите, что английский любитель, столь же невежественный и тенденциозный, как АТФ, взялся растолковывать название Красная площадь и „разгадал“ его так: это название – слегка искаженное английское crusty plot, „покрытый коркой земельный участок“. Нетрудно представить, какое чувство вызвала бы подобная изобретательность иностранных лингвистов-любителей у русской публики, особенно если бы каждый из них заявил, что это именно его национальные войска стояли на Красной площади, когда ей давали такое название. Но АТФ и не рассчитывает на одобрение в Венесуэле. Ему достаточно того, чтобы вызвать энтузиазм у простаков в России». Именно этот простой полемический прием, кажется, должен вызывать у поклонников Фоменко особое беспокойство: тем, кто считает, что их обманули, унизили, низвергли во тьму, всегда кажется, что они видят всех, а их не видит никто, что на них не может упасть ни чужой взгляд, ни свет разума.

В книге Зализняка свет разума, как всегда у него, светит ровно и сильно, все ясно, понятно, убедительно, за исключением одного только пункта. Кому она адресована? Тем, кто восприимчив к его аргументам, построенным на фактах, логике и законах лингвистики, доказывать вздорность построений Фоменко не нужно, они и так не принимают их всерьез, а поклонникам Фоменко, наоборот, ничего доказать невозможно, они заранее знают, что вся «официальная наука», включая лингвистику, это часть заговора фальсификаторов.

Сам Зализняк это признает, но все же считает, что есть и те, «кто видит в работах АТФ именно научную концепцию и, следовательно, готов определять свою позицию, взвешивая аргументы за и против, а не на основе общих ощущений типа „нравится / не нравится“. Мы хотели бы также помочь тем, кто встречает с естественным сомнением каскад невероятных новшеств, низвергающихся на читателя из сочинений АТФ, но не берется сам определить, достоверны ли факты, на которые ссылается АТФ, и вытекают ли из них в действительности те выводы, которые он делает».

Может быть, сколько-то таких людей и найдется, но дело все-таки не в них. Даже если бы ни одного такого читателя в реальности не нашлось, книга Зализняка все равно была бы необходима. Не ради прояснения чьих-то умов, а просто чтобы хоть однажды была ясно прочерчена граница между светом разума и потемками обиженного на весь мир воображения. Вот эта книга и есть такая граница.

май 2010

«Предательство интеллектуалов» Жюльена Бенда

О французском философе, писателе и журналисте Жюльене Бенда, прожившем почти 90 лет (1867–1956) и написавшем множество книг, сейчас помнят как об авторе всего лишь одной книги, вышедшей в 1927-м, а из самой этой книги помнят только ее название, которое в вышедшем только что русском издании переведено как «Предательство интеллектуалов». «Интеллектуалы» – это непереводимые «клирики» французского оригинала, слово, которое, как сказано в комментарии переводчика, «первоначально обозначало лицо духовного звания, затем к этому прибавились значения „образованный человек“, „ученый“». «Интеллектуалы» для Бенда – «все, кто в своей деятельности, по существу, не преследует практических целей и, находя отраду в занятиях искусством, или наукой, или метафизическими изысканиями – словом, в обладании благом невременным, как бы говорит: „Царство мое не от мира сего“». Этих служителей наднациональной и надвременной церкви вечных ценностей Бенда противопоставляет «мирянам» (в русском переводе «мирские»; единственное, кажется, не очень удачное решение блестящего в целом перевода В. Гайдамака), то есть тем, кто живет практическими, земными, «реалистическими» целями.

Книга Бенда стоит в ряду катастрофических книг межвоенного периода (вроде «Заката Европы» Шпенглера или «Восстания масс» Ортеги-и-Гассета), когда множество наблюдателей видели, что происходит какая-то грандиозная перемена, и пытались сформулировать, что же именно кончилось и что именно началось. Диагноз, который ставит Бенда, ясен из названия книги: «Мне представляется важным, что человечество, как никогда охваченное земными страстями, слышит от своих духовных вождей заповедь: „Будьте верны земле“»; «Интеллектуал не только побежден, он ассимилировался. Ученый, художник, философ привязаны к своей нации так же, как пахарь и торговец; люди, устанавливающие ценности, устанавливают их для нации; служители Иисуса защищают национальное».

Обвинения Бенда оказались многократно подтверждены и усилены страшными событиями 1930–1940-х годов – об участии европейских интеллектуалов в тоталитарных движениях и режимах уже написаны тысячи книг (из недавно вышедших по-русски можно назвать «Забытый фашизм. Ионеско, Элиаде, Чоран» Александры Ленель-Лавастин или «Закат немецких мандаринов» Фрица Рингера). Но именно из-за того, что эти движения обернулись таким чудовищным злом, задним числом тезис Бенда подменился и упростился – вместо вопроса «Зачем вы отреклись от своих ценностей ради чужих (пусть и законных на своем месте)?» ставится вопрос «Как вы могли пойти на службу злу?». А это совсем другой вопрос, обращенный не специально к интеллектуалам, а ко всем людям.